Как и в низовьях Амударьи, в низовьях Сырдарьи можно наблюдать постепенное отмирание дельтовых протоков, начиная с наиболее южных и древних (русла Даудана в Присарыкамышской дельте, Инкардарьинские русла). Этому процессу способствовала и хозяйственная деятельность древнего населения, которое активно использовало природные ресурсы хорошо увлажняемых, богатых растительностью дельтовых равнин: паводковые речные разливы — для орошения небольших полей; камыши — в качестве корма для скота; окружавшие речные оазисы пески — для выпаса верблюдов и овец; речные заводи и озера — для ловли рыбы. Обширные дельтовые области и долины крупных среднеазиатских рек (Амударьи, Сырдарьи, Сарысу, Чу, Или и др.) с древних времен стали как бы промежуточной территорией (с преобладанием полуоседлого скотоводческо-земледельческого населения) между широкой зоной кочевых скотоводов казахстанских степей и древними земледельческими оазисами юга Средней Азии (см. ниже карты 1; 4).

Как показали археологические и этнографические исследования, для каждой из главных природных зон Средней Азии и Казахстана — гор, предгорий, крупных речных долин и пустынных равнин — с давних времен были характерны свои особенности использования природных ресурсов и ведения хозяйства. Они-то и отразились на формировании и развитии хозяйственно-культурных типов, различия между которыми были обусловлены как историческими причинами, так и резкими контрастами природных условий. В пределах Среднеазиатско-Казахстанской историко-культурной области сложилось несколько хозяйственно-культурных типов: оседлых пашенных земледельцев (с ирригацией) и скотоводов, полуоседлых скотоводов-земледельцев и, наконец, кочевников и полукочевников-скотоводов степей (Андрианов Б.В., 1962, с. 32–37; 1984, с. 76). Но внутри каждого хозяйственно-культурного типа скотоводов-кочевников существовали подтипы, что отражало локальную специфику ландшафтных зон. Так, на севере Казахстана суровость зимы (с низкими температурами и сильными ветрами) заставляла скотоводов перегонять скот на юг, в центральные районы, где его укрывали в грядовых или бугристых песках. Скотоводы южных, более теплых, пустынь выпасали скот круглый год или отгоняли его в горы. На востоке под летние пастбища использовались горные степи и луга. Зимой в горах скот укрывали в глубоких долинах, а летом выпасали на альпийских пастбищах. Зимние стоянки с сезонной оседлостью, как правило, использовались из года в год на протяжении многих веков (Акишев К.А., 1972, с. 33).

В Центральном Казахстане в зоне кипчаково-полынных степей ведущая роль принадлежала овцеводству и коневодству с длительными меридиональными перекочевками (Жданко Т.А., 1968, с. 274–281; Акишев К.А., 1972, с. 35, 36). На юго-западе, на территории Туркмении, в составе стада преобладали верблюды, овцы и козы. Маршруты перекочевок там были обусловлены расположением водных источников и колодцев (Оразов А., 1975, с. 217). На юге и востоке, в горах, где были развиты различные формы скотоводства (отгонно-пастбищная, кочевая, выгонная, стойлово-выгонно-яйлажная) (Кармышева Б.Х., 1969), сезонные миграции скотоводов имели преимущественно вертикальный характер. Но почти всюду скотоводство в той или иной степени сочеталось с земледелием.

В дельтовых областях сохранялся архаический хозяйственно-культурный тип с полуоседлым комплексным скотоводческо-земледельческо-рыболовным хозяйством. Каирные (естественно увлажненные) земли обеспечивали обитателей просом, тыквой и дыней; обширные заросли камышей служили кормовой базой для крупного рогатого скота; в протоках и разливах ловили рыбу. Судя по этнографическим материалам XIX в., этот хозяйственно-культурный тип сочетал в разных соотношениях скотоводство и земледелие, элементы кочевой (переносная юрта) и оседло-земледельческой культуры (зимний глинобитный дом и т. п.).

Все эти экологические особенности обусловили специфику археологических комплексов, происходящих из разных регионов Средней Азии и Казахстана.

Сложный и еще недостаточно ясный процесс становления кочевых форм скотоводческого хозяйства завершается в Средней Азии в первой четверти I тысячелетия до н. э. Новая форма хозяйственной деятельности обусловила существенные изменения почти во всех сферах материальной и духовной жизни, которые прослеживаются в то время в пределах всего степного пояса Евразии. Как и в других его частях, на рассматриваемой территории формируются новые культуры, характеризующиеся значительным сходством ввиду однотипности экономической основы и общности или родственности вовлеченных в этот процесс этнических массивов степного населения. Увеличение подвижности привело к племенным передвижениям и установлению разносторонних контактов, что способствовало быстрому распространению и усвоению на больших территориях проверенных практически новшеств. В рамках сложившегося к VIII или VII в. до н. э. (вопрос этот спорен) в степной зоне скифо-сибирского культурного единства ранние кочевники Средней Азии выступают как создатели самобытных черт и посредники в передаче достижений своим соседям.

С этого времени одним из важнейших, постоянно действующих факторов, определявших специфику исторического процесса, становится сосуществование и активное взаимодействие кочевого и оседлого населения региона. Письменные источники содержат прямые указания на ведущую роль кочевников в событиях, приведших к образованию двух крупнейших государств древности — Парфянского и Кушанского, но об их создателях сообщают лишь скудные и отрывочные сведения.

Периодизация древней истории кочевого (и полукочевого) населения Средней Азии на основе каких-либо кардинальных вех внутреннего развития общества сейчас невозможна. Но известные нам факты политической истории дают право условно выделить четыре периода: 1) (VIII?) VII–IV вв. до н. э., условно называемый «сакским» временем (видимо, точнее его следует называть «сако-массагетским»); 2) III–I вв. до н. э. — время, характеризующееся крупными племенными передвижениями и возникновением обширных государств с кочевническими династиями; 3) I–III вв. — время максимальной экспансии и последующего распада этих государств; 4) IV–V вв. — время появления в Средней Азии новых больших групп кочевников и возрастающего давления их на Иран и северную Индию.

Конкретные сведения о кочевниках Средней Азии впервые приводит Геродот, который частично использовал более ранние данные Гекатея, восходящие, как предполагают, к персидским первоисточникам. Здесь четко разделяются две группы племен: массагеты и саки, что повторяется и у более поздних авторов и подтверждается археологическими данными.

Сведения античных авторов о саках ограничены и отрывочны. Но, судя по некоторым указаниям Геродота (VII, 64) и Плиния (VI, 50), сам термин «саки» носил собирательный характер: так персы именовали все кочевые племена Евразии, похожие на «собственно саков» (Пьянков И.В., 1968; 1985). Но одновременно это было и самоназванием вполне конкретной группы, которая локализуется на правобережье Сырдарьи, за Согдом. В древнеперсидских надписях саки первоначально фигурируют как нечто единое, но затем появляются три их группы: саки-хаумаварга, саки-тиграхауда и «заморские» (парадарайя). «Заморскими» именовались, видимо, европейские скифы, которые к данному тому отношения не имеют. По поводу двух других групп и остальных племен существует много гипотез (Обзор литературы см.: Литвинский Б.А., 1972б, с. 158–174). Саки-хаумаварга соответствуют, очевидно, племенам, покоренным еще Киром II, тогда как саки-тиграхауда были подчинены в результате похода Дария I в 519/518 г. до н. э. Установить места их обитания затруднительно ввиду отсутствия конкретных данных о маршруте похода. К тому же, мнения исследователей расходятся: чаще всего саков-тиграхауда отождествляют с массагетами, жившими в Закаспии (Herrmann А., 1920; Junge J., 1939; Струве В.В., 1968, с. 51–66; Дандамаев М.А., 1963а), хотя высказывались и соображения о локализации их в северо-восточной части Средней Азии — на территории Шаша (район Ташкента), северной Киргизии и юга Казахстана (Григорьев В.В., 1871, с. 50–59; Акишев К.А., Кушаев Г.А., 1963, с. 16–20). Правда, К.А. Акишев считает, что территория саков-тиграхауда, кроме названных областей, включала на западе южное Приаралье и на востоке — Горный Алтай (Акишев К.А., 1978, с. 5). Данных для решения этого вопроса еще недостаточно.