Отломала кусочек кунжутной халвы. Положила в рот. Служанки притихли. Прожевала, старательно изображая довольный вид. Облизала сладкие пальцы. Подвела итог:

— Вкусно.

Протянула шкатулку двум испуганным душам.

— Подарок. Пробуйте.

Первой решилась та, что была постарше. Взяла подношение дрожащей рукой. Заглянула внутрь. Удивилась. Несмело ковырнула крошку, положила в рот. Округлила глаза и взяла кусочек побольше. Анди перевела дух. Если не умрут от чего-нибудь до вечера, перестанут трястись от страха.

— Спасибо, госпожа проводник, очень вкусно.

Вот и голос прорезался.

— Сколько времени вам надо, гм, на пудру и прическу? — поинтересовалась Анди.

Служанки переглянулись.

— Если начнет сейчас, то управимся до вечера.

Анди с тоской посмотрела в окно.

— Баня все равно пока не готова, — возразила та, что помладше.

— Верно, — кивнула старшая, — да и платье надо поправить.

— Тогда пара часов у меня есть, — приняла решение Анди.

— Госпожа, вам надо вернуться до обеда, — предупредила старшая служанка, — а мы пока все приготовим и будем вас ждать около бани.

Они действительно ждали. В уголках губ таились крошки халвы, в глазах туманилась сладость, а взгляды потеряли стылость страха.

— Госпожа, скорее. Травы остывают.

— Мы и белосок заварили, и толчанку, и силокорень. Вы у нас красавицей будете.

На взгляд Анди она и так была… Неплоха. А гоняться за чужой красотой… Это как ловить ветер в пустыне. Только ноги зря собьешь.

Баня встретила водным жаром. Анди задохнулась, лицо обожгло, дыхание перехватило. Вода, смешанная с жаром, немилосердно пекла кожу. Каждый вздох огнем врывался в легкие.

Анди попятилась.

— Нет-нет, госпожа, — служанки перекрыли выход, вооружившись вениками, — нам надо вас отмыть.

Как будто она грязная? Кажется, зря Анди была к ним добра…

— Давайте, госпожа, на полок, — наступали на нее, воинственно наставив веник.

— Это не страшно, — заверяли.

— Вы заново родитесь, — подбадривали.

Она должна здесь умереть и возродиться?

Анди с сомнением оглядела бревенчатые, потемневшие стены, доски, печь в углу. Вдохнула пряный лиственный дух. Расслабилась, позволяя пару проникнуть под кожу. Ощутить ветер этого места. Проникнуть в суть обряда.

Похоже, служанки что-то напутали. Смертью не пахло. И Анди решилась. Легла на полок, шипя от прикосновений кожи к горячему дереву. Вздрогнула, когда сверху, впечатываясь, лег удар веника. Но боли не было. Тело отозвалось волной мурашек на окутавший его пар. Расслабилось, позволяя венику гулять по коже.

Анди прикрыла глаза, отдаваясь во власть новых ощущений. Она точно вернулась в пустыню, когда горячий ветер омывал кожу, завывая тонкими голосами песка.

Ее, размякшую, одуревшую, усадили на скамью, окатили сладко пахнущим отваром. Натерли вонючей, щиплющей кожу мазью, затем принялись за волосы.

Анди едва осознавала то, что с ней делали. Жар поселился в голове, мысли выбило ударами веника, вода смыла остальное.

Усмехнулась: а правы были служанки. Она действительно точно заново родилась.

Девушки долго охали над ее руками. Терли какими-то мазями. Скребли колючими варежками.

Полоскали волосы в травяных отварах. Промывали с душистым мылом.

Когда, наконец, ей подали чистую рубашку, Анди ощущала себя растекшимся на солнце кусочком масла.

Позволила отвести себя в комнату. На обед сил не хватило. Ее усадили в кресло, где она и задремала под воркование служанок и ласковые поглаживания, наносившее на лицо очередную мазь.

— У нас все готово? — в комнату влетела графиня, заставив подскочить всех троих. Анди осоловело хлопнула глазами.

— Перчатки!

Коробка полетела на кровать.

— Ах, — Элистана прижала к лицу крупную алую розу, вдохнула сладкий аромат, улыбнулась так, словно ей вручили не розу, а цветок абсолютного счастья.

Покружилась, напевая, по комнате под абсолютно ошалевшими взглядами прислуги.

Остановилась, окинула Анди светящимся взглядом, нахмурилась, явно пытаясь поймать нравоучительную мысль, но роза отвлекала. Графиня взмахнула ей и упорхнула, бросив от двери:

— Работайте, милые.

Служанки даже дышать забыли от такого обращения.

Заторопились:

— Давайте, госпожа, вам пора примерить платье. А потом мы волосы уложим.

Анди зевнула. Потрясла головой, выметая сонливость.

— Сейчас, я чай попрошу принести, враз проснетесь, — проявила догадливость старшая служанка.

Принесли чай, и Анди пила его мелкими глотками, закусывая свежайшими — вот по чему она точно будет скучать в пустыне! — булочками и млела под аккуратными движениями гребня по волосам.

— Готова, госпожа, — выдохнули восхищенно служанки. Отступили, повернули зеркало, позволяя, наконец, взглянуть в него.

Анди замерла. Напротив нее стояла незнакомка. Светлая кожа вычеркнула ее из списка жителей пустыни. Жемчужная тиара подчеркнула темноту зрачков. Легкий румянец на скулах сделал их изящнее. Губы казались лепестками роз.

Она поднесла пальцы к лицу, коснулась — и на кончиках осталась белая пыль, похожая на муку.

Волосы тоже посветлели, перестав напоминать черноту ночи — в них прорезались золотые пряди.

Платье облегало тело, делая талию такой тонкой, а грудь…

Анди повернулась. У нее действительно появилась грудь. Приподняла подол. Оглядела туфли. Сделала шаг.

Покачала головой, представив, как пытается идти по песку в таком наряде… Бред. И пески вдруг сделались ужасно далекими.

Анди метнулась к шкатулке с украшениями. Вытащила свой любимый браслет. Надела и успокоено выдохнула — привычная тяжесть золота на запястье заставила ощутить ее собой, а не чужеземной принцессой из сказки.

Потом пришла очередь оружия. Кинжал пришлось отложить, а вот небольшой нож прекрасно поместился на бедре.

На улице уже шумели голоса, слышался скрип колес, ржание лошадей — гости съезжались на праздник.

По случаю хорошей погоды прием решено было провести на улице, и на поляне, за особняком, накрыли столы с закусками, поставили шатры с креслами для отдыха и столами для игры в карты. Для молодежи сбили дощатый помост, около него уже отлаживал инструменты оркестр. На ветках деревьев развесили лампы, превратив парк в обиталище волшебных огоньков.

— И тут мне навстречу вылетает отряд головорезов. Все с саблями наголо.

Этот голос Анди помнила отчетливо, будто они расстались вчера. Сердце застучало сильней. В груди поднялась волна радости.

— Двуногий верблюд! — крикнула она от крыльца, и гости, собравшиеся на поляне парка, удивленно обернулись.

Это был он. Постаревший — волосы стали белее облака. Лицо сплошь в морщинах, но взгляд все также остер и весел.

— Колючка! Ты или это?! — воскликнул хрипло. В голосе знаменитого путешественника дрожало недоверие. Анди ощутила, как что-то царапает горло, а слезы щиплют глаза.

— Я! — крикнула в полный голос, счастливо улыбаясь. Сбежала с крыльца и бросилась в раскрытые объятия.

Мужчина охнул, обхватил ее за талию, закружил. Поставил, посмотрел на улыбающегося Ирлана.

— Так это и есть тот сюрприз, ради которого я сюда приехал?

Ирлан кивнул.

— Думаю, вам придется знакомиться заново, потому как я сам ее с трудом сегодня узнал. Разрешите представить, — Ирлан повысил голос, — АндиРиэль, наш новый проводник и моя невеста.

Поляна взорвалась лавиной голосов. Недоверчивых. Огорченных. Удивленных.

— Поздравляю, брат, — Надир первый принял удар на себя. Сдвинул чашу весов.

Подошел, обнял.

— АндиРиэль, мои поздравления.

Анди не совсем поняла, с чего вдруг ее поздравляют с тем, что уже произошло, но покорно дала поцеловать руку. Тем более, что та была в бирюзовой, под цвет платья, перчатке.

— Я должен услышать эту историю, — заявил Райдар, добавляя: — Ты мне как дочь, Анди. Я даже надеяться не мог, что увижу тебя снова. Но Ирлан отличный парень, так что мои благословления.