Погребальные памятники не содержат прямых свидетельств о земледелии тесинских племен. Однако около одного из укрепленных городищ близ с. Троицкое обнаружен оросительный канал, выходящий из старицы р. Тесь и выводящий в степь воду. Значительным дополнением к скотоводству и земледелию была охота, о чем свидетельствуют находки большого количества костяных наконечников стрел и изделий из рога, а также выполненных в бронзе стилизованных изображений животных.

Особое место среди тесинских древностей занимают ажурные поясные пластины с изображением пары противостоящих быков, коней или верблюдов, либо со сценами борьбы реальных или фантастических животных. По мнению М.П. Грязнова, эти сюжеты, чрезвычайно популярные в изобразительном искусстве ранних кочевников гуннского времени Южной Сибири, следует рассматривать как сюжеты древнего героического эпоса. Описание поединка коней-богатырей в некоторых алтайских и монголо-ойротских поэмах полностью соответствует стандартному каноническому образу борьбы двух коней на тесинских поясных пластинах (Грязнов М.П., 1961, с. 15–17). Исследователь считает, что изображение двух пар извивающихся змей, борьба дракона с тигром и другие сюжеты, встречающиеся на пластинах, частично могут быть иллюстрациями древнего героического эпоса, частично иметь мифологическое содержание (Grjaznow M., 1970. s. 241). Некоторые из них известны во многих экземплярах, почти совершенно идентичных в Минусинской котловине, Забайкалье и Ордосе. Вопрос об их происхождении еще не решен. По мнению А.И. Мартынова (1969) и М.А. Дэвлет (1980б), ажурные поясные пластины, впервые появившиеся и получившие широкое распространение на среднем Енисее во II–I вв. до н. э., отливались местными сибирскими мастерами по полученным от хунну образцам. М.А. Дэвлет считает, что прототипов этим пластинам в памятниках собственно тагарской культуры мы найти не можем, «генетически они не связаны с тагарским звериным стилем» (Дэвлет М.А., 1980б, с. 18–20). Предполагается, что эти пластины «механически копировались и воспроизводились как на Енисее, так и далеко на востоке» (Grjaznow М., 1970, s. 241). Характерная черта искусства племен II–I вв. до н. э. — «развитие традиций старого тагарского искусства и появление новых сюжетов, связанных с культурой хунну и лесных племен Западной Сибири». На среднем Енисее «появляются изображения лошади, не характерные ранее для тагарского искусства» (Мартынов А.И., 1979, с. 130).

Таким образом, тесинский этап в развитии культуры племен среднего Енисея следует рассматривать как длительный переход от тагарской культуры к таштыкской. Этот процесс шел довольно сложным путем, что и нашло отражение в разнообразии типов погребальных памятников, которое мы наблюдаем на тесинском переходном этапе. Различные по погребальному обряду кладбища — традиционные одиночные курганы-склепы и могилы, либо составляющие отдельные грунтовые могильники, либо устроенные внутри оград и могил более древних эпох, — отражают сложность социальной структуры общества того времени и, вероятно, его этническую неоднородность. Б результате сравнительного анализа антропологического материала тесинских и таштыкских могильников среднего Енисея сделан следующий предварительный вывод: на тесинском этапе «имеет место приток слабо монголизированного на селения, а в таштыкское время оно начинает растворяться в местном населении». Как отмечено, в тесинском могильнике Каменка V захоронены люди, занимавшие более высокое социальное положение, чем погребенные в расположенном рядом таком же могильнике Каменка III. Анализируя материалы этих могильников, И.И. Гохман пришел к заключению, что в Каменке V прослеживаются антропологические особенности еще классического тагарского населения и что на тесинском этапе потомки тагарцев занимали в этой общине привилегированное положение (Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д., 1987, с. 233, 234).

В свете изложенного тесинский этап на среднем Енисее предстает сегодня как самостоятельная и сложная по существу происходящих в этот период процессов эпоха, отразившая, видимо, первое проникновение каких-то новых этнических элементов в среду тагарского населения Минусинских степей.

Первые раскопки погребальных сооружений культуры связаны с именем сибирского археолога-любители А.В. Адрианова, который провел их в 1883 г. на о-ве Тагарском (ныне часть г. Минусинск), в 1898–1899 гг. — под Абаканской управой (совр. г. Абакан) и в 1908 г. — в логу горы Оглахты, в 40 км к северу от г. Абакан. Особенную известность приобрели последние раскопки, так как в могильнике оказалось три хорошо сохранившихся сруба, содержавших человеческие мумии, человекоподобные чучела, сшитые из кожи и набитые травой, гипсовые лицевые маски, берестяные головные уборы, обшитые шелком, деревянную посуду и модели оружия, а также остатки кожаных и меховых одежд. Большое значение могильника для изучения таштыкской культуры сохраняется до сих пор. Кроме А.В. Адрианова, в те же годы (1888 г.) две погребальные камеры под Минусинском были раскопаны ссыльным народовольцем Д.А. Клеменцем.

В отдельный исторический период, или культуру эти памятники были выделены С.А. Теплоуховым, который назвал их таштыкскими по месту собственных раскопок на р Таштык и разделил на два этапа, для каждого из которых характерны особый тип погребальных сооружений, керамика и другие особенности. К раннему этапу (I–II вв.), или переходному от тагарской культуры к таштыкской, он отнес глубокие грунтовые могилы, а к позднему, собственно таштыкскому (III–IV вв.), — неглубокие котлованы под каменно-земляными квадратными насыпями, которые в дальнейшем в литературе стали именоваться склепами. Возникновение грунтовых могил он объяснил проникновением на Енисей новых народностей из Центральной Азии, а в склепах видел памятники смешанного населения. Поэтому грунтовые могильники он синхронизировал с поздними курганами тагарской культуры (Теплоухов С.А., 1929, с. 50. 51). Многие представления С.А. Теплоухова оказались справедливыми. В частности, в настоящее время археологические материалы и радиоуглеродные даты подтвердили сосуществование тагарских курганов с грунтовыми таштыкскими могильниками (Ермолова И.М., Марков Ю.Н., 1983, с. 97). Сам С.А. Теплоухов раскопал два склепа и 20 могил (Барсучиха IV; Горькое Озеро; Таштык). Им были также обнаружены ямки с остатками похоронных и поминальных тризн, которые он принял за могилы.

После работ С.А. Теплоухова наибольшие исследования таштыкских памятников проведены С.В. Киселевым, В.П. Левашевой, Л.Р. Кызласовым, М.П. Грязновым и Э.Б. Вадецкой (Киселев С.В., 1929; 1951; Грязнов М.П., 1979б, с. 90–141; Кызласов Л.Р., 1960; Вадецкая Э.Б., 1975, с. 173–183; 1981а. Полную библиографию и архивы см.: Вадецкая Э.Б., 1986б, с. 1–46-156).

Г.П. Сосновский (1933) в публикации Оглахтинского могильника, исследованного А.В. Адриановым, высказал суждение, что разница в типах таштыкских погребальных сооружений может объясняться не только хронологическими, но и социально-экономическими причинами. Исходя не только из археологического материала, но и из вероятной эволюции общественного разделения труда (между скотоводами и земледельцами), он пришел к выводу, что в грунтовых могилах похоронены оседлые пастухи и земледельцы, а в склепах — скотоводы-полукочевники. Однако он не смог достаточно четко обрисовать взаимоотношения между пастухами и кочевниками, поскольку грунтовые могилы он, как и С.А. Теплоухов, синхронизировал не со склепами, а с тагарскими курганами, таштыкские же склепы считал генетически связанными с тагарскими. Тем не менее, гипотеза Г.П. Сосновского положила начало до сих пор не прекращающейся дискуссии о соотношении могил и склепов, а также о связанной с этим вопросом внутренней хронологии культуры.

Самые крупные исследования принадлежат С.В. Киселеву, который раскопал 24 склепа и около 50 могил и «поминов» (ямок с остатками тризн). Особенно удачные исследования проведены на Уйбатском чаатасе, поблизости от тагарского кургана Д.А. Клеменца. Здесь в склепах сохранилось много масок, остатков одежд, фигурок людей, животных и утвари. Склепы, исследованные С.В. Киселевым, отличаясь разнообразием в конструкциях, содержали сходную керамику, а некоторые, кроме того, — изделия и маски, аналогичные найденным в позднетагарских курганах (тесинский этап). Не прослеживались также значительные различия между керамикой склепов и расположенных рядом грунтовых могил. Все эти признаки привели С.В. Киселева к выводу об одновременности могильников и склепов в пределах I–IV вв. и о том, что ранние из них синхронны поздним тагарским курганам. Два типа погребальных сооружений он связывал с двумя различными социальными группами населения, поскольку материалы из могил были беднее, чем из склепов.