И ее торжественно поцеловали в лоб. С благословением столь именитого путешественника спорить никто не стал, и к ним потянулись гости с поздравлениями.

— Ты прекрасно выглядишь, — заметил шепотом Ирлан, собственнически обнимая за талию.

Анди прищурилась. Значит, в пустыне она выглядела не столь прекрасно? Хм, надо будет обсудить сей вопрос ночью в постели.

Сбоку послышался переливчатый смех. Ирлан тяжело вздохнул, отстранился. Бросил брату:

— Ты обещал за ней присмотреть, — и пояснил Анди: — Не знаю, какой дух в нее вселился, но она ведет себя странно.

Анди удивленно вскинула брови. Этот народ не только ведет себя странно, но и реагирует на лекарства так, словно это бутылка браги.

— Пройдет, — заявила уверенно. Прикинула время, — еще час и действие прекратится.

— АндиРиэль, — протянул Надир таким тоном, что девушка ощутила себя отравителем.

— Это было лекарство от головной боли, — попыталась оправдаться она, — я не знаю, почему оно…

— Зато я знаю, что если мы ее не остановим, у нас появится новый отец. И очень скоро.

— А может, — остановил рванувшего было к матери брата Ирлан, — это и неплохо. Она давно так не смеялась. Да и траур прошел, а ведь она еще молода.

Надир застыл, медленно повернулся к младшему брату. Сузил взгляд.

— А если это будет проходимец? Который разобьет ей сердце?

— Так ты на что? — возмутился Ирлан.

Надир хотел было выругаться, но сдержался — слишком много дамских ушей вокруг.

— Ладно, пойду отваживать проходимцев, — проговорил он мрачно, добавляя сокрушенно: — Дожил. Наркотики. В собственном доме.

И удалился, ухитряясь даже спиной выражать неодобрение.

— Прости, — покаялась Анди.

— Не переживай, — утешил ее Ирлан, — уверен, это действительно было лекарство. Ты ведь подаришь мне танец? — спросил он вдруг.

И они танцевали — не по правилам, просто кружась в объятиях друг друга. Потом пили шипучее сладкое вино. Ели вкуснейшие закуски. Смеясь, вспоминали о приключениях в Хайде, об отравлении приправой, о палящем во все стороны Жарке.

— Ты мне тогда еще понравилась, — проговорил, обжигая шепотом, Ирлан. — Я договорился, маг прибудет завтра. Снимет печать. Ты станешь свободной, и мы назначим дату свадьбы.

Анди пила вино, улыбалась и не возражала. Все равно пустыня сделает по-своему. Зачем спорить? Да и мужчине нужно чувствовать, что он главный. Это делает его счастливым.

— Райдер, вы должны остаться у нас. Здесь слишком много народу для рассказа о том, как я носил женское платье, — заверял путешественника Ирлан.

— О! Братишка чего-то стесняется? — веселился Надир. — А ведь даже мне об этом не рассказывал.

Анди пытались проверить на прочность, вогнать пару иголок оскорблений:

— И кто ваша семья, госпожа проводник?

— Откуда вы родом?

— Чем занимаются ваши родители?

И за каждым вопросом таилась масса гордости и пренебрежения.

— Моя семья — мое племя, а Мать — пустыня.

— Из прекрасных и далеких земель, где месяцами нет дождя, воздух горяч и сух, а взор тонет среди барханов.

— Мои родители живут так же, как их предки, соблюдая путь песка.

За ответом была любовь, и вопрошающе отступали перед ее уверенностью в себе. Пугались прямого взгляда. Смущались. Их игра теряла свою значимость, сталкиваясь с ее правдой.

Но были и другие.

— Ирлан, познакомишь с невестой?

Жадные, ощупывающие тело взгляды, от которых несло похотью. И в груди разливалось болезненное воспоминание о торгах на невольничьем рынке.

— Она у меня строгая, — Ирлан чувствовал ее настрой — перерезать горло — и вставал, прикрывая собой, — не любит знакомиться с чужими мужчинами.

Надир усмехался, но подтверждал:

— В ее стране не принято общаться с иным полом.

Но все эти мелочи не могли надолго испортить настроения. И Анди счастливо улыбалась, разглядывая звезды. Слушала восторженную речь графини:

— Да, дорогая, она необычна. Чужая, конечно, но как проводник великолепна. Дерхи за ней словно привязанные ходят.

Притоптывала под веселую мелодию. Ела сладкие пирожные. Любовалась тем, как красиво танцует Ирлан с мамой. Анди не возражала — с мамой можно. Рядом Надир кружил какую-то симпатичную девицу, явно вознамерившись задурить ей голову своим ветром.

Анди наслаждалась теплым вечером, музыкой, сладостью, когда сердце внезапно пронзила острая тревога. Она едва устояла на ногах, а в следующий момент сорвалась с места. К загону дерхов прилетела почти не запыхавшись. Туфли остались где-то на дороге. Чулки намокли от росы, но Анди было все равно.

— Быстро ты, — одобрительно проговорила тень, у ног которой распростерлись тела двух дерхов.

Анди ощутила, как злость огнем вскипает в крови.

— Ты чего? — удивился мужчина, увидев, как она рванул вверх подол платья.

В следующий миг ему пришлось уклоняться от обрушившихся на него ударов ножа.

— Что за шум? — недовольно донеслось от двери загона.

— Вот темные! Дикая!

— Так дикая и есть. Вырубай — надо уходить, — насмешливо отозвался напарник, — только не повреди ничего. Она нужна живой.

Мужчина поймал Анди в захват, выкрутил нож — воином он был неплохим, но тут же зашипел — острые зубы прокусили кожу.

— Тварь! — выругался, отпуская девушку.

— Ты что там долго? — спросил его напарник, повернувшись в глубину сарая.

— Проверяю состояние дерхи перед отправкой, — недовольно пояснили оттуда тоном крайне занятого важным делом человека.

Анди рванула было туда, но ее перехватили по дороге.

— Вот, дурная, — пропыхтел мужчина, застонал, получив локтем в живот.

— Давай ее придушим, — предложил первый, — и скажем, что так и было.

— Не понял, — донеслось из сарая. — Очуметь! Вы не поверите.

— И во что мы должны поверить? — поинтересовались от дорожки. В свет, падающий из окон сарая, шагнул Надир.

— Пусти ее! — рванулся было Ирлан, но лезвие блеснуло серебром у шеи Анди, и он замер.

— Дернешься — прирежу девку, — пообещал один из нападавших. Игры закончились.

— Нет, вы точно не поверите, но дерха беремена, — проговорил третий похититель, появляясь из глубин сарая с черной дерхой на руках.

На поляну упала ошеломленная тишина, а взгляды присутствующих скрестились на Анди.

— Так это что получается? — растерянно проговорил тот, кто держал нож у шеи девушки.

— Премия нам получается, золотом, — пояснил главный. Заметил братьев, поморщился. Опустил дерху на порог, быстро достал из сумки сверток и бросил под ноги.

— Держи их! — крикнул было Надир, но темнота резко вспухла, наливаясь желтым светом. Облако накрыло сарай, поглощая похитителей, дерхов и девушку. Ирлан сунулся было внутрь, но стена облака спружинила, отправив его обратно.

А когда через четверть часа сфера исчезла, сарай был пуст.

Анди снилась буря. Та неслась темно-бурым облаком, беспощадно настигая, а Анди — ничтожно-крохотная перед стихией — пыталась от нее удрать. Девушка судорожно выдохнула, просыпаясь, и резко села на кровати.

Ее переодели. Платье сменили на тонкий шелк украшенной кружевом ночной рубашки. Одеяние достойное принцессы, а значит, ее не планируют убить. Скорее к чему-нибудь склонить.

В высокие стрельчатые окна нежно заглядывал рассвет, и солнечные лучи играли на золоченых кистях балдахина, высвечивали лепнину на потолке, касались картин в массивных рамах, лежали на пузатых стулья, блестели в высоченном — с человеческий рост зеркале. И даже от статуэток на каминной полке здесь веяло властью, богатством и веками существующим правом на это богатство.

Анди даже представить не могла, что такое бывает. Но нет, вот оно — и даже потрогать можно.

Тихое покашливание прервало ее размышления о силе, что решила ею завладеть.

Из глубокого кресла поднялся пожилой мужчина. Он тоже был частью богатства этой комнаты, одетый в бархатный костюм, на шее повязан шелковый галстук, седые волосы зачесаны назад, статная осанка и властный взгляд из-под кустистых бровей вызывали уважение. А вот покрасневшие глаза, да усталый вид с глубокими морщинами на лбу говорили о бессонной ночи.