Теперь Красавчик полностью взял себя в руки и вновь выглядит высокомерным придурком. Он облокачивается о косяк двери, и начинает медленно и нагло осматривать меня с ног до головы. Я чувствую, как щеки начинают гореть под его изучающим взглядом, и мне хочется закутаться хоть во что-нибудь. Но если уж я решила строить из себя раскованную и крутую чувиху, то нужно делать это до конца.

Поэтому как можно непринужденнее я поворачиваюсь спиной к фон Дервизу и продолжаю поиски своих чертовых джинс. Их нигде не видно, поэтому я выдергиваю юбку.

Все время пока я натягиваю юбку и майку, фон Дервиз за моей спиной молчит. Вытащив волосы из-под горла, я, наконец, разворачиваюсь.

Красавчик стоит на том же месте, и, не отрываясь, следит за мной.

Я закатываю глаза, и иду к выходу, на ходу бросая:

– Ты никуда со мной не пойдешь, даже не надейся.

– А разве я спрашивал твоего разрешения? – его насмешливый голос, заставляет меня замереть с кедами в руках.

– Черт, Красавчик, ты достал меня! – раздражение, что копилось во мне все эти дни, еще больше возрастает, когда я вижу, как он спокойно закрывает за собой дверь и идет в мою сторону.

– Я говорил тебе, что мне нравится, когда ты меня так называешь? – он останавливается напротив меня. Я замечаю, что тот уже обут и держит в руках какую-то папку. Так и не дождавшись от меня ответа, он тяжело вздыхает. – Я твердо намерен показать тебе, каким другом могу быть. Но так как ты избегаешь меня постоянно, прячась на своей любимой кухне, мне придется ходить туда вместе с тобой.

– И зачем тебе это надо?! – взрываюсь я, размахивая кедами в руках. – У тебя и без меня куча друзей. Иди, доказывай им что-то, а меня не трогай!

Но моя истерика не производит на него никакого впечатления. Он просто перекладывает папку в другую руку и спокойно произносит:

– Я буду ждать тебя в коридоре.

С этими словами он разворачивается и уходит.

А я стою с разинутым ртом. Вот же самоуверенный гад!

Ну, я тебе покажу. Я достаю стекляшку и быстренько строчу сообщение официантке Мальвинке.

Что ж, посмотрим, принц, что ты умеешь делать.

На кухне как всегда запарка, так что моему появлению шеф-повар очень радуется.

– О, газелька моя, – да, он так меня называет. Наверное, мне это должно льстить, но когда я слышу «газелька» в моем сознании возникает устойчивый образ желтой маршрутки. – Ты-то мне и нужна!

Кругленький, низенький мужчина с вечно розовыми щечками подлетает к нам с фон Дервизом, как только мы появляемся на пороге. Он заграбастывает меня в свои ароматные объятия, не давая возможности даже вздохнуть.

– Эй, шеф, раздавите, – кряхчу я, пытаясь стряхнуть с себя руки излишне эмоционального мужчины.

– Прости, – он убирает руки, чтобы тут же занять их взбиванием какой-то массы в тарелке, которую он умудрялся все это время держать. – У нас тут Ванька из мясного цеха приболел. Вместо него работает Санька из холодного. И в итоге в холодном только Надька осталась. А все эти мелкие детки просто до одури голодные. Ты должна спасти нас. Ты ведь уже сделала медкнижку, как я тебя просил?

– Э-э-э, – начинаю мямлить я, так как естественно никакой книжки я не сделала. – Понимаешь, шеф, тут такое дело.… Как бы учеба…

– Я сделал, – внезапно заявляет Красавчик, про которого я и вовсе забыла.

Мы с поваром округляем глаза и таращимся на парня. Я – зло, шеф – с любопытством.

Первым приходит в себя шеф:

– Молодой человек, а вы вообще кто такой и что делаете на моей кухне?

Так его, давай.

Но фон Дервиз не выглядит испуганным. Он спокойно достает из папки, которую все это время держал в руках, ту самую нужную мне медицинскую книжку, а заодно с ним и еще какой-то документ. Все это он протягивает шефу со словами:

– Я друг Марты, меня зовут Никита, – на секунду я впадаю в ступор, вновь услышав настоящее имя Красавчика. – Мы учимся в одном классе. Здесь моя медкнижка и разрешение на работу от мамы. Я взял его на всякий случай.

– А, так ты друг Марты! – лицо мужчины вновь светлеет, и он просто отмахивается от протянутых ему документов. – Тогда все в порядке. Не могу поверить, что в эту школу начали брать нормальных ребят. Понимаю, как вам, ребяткам из бедных семей, тяжело тут учиться, – я не сдерживаюсь и фыркаю. – Но я вижу, ты ответственный малый, Никита, и тебе очень нужна работа, раз в отличие от газельки не поленился и оформил все документы, которые я от нее жду уже с самых каникул, – с этими словами он неодобрительно смотрит на меня, а мне хочется при этом зарычать.

– Ему не нужна работа, – цежу я сквозь зубы, но фон Дервиз меня нагло перебивает:

– Вы абсолютно правы, – с широкой улыбкой кивает он. – Очень нужна работа. И именно здесь, – на последних словах, он хитро смотрит в мою сторону.

Я стягиваю волосы в хвост и иду в холодный цех, чтобы помочь оставшейся одной Надьке.

– Стоп! – окликает меня шеф.

– Чего еще? – огрызаюсь я и поворачиваюсь к нему.

– Газелька, – он смотрит на меня ласково, но голос при этом звучит строго. Ох-хо-хо, не к добру это. – Я и так все это время сильно рисковал, впуская тебя сюда без должных документов. Сейчас запарка, и только поэтому я готов был закрыть глаза на еще один день. Но так как ты привела друга, которому нужна работа и в отличие от тебя у него есть медкнижка, боюсь, что тебе придется посидеть в сторонке.

– Шеф, ты обалдел! – я в шоке таращюсь на своего доброго пухлика, не в силах поверить, что он дал мне отворот-поворот. – Да этот прыщ с моей задницы не отличит морковку от хрена!

– Газелька, он будет делать только то, что скажет ему Наденька. Она за ним проследит, – шеф пробует месиво, что все это время молотил венчиком, и довольно зажмуривается. – Не волнуйся, тебя мы в любом случае не оставим голодной. Сегодня у толстосумов блюдо дня – Каннеллони со шпинатом и сыром. Так что покушаешь.

– Это, конечно, хорошо, макароны я люблю. Но я не собираюсь есть задарма, – насупившись, бурчу я.

– Вот когда сделаешь медкнижку, тогда и поговорим! – рявкает мужчина, и я понимаю, что дальнейший разговор бесполезен – мой добряк-пухляк включил шефа.

Он кивает фон Дервизу, и они вдвоем шествуют мимо меня в сторону холодного цеха. Я остаюсь стоять на месте, все еще злясь на этих двоих. Я поворачиваюсь и смотрю, как эта двуличная сволочь моет руки, одевает МОЙ фартук, и начинает говорить какую-то чушь Надьке о том, как он мечтал познакомиться с той волшебницей, что «творит такие вкусные произведения искусства». Фу, меня начинает тошнить, когда я замечаю, как Наденька, женщина средних лет с двумя детьми, начинает на глазах краснеть и улыбаться Красавчику. Я уже хочу развернуться и уйти, но замечаю, как фон Дервиз берет нож и миску с огурцами. Мне хочется увидеть, как он будет их резать. Наверняка отрежет себе сразу три пальца.

Однако чем дольше я наблюдаю за ним, тем больше уверяюсь в том, что прекрасного зрелища окровавленных рук фон Дервиза мне сегодня не видать.

Он обращается с ножом лучше, чем я! Как будто сам полжизни проработал поваром.

Шеф, который все это время стоит рядом с ним, довольно щерится.

– Парень, а ты молодец! – хвалит он его. – Где так научился?

– Одно время мама работала официанткой в дешевой придорожной кафешке, – равнодушно пожимает он плечами, продолжая свое дело. – Там должны были быть официантка и повар. Но мама решила, что сможет справиться со всем одна, чтобы получить зарплату за двоих. В итоге, мне приходилось помогать ей на кухне, так как справиться одной у нее совсем не получалось. Я тогда был еще совсем ребенком, но у меня неплохо получалось резать.

Замолчав, он внезапно поворачивает голову в мою сторону. Мы встречаемся взглядами, и я вижу его грустную улыбку. Он как будто хочет сказать мне этим, мол, смотри, не у одной у тебя жизнь может быть тяжелой.

Думаю, шеф не придал особого значение его рассказу, так как его следующим вопросом было: