Листах смутился, покраснел. Бросил изучающий взгляд на троих людей за ее спиной, которые с ошалелыми глазами оглядывались по сторонам, посмотрел с досадой на скрывающиеся за деревьями ворота.

— Прошу прощения, упустил этот момент. Исправим.

— Старшего караула сюда, — приказал он одному из охранников, и тот послал лошадь галопом обратно.

Стражник прибежал быстро. Замер, тяжело дыша.

— Уволен, — махнул рукой Листах, — вместе со всем нарядом.

— Как? — выдохнул, помертвев, солдат.

— Ты приказ слышал? — спросил Листах. — Пускать после проверки всех. У них знак с собой был?

Солдат кивнул, не решаясь врать.

— Оружия не было. Так почему не пустили?

Листах, скривившись, посмотрел на опустившего голову солдата.

— Простите, — покаянно проговорил, обращаясь к Анди, — мы этих с городских ворот сюда поставили. Привыкли там мзду брать. Больше не повторится, обещаю.

— Хорошо, — проговорила Анди, давя чувство жалости. Они давно договорились, что в вопросах безопасности Листах главный. Если решил уволить, значит, так надо.

— Давайте быстро разберемся с этими, — кивнула на собравшихся, — а потом займемся новенькими. Вы, — повернулась к троим, — отсюда ни шагу, иначе дерхов за вами следом пущу. Понятно?

— Мы присмотрим, — пообещал Листах, разглядывая гостей со странным чувством — словно обнаружив полезного жука у себя в тарелке.

— Кхм, — кашлянула Анди, выходя в центр двора. Ей в руки лег список кандидатов. Гул голосов тут же стих. Кто-то поклонился, кто-то попытался присесть в реверансе. Анди, не обращая внимания, изучала фамилии, род деятельности, возраст. Похоже, Листах, втихаря, уже произвел свой отбор. Но надо признать, что аристократов среди собравшихся было немного, а вот купечество — представлено широко. Ведь дерхи — это прямая прибыль.

И Листах в чем-то прав. Просто проводники им не нужны. А ветер… Она прислушалась. Ветер говорил о четверых, а тут замолчал… словно в рот воды набрав.

— Доброе утро. Меня зовут леди Анди-Риэль. Я хозяйка питомника и мне требуются помощники, чтобы обращаться с дерхами. Сейчас сюда приведут зверей. Ваша задача указать мне на беременных самок. У вас будет одна попытка. Это условие, — она повысила голос, повернулась к троим, жавшихся в стороне, — касается всех.

Вытянутое лицо Листаха было полно столь искреннего удивления, что Анди стало жаль главу гильдии.

— Не волнуйтесь, все будет по-честному, — успокоила она мужчину.

Привели дерхов. Они немного нервничали из-за бантов с номерами, которые им повесили на шеи, но Анди попросила потерпеть.

Подозвала Ночь. Обняла за шею и предложила выбрать себе того, с кем ей будет так же хорошо, как с Анди. Дерха недовольно лизнула ей лицо, мол, чего удумала хозяйка.

«Вас много, — возразила мысленно девушка, — я одна». Дерха задумалась. Кивнула. Махнула хвостом. Куснула за плечо еще одну будущую мамашу. И они вместе отправились на обход.

Кто-то пытался гладить дерхов, кто-то играть, кто-то тянул руки щупать, и этих глупцов отправили на перевязку к лекарям.

Сделавшие выбор шли к слугам, и те ставили номер дерха напротив фамилии кандидата. Лишь трое приведенных ее гостей не решались озвучить свой выбор.

— Мне кажется, они не уверены в цифрах, — высказал мудрое предположение Листах.

— Пусть тогда пальцем покажут, — приказала Анди.

Бросила взгляд на финальный список. Покачала головой. Больше половины приписала беременность самцам. Остальные…

— Диттарг Фан Ровен, — зачитала фамилию.

Вперед вышел высокий симпатичный парень.

— Третий сын графа Ровена, — зашептал на ухо Листах, — прекрасная родословная, хорошая семья, отличный выбор.

— Вы приняты, — сказала Анди, едва сдерживая усмешку. Впрочем, родословная порадует его величество. Побудет сладкой пилюлей после того, как он узнает о других.

— Всем остальным предлагаю покинуть территорию питомника.

Народ недовольно загудел, но дисциплинированно поплелся к воротам.

Анди указала взглядом, и дорогу трем ее гостям преградили слуги.

— А вам сейчас покажут комнаты, дадут отдохнуть с дороги и, — она со вздохом посмотрела на бледную девчонку, — накормят.

— Нас взяли? — недоверчиво спросила вторая.

— Вы приняты, — кивнула Анди, развернулась было, но ее остановил крик:

— Госпожа!

Повернулась. Бледный недокормыш валялся на коленях.

— Я отработаю, своей едой делиться буду, в комнате кровать уступлю, только разрешите сестер забрать сюда. Сироты мы. Мать умерла, а отец… — и девчонка поникла, уставившись на землю.

— Согласно правилам, — начал было Листах, но Анди перебила.

— Сколько им лет? — спросила.

— Пять, — ответила девчонка.

— Дайте большую комнату с тремя кроватями, — распорядилась слугам, — кормить с общего стола. Никаких дележек еды! И никакой работы. Пусть учатся. Потом пристроим.

— Спасибо! — девчонка попыталась подползти, чтобы поцеловать край Андиных штанов, но та возмущенно зашипела:

— С ума сошла? Быстро встала. Саму никуда не отпущу. Сейчас записку слугам надиктуешь, отнесут. Вещь свою дай. Приметную. Адрес скажешь, их привезут. А теперь — на кухню живо. Отъедаться.

— А ты, — она оглядела пухлого парня, поморщилась. Ветер сомневался. Пел об озере, ставшем болотом, но Анди посчитала, что воду можно очистить, — готовься. Через пару дней отправишься со мной. Надо кое-кого навестить.

— Жарк, — подозвала слугу, — принимай к себе. Вместе со мной в Валию пойдете. А там посмотрим, что из него выйдет.

Стоять напротив сотканного из песка лица было жутковато, особенно учитывая, что лицо было размером с дом. Но Анди терпела и не морщилась, когда вылетающие при очередном ругательстве из рта Матери песчинки немилосердно жалили кожу. Гул вокруг стоял такой, что хотелось прикрыть уши руками. Песок ревел. Песок рычал. Бесновался, закручивая верхушки барханов в желто-серые спирали. Над головой собиралось угрожающее пылевое облако, сверкали молнии — от их близости волосы вставали дыбом — и мир погружался во тьму. Лишь там, где она стояла — песчинка против буйства стихии — было еще светло.

Девушка повыше натянула платок, думая о том, что сегодня песок разошелся и ткань почти не защищает. Она не могла припомнить, когда Мать еще гневался столь бурно. Нечего и думать о том, чтобы возражать или оправдываться. Орать против ветра — дурное занятие. Только песка наглотаешься.

— Ты-ы-ы-ы!!! — шипело, рыча, над барханами.

Анди расставила пошире ноги, чтобы не снесло от очередного гневного ора. Внезапно в открытом рте Матери мелькнул темный силуэт. Девушка резко присела, над ее головой пролетел, задрав в небо длинные мосластые ноги, верблюд. Анди на мгновение поймала ошалелый взгляд его выпученных глаз — голова прошлась над ней, едва не задев, и животина скрылась из виду в клубящейся вокруг тьме.

Анди стиснула зубы. Ну сколько орать-то? Она уже успела узнать все о своей гиблой родословной. О том, что нет у нее ни совести, ни мозгов. И что многоножка и та благодарнее будет. Наслушалась… на всю жизнь вперед. Вобравшая в себя память сотен народов пустыни, Мать ругалась красочно, с задором, еще и на разных языках. И Анди со вздохом заняла прежнюю позицию, чтобы еще раз выслушать о своей глупости — поменять расположение Матери на процесс детозачатия. Ни стыда, ни совести! Тело бренно, а некоторые ставят удовольствие вперед всего!

— С ней точно все в порядке будет? — обеспокоенно спросил Жарк, смотря на расползающееся по небу темное пылевое облако. Где-то там, в центре, где клубились вихри, сверкали молнии, давно скрылась из вида крохотная фигура.

— Не переживай, — с акцентом, путая слова, ответила нудук, — Анди сильная. Справится. В худшем случай Мать ее убьет, но привязать к себе можно лишь добровольно. Они договорятся.

Жарк охнул — ничего себе «не переживай». А если эта их Мать всерьез осерчает? Надо было, как он вчера предлагал, взять его крови и задобрить эту их богиню. Может, и смилостивилась бы уже.