«Моя! Моя! Моя!». — рычал дракон, доводя меня своими словами еще до большего безумия.

— Я мечтал о тебе, девочка. — прогрохотала моя внутренняя махина моим голосом.

— Прекрати!

— Знаешь, как долго я ждал тебя, Виви?

— Ты лжешь! Не ждал! Убери от меня свои грязные лапы!

— А у него они чистые!? Знаешь, сколько девок он перепробовал, пока ты была дома?! Десятки!

— Я не верю тебе! — прекратив брыкаться и вздернув подбородок, прошипела Эви. — Кириан не такой!

— Так сильно любишь его, что готова слепо верить?! — прорычал я.

— Да, люблю!

Все — занавес!

Резко подавшись вперед, я с жадностью впился в пухлые губы ведьмы поцелуем. Не лаская их, а терзая, с голодом и остервенением воровал воздух. Я как наркоман дурел от дозы, становясь все более неуправляемым и чокнутым.

— М-м-м-м! — ведьма пыталась оттолкнуть меня, но я шел на таран, теснее прижимая ее к себе и более жадно сминая пухлые губы. Кусал. Терзал. Посысывал.

— М-м-м-м! — я в жизни никогда не стонал! И не дурел от одного лишь поцелуя!

Я хотел ее! До безумия! До ломки в теле! До скрежета зубов! Хотел!

Тормоза свистели. Последние отголоски разума терялись в диком желании обладать. Иметь.

Ведьма не сдавалась: отталкивала, царапала мои плечи, кусала за губы. Ее холодное тело, казалось, плавится под моим. Огонь и лед уничтожали друг друга. Я остывал — она воспламенялась.

— М-м-м… Оли…вия! — промычала Эви, пытаясь оттолкнуть меня.

— К черту Оливию! — прорычал я, пахом вжимаясь в девчонку, и вновь впился в истерзанные мною сладкие как спелая вишня губы.

ТУК! ТУК! ТУК!

Три удара по двери сотрясли кабинет!

Магия рушилась под давлением энергии Кириана, полог тишины вот-вот был готов пасть, так же как и замок на двери.

— Я сейч… выбь… дверь! — кричал юнец.

— Агррхх! — зарычав, я еще раз впился в губы ведьмы быстрым поцелуем, дабы хоть на краткий миг насладиться тем ураганом, что творился при этом действе.

Получить звонкую пощечину не ожидал. Она стала тем отрезвляющем фактором, что вернул мне рассудок.

Резко отпрянув, я широко распахнутыми глазами взглянул на помятую, взлохмаченную от моей дикости ведьму, смотрящую на меня горящим яростью взглядом. Оттолкнув меня, девчонка юркнула к двери. Около нее, взявшись за ручку, она обернулась ко мне и, вытерев тыльной стороной ладони свои губы, едко выплюнула:

— Самый гадкий поцелуй, какой когда-либо у меня был!

Во мне будто водородная бомба разорвалась. Сердце, израненное прошлым, снова закровоточило. Во рту стало так погано и горько, будто я выпил отвар Тары из полыни и тысячелистника, чтобы суметь уснуть.

Бросив последний взгляд в мою сторону, ведьма выбежала за дверь, как раз в тот момент, когда щелкнула магия, снимая с нее замок. Я остался один. Снова один. Со своими чувствами и тем убийственным ураганом, что спал во мне долгие годы.

«Противный! Противный! Противный!».

Ее слова набатом звучали в моей голове, доводя меня все больше. С силой сжав кулаки, я резко кинулся к барной стойке и почти залпом осушил половину бутылки, жидкость которой была способна за несколько минут положить целый взвод на лопатки.

Горький вкус и жжение, которые вызывал алкоголь были ничем, по сравнению с тем, как горько было от слов ведьмы. От ее отвращения, когда она вытирала губы. От ее взгляда.

Кольцо на пальце накалилось и завибрировало, сигнализируя о входящем голографическом вызове от Оливии. Скривившись, я провернул его в сторону, дабы заблокировать, и принялся за дальнейшее осушение запасов.

После двух стаканов я потерял связь с реальностью.

— Повтори-ка! Что ты ему сказала?! — спросил у меня обалдевший Кириан, в наглую вытянув ноги на моей кровати и сложив руки за головой.

— Что это был самый гадкий поцелуй в моей жизни. — буркнула я, потупив взгляд в пол.

— Ах-ха-ха-ха! — лавина безудержного хохота затопила комнату.

— Это не смешно! — вспылила я, подскочив с дивана. — Кир!

Подушка, гонимая моей магией, с глухим звуком встретилась с наглой рожей дракона, но и это не помогло остановить его хохот.

— Уф…ах-ха… Я спокоен… спокоен…пффф!

— Прекращай! — проскулила я, чувствуя, что еще немного, и расплачусь.

Сев обратно на диван, я взяла в руки подушечку и прижала ее к своей груди, понуро опустив голову. На душе было гадко, и скорее не от того, что произошло, а от того, что я сказала. Ну да, свой первый поцелуй я представляла другим: нежным, ласковым, трепетным. Но и этот был невероятным! Голодным, диким, сумасшедшим! У меня даже колени затряслись, а в животе зародился такой рой бабочек, что от невероятных ощущений свело нутро.

— Ладно, прости. — пытаясь сдерживать рвущийся наружу смех, промолвил Кириан, поднявшись с кровати. — Но зачем ты так сказала?! Нет, подожди! — остановил он меня, не дав раскрыть рта. — Почему вырывалась!? Разве мы не для этого устроили весь этот цирк!?

— Ну не сразу же ему отдаться!? За кого он меня тогда примет!? — возразила я, вспыхнув за секунду.

— Да, тут ты права. — сбавил обороты Кир. — Не подумал. — приблизившись ко мне, он присел на диван, но достаточно далеко от меня, чтобы я его ненароком не заморозила: моя сила бушевала, так же сильно, как и болела душа. — Спокойно, снежинка, не переживай. Начало положено!

— Угум. — буркнула я, уткнувшись лицом в подушку.

— Эви, не лети вперед дракона! — тяжело вздохнув, промолвил Кириан и наверняка закатил глаза. — Арм ревновал — это раз!

— В каком месте ты увидел в нем ревность?!

— В глазах! Только слепой бы не заметил, как горела его магия!

— Хорошо, что дальше?

— Он пил на рабочем месте — два!

— Это ничего не значит!

— Боги! Как же с тобой тяжело! — закрыв глаза и накрыв ладонью лоб, раздраженно выдохнул друг.

Выпрямив спину, я с ногами уселась на диван, наплевав на этикет и обняв колени руками, уставилась в одну точку — на часы, медленно отмеряющие свои шаги.

С того момента, как я сбежала из кабинета Арма прошло около часа: все это время я пыталась поведать Кириану историю о том, как меня чуть не сожрал пьяный дракон. От воспоминаний губы начало покалывать. Казалось, на них до сих пор чувствовался вкус Алишера: горчинка алкоголя и сладость лесных ягод, на которых основывалась настойка.

«А запах… Богииии! Я и понятия не имела, что этот мужчина может пахнуть еще лучше!».

Я бы все отдала, чтобы еще хотя бы на минуту вернуться назад во времени и окунуться в тот вихрь безумия и страсти, что кипели в моей крови; чтобы вновь ощутить на своей талии горячие как сама лава, извергнутая только-только из жерла вулкана, руки. Я бы душу продала, чтобы еще раз услышать те три слова, воздействовавшие на мое сердце лучше бальзама.

«К черту Оливию!».

К черту… К черту…

Как же мне теперь находиться с ним рядом? Как смотреть ему в глаза? Как говорить?

Я ведь не выдержу этой пытки, и сама брошусь к нему на шею, а он вновь меня оттолкнет, вспомнив о словах… и о Кириане.

Нет, нельзя! Раз уж я заварила эту кашу с романом между мной и Киром, придется доиграть свою партию до конца.

Спала я отвратительно. Мне постоянно что-то мешало: то пение птиц, доносящееся из открытого окна, то надоедливое шуршание крыльев пикси, готовящих новую пакость и хихикающих над головой, то, самое невыносимое и душераздирающее, мысли об Алишере, волчком крутящиеся в голове.

Под утро моя кровать представляла собой побоище; скомканные простыни, кое-где разорванные моей магией, мокрый матрац по вине все той же энергии, покрытая инеем подушка, но самое главное — я так и не поняла, как мое одеяло оказалось у дверей, разорванное в клочья!

С кровати поднималась как зомби, встревоженный хиленьким некромантом. Ванну принимала такая же мертвая: еще удивилась, как не захлебнулась!