Анди же отлично выспалась и была полна сил. Прищурилась, оценивая противника. Нож у нее отобрали, но в комнате полно вещей, которые можно использовать как оружие.

— Доброе утро, леди, — проговорил мужчина, — меня зовут господин Листах Лигдарский и, предвосхищая ваши вопросы, дерхи накормлены, выгулены и чувствуют себя прекрасно. Они не пострадали. С самки смотрители сейчас пылинки сдувают. Можете не переживать. Мои люди умеют обращаться с животными.

Одна часть Анди расслабилась, однако взгляд стал острее. Столько меда в ловушке… не к добру.

— Я бесконечно рад тому, что мы смогли вас найти, леди Гарванская. АндиРиэль, если не ошибаюсь.

Анди молчала, не торопясь ни с вопросами, ни с ответами. Ветер этого места был странен. В нем ощущалось нечто смутно знакомое, а еще тут были дерхи. Много дерхов.

— После завтрака я покажу вам территорию питомника. Смею заверить, что все постройки, загоны и выгулы в идеальном порядке. Мы сделали ремонт северной части здания. В прошлом году обновили западные загоны. Перекрасили холл и заменили часть мебели.

Он отчитывался перед ней словно перед хозяйкой. И это было так странно, что Анди позабыла о побеге.

Она встала босиком на каменный пол и ей тут же предложили тапочки, накинули на плечи стеганный халат. Дали возможность освежиться после сна и переодеться, нагнав целых трех служанок. Анди вертели точно куклу. Расчесали волосы, пытаясь спрятать бритые виски. Запихнули в платье, туго зашнуровав корсет. Но Анди слабо волновала ее внешность. Ее завораживало это место. Очаровывал запах. Манили к себе дерхи, радость которых она чувствовала даже сквозь стены. Но крепче всего ее держала тайна. Воздух этого места пах грустью, слезами и болью.

— Вы так похожи на мать! — воскликнул господин, когда она вышла из комнаты.

Анди посмотрела на него с удивлением. Спросила:

— Вы были в Бальяре? Встречались с троглодами?

— Нет, — поморщился мужчина, точно она призналась в чем-то неприличном, — я говорю о вашей настоящей матери, а не о приютившем вас племени дикарей.

Злость поднялась, плеснувшись в глаза, и Анди вздернула подбородок.

— Вы ошибаетесь, — отчеканила она, — я — дочь своего племени.

Листах вздохнул. Неодобрительно поджал губы, но тут же попытался сгладить неловкость:

— Простите, виноват. Я лучше покажу, — и он подвел ее к зеркалу.

Махнул рукой и слуги поднесли заранее приготовленный портрет. Господин Лигдарский лично встал рядом, держа его в руках.

На девушку с портрета смотрела молодая женщина. Она счастливо улыбалась, держа на руках золотого детеныша дерха. Темные глаза лучились радостью. Черные волосы, но не того глубокого оттенка, каким щеголяли троглодки, а с легким переливом коричневого цвета, были уложены в высокую прическу — лишь пара локонов обрамляли лицо. Маленький аккуратный носик и пухлые губы дополняли образ уверенной в себе молодой особы.

— Ваша мама, — голос господина дрогнул, — была прекрасной женщиной. Любимица семьи. Она часто путешествовала. Рисковала собой, чтобы достать дерха из неволи и была отважной девушкой. Мы не знаем, кем был ваш отец. Вероятно, один из охранников. В одном из писем она высоко отзывалась о молодом человеке по имени Марк. Слуги подтверждали, что они сблизились. Хоть он был из простых, но сложность положения, в котором оказалась ваша мама, сделала их брак возможным. Простите, — зачем-то извинился Листах.

Вздохнул, собираясь с мыслями. Анди не торопила. Пусть этот ветер был знаком, но он оставался ей чужим. Ее не трогала судьба женщины с портрета. Волновали лишь дерхи, чье присутствие ощущалось все сильней.

— Нам не удалось найти могилы Карольеры, только свидетелей ее гибели. Правда, никто не помнил рядом с ней мужчины и ребенка. Могу предположить, что она отослала их, чтобы спасти дочь. Карольера была крайне предана делу вашей семьи и, вероятно, желала дать нам шанс исправить все.

Мужчина помолчал. Улыбнулся скорбно.

— Я бесконечно счастлив приветствовать наследницу рода Гарванских.

Анди отвернулась от зеркала. Посмотрела, прищурившись. Внутри горел протест. Однако читаемая на лице Листаха глубокая скорбь и одновременно с этим светлая радость во взгляде останавливали от едких слов. И все же она не сдержалась.

— Я — троглод! — объявила ожесточенно. — Пустыня — моя Мать, и путь песка ведет мою судьбу.

Листах скривился так, словно у него заныли все зубы разом.

— Вы же ее копия! — попытался воззвать он к здравому смыслу. — Глаза, волосы, губы. Разве что нос вам достался от отца.

Анди убрала распущенные волосы за спину, открывая бритые виски.

— И даже не это главное. Мы проверили вашу кровь на родовом камне. Вы из рода Гарванских, можете не сомневаться.

— Я — троглодка! — прошипела рассержено девушка.

— В прошлом, — заявили у нее за спиной. Анди крутанулась, встретившись взглядом с такими знакомыми глазами. Даже прищур был тот же.

— Ваше величество, — склонился в поклоне Листах.

— Оставь нас, — бросил император, и глава гильдии поспешно удалился.

Они молча изучали друг друга. Анди не отрывала взгляд от младшего родственника своего мужчины. От того, кто разделил с ним родовое проклятие и сейчас смотрел так, словно желал разделить еще и женщину. Ощупывал мертвым взглядом, изучая занятную вещица, которую был бы не против присоединить к коллекции.

Анди поежилась. Внутри ожило одно из тех воспоминаний, что хотелось забыть. Помост был в тени, но жар полуденного зноя копился и там. Вокруг толпились покупатели. Шумели, обсуждая вслух достоинства того или иного раба. И она — заледеневшая от ненависти к ним в пекле их взглядов.

Передернула плечами. Сузила глаза, предупреждая. И мужчина удивленно — не ожидал встретить отпор — отступил. Тень за его спиной недовольно сгустилась. Ей не понравилась своевольная девчонка.

— Вы завтракали? — спросил внезапно парень.

Анди только услышав вопрос поняла, что голодна. Но разделить трапезу с этим… Или этими. Тень ведь тоже будет есть.

— Думаю, еще нет, — решили за нее. — Тогда предлагаю отведать местной кухни, она, кстати, неплоха, и обсудить ваше дело за ней.

Анди считала, что никакого дела нет. Есть она. Дерхи. Ирлан. А все остальное — лишний сор, который надо вымести за порог. Но вряд ли его величество обрадуется, узнав о своем статусе в ее глазах. А уж тень… Побелеет от злости.

— Видите, я так торопился познакомиться с вами, что не успел поесть.

Ей намекали, что надо бы срочно исправить досадное упущение. Ветер вдруг сделался плотным, он крутился вокруг, сжимая кольца, ощущаясь рабским ошейником на шее.

Удрать бы, — подумалось Анди. Стукнуть парня по голове, шугануть тень, выпрыгнуть в окно, свистнуть дерхов и на юг. Домой.

— Вы мне не рады, — догадался император, — и, наверное, не знаете, кто перед вами. Простите, моя оплошность. Айсхат Первый, император Аргоса. Не буду мучить вас полным титулом. Можете обращаться ко мне «ваше величество». Как видите, ничего сложного. Я даже не кусаюсь, — парень улыбнулся, и тень посветлела, сделавшись почти незаметной, но Анди было не обмануть…

— Зато я, — ответила она, — кусаюсь.

Смех наполнил комнату. Плечи императора затряслись. В глазах впервые мелькнуло что-то живое, человеческое.

— Потрясающе, — широко улыбнулся его величество, — думается, я не ошибся в своем выборе. Мне кажется, мы отлично подходим друг другу.

Анди вскинула брови. Склонила голову, размышляя. Говорят, что на краю каждой тени стоит ее хозяин, а еще говорят, что за каждым правителем стоит тень его власти, государства и наследства предков. И не всегда понятно, кто кем управляет: тень хозяином или хозяин тенью? Интересно, думал ли об этом парень? Понимал ли, что тень меняет его, подминая под себя… Даже если и понимал, он сделал свой выбор, приняв корону.

— Северному ветру никогда не встретиться с южным, — медленно проговорила Анди, и смех в глазах мужчины погас, сменившись стылым удивлением. Его величество не привык получать отказ.