Он подтянул платок — ветер задувал песок даже сюда, на край скалы. Обернулся. Поморщился. Так и есть. Стоит дурень, разинув рот на пылевую бурю. Вот же… дебилушка.

— Пасть закрой, — отклонившись назад, рявкнул Жарк. Пристукнул снизу по челюсти. Парень клацнул зубами. Моргнул ошалело.

— И платок натяни, — посоветовал Жарк своему подопечному, проворчав привычно: — Послали же боги детинушку.

Нудук понятливо хмыкнула. Посмотрела одобрительно. Наклонившись, громко, перекрикивая ветер, предложила:

— Я могу пробудить его кровь.

Жарк задумался. Заманчиво, конечно. Но как оно там сложится с кровью, одни темные знают. Не станет ли увалень, кем-то опасным? Пока он дурной, но безвредный, а кем будет после ворожбы?

— Спрошу у Анди. Это ее ученик. Пусть сама решает, — крикнул в ответ Жарк. Обернулся, пригрозил: — Будешь дурить, оставлю в племени. Пусть из тебя человека сделают.

Парень мертвенно побледнел, торопливо вытащил платок из кармана, принявшись заматываться на манер деревенской бабы.

Стоящие рядом троглодки засмеялись. Жарк воздел очи к желтому, от расползающейся бури небу.

Повернулся. Надавал по дурным рукам. Рявкнул:

— Хватит меня позорить! Делай, как у меня. Понял?

Глаза парня увлажнились. Он подозрительно хлюпнул носом, но послушно принялся выпутываться из платка и завязывать, как положено.

— Строгость наставника — успех ученика, — одобрительно проговорила нудук, и Жарк польщенно заулыбался.

— Ну что вы. Какой наставник? Так, присматриваю помаленьку, — возразил он, горделиво одергивая халат.

Нудук внезапно подняла руку. Рявкнула что-то на местном, и троглоды дружно бросились на камни. Жарк замешкался лишь на мгновенье, чтобы дернуть подопечного вниз. Упал, вжимаясь животом в нагретую скалу. Сверху взвыло, ударило звуковой волной по ушам, пронесся порыв, пытаясь содрать одежды, и Жарк иступлено забормотал молитву, пальцами впиваясь в расщелину. Бахнуло, точно разом взорвались сотни бутылки с вином. И наступила оглушающая тишина.

— Все! — объявила нудук, вставая и отряхиваясь.

Жарк вставать не спешил. Поднялся на четвереньки, оглядывая окрестности. Небо быстро очищалось, сквозь уходящие на глазах пылевые облака уже проглядывало солнце.

— Вот! — заорал Жарк, указывая на крошечную фигурку внизу. — Там! Жива!

— Верблюдов туда, — приказала нудук.

Апольярд помог подняться Жарку.

— Господин Жарк, — спросил парень, отряхивая его одежду от песка, — вы меня правда здесь оставите?

— Я тут подумал, — произнес мужчина, не сводя глаз с фигурки внизу, — зови меня господин наставник. Зря что ли я с тобой мучаюсь. И да, начнешь дурить, оставлю. Не переживай, они людей уже давно не едят.

Поль побледнел. Вытер мокрый от пота лоб.

— Я же их не понимаю! — взмолился.

— Ничего. Научишься. У них простой язык.

— Но что я здесь есть буду? — лихорадочно принялся бормотать Поль. — Ни пирогов. Ни кренделей. Даже пряников нет. И по скалам этим ползать каждый день. А жара какая? Тело точно плавится.

— Не о том думаешь, — одернул его Жарк, — думай лучше, чем перед хозяином оправдываться станем за то, что опоили и дома оставили.

— Так ведь леди Анди сказала, что иначе его тут убьют. Мать эта очень ревнивая и потому путь в пески ему заказан.

— Ох, — Жарк почесал затылок, — так-то оно так, только любит он ее… страсть как. Достанется нам, что позволили ей жизнью рисковать. Ладно, придумаем что-нибудь. А пока, давай на верблюда. Едем встречать. И домой. Дерхи заждались поди.

— Девочка моя, — нудук обняла, крепко прижимая к себе, и Анди зашипела от боли.

— Ох, прости, пески не отпускают без крови. Сильно досталось? — с тревогой спросила, отстраняясь нудук.

Анди мотнула головой, мол, нормально. Жить будет.

— Я, — начала было говорить, но нудук прижала палец к ее губам:

— О том, что было между тобой и Матерью, останется здесь, в песках. Никому об этом знать не нужно.

Конечно, усмехнулась про себя Анди. Зачем кому-то знать, сколько раз ее обозвали безмозглым куском навоза. Но она смогла отстоять своих детей — дерхов и своего мужчину. Мать смирилась с ее выбором, наказав, являться по первому зову. Но жить разрешила там, где Анди захочет.

— Дочь принесешь показать, — потребовала, — а сына… Так и быть, оставь им.

Ни сына, ни дочери у Анди пока не было, но когда появятся… Она даст им выбрать самим, за каким ветром идти.

— Как будто снег идет, — пробормотал Жарк, наслаждаясь полетом белых лепестков персиковых деревьев. Поднял ладонь. Поймал парочку. Залюбовался.

— Диво-дивное, однако.

Рядом на скамейку присел Орикс. С наслаждением вытянул ноги. Жарк глянул с неодобрением — одежда пропыленная, сам грязный, с дороги — опять по поручению хозяина куда-то мотался. Портит столь благостный вид.

Наемник сунул руку за пазуху и достал оттуда персик. Чуть зеленоватый, но уже одуряюще пахнущий.

— Тебе. Самый первый персик. Из Хайды. Там они уже спеть начали.

Жарк глянул с подозрением — издевается? Но Орикс смотрел прямо, без издевки, а потом заявил, растягивая губы в улыбке:

— Я жениться решил.

— Да? — заинтересовался Жарк. Решился — взял подарок. Поднес к лицу. Вдохнул сладкий аромат.

— И на ком? — спросил.

— Так на тебе, — брякнул наемник, и Жарк задохнулся воздухом. Закашлялся.

Орикс заботливо постучал его по спине.

— Ты! — выдохнул Жарк, по стиснутым пальцам побежал персиковый сок.

— Так и знал, что ты мне откажешь, — развел руками Орикс, в глазах прыгали смешинки, — так что я себе вдовушку присмотрел. Недалеко отсюда живет. Таверну держит.

— Это ты у нее обедать пристрастился? — сощурился Жарк.

— Ревнуешь? — наклонился к нему Орикс.

— Тьфу на тебя! — сплюнул Жарк. Вскочил. Посмотрел на сплющенный персик. Зашвырнул со злостью в кусты и зашагал к дому.

— На свадьбу только попробуй не прийти! — донеслось ему с хохотом в спину. Жарк зашипел. Вытер испачканную ладонь о штаны.

— Женится он, — шагал он по саду, ворча себе под нос.

— Он женится. Да, кто за такого пойдет? Нашел, небось, косую и кривую. А я? — и он замер на дорожке. — Красивый. Пусть не молод, но с достатком. Денег хозяин подарил — дом купить можно. И без семьи. Один. А некоторые, которые только и умеют, что дурно шутить, себе вдовушку нашли. Обошел ведь, засранец, — и Жарк выругался в сердцах.

Ускорил шаг. Внесся на кухню. Остановился на пороге. Нашел взглядом повариху. Прошелся по столь знакомой и любимой фигуре. Вдохнул потрясающий аромат свежей сдобы и гаркнул так, что зазвенела посуда:

— Выходи за меня!

Конец. Апрель 2023 года