Родовая и племенная верхушка пользовалась украшениями из золота. Выпуклые круглые и продолговатые золотые бляшки украшали головной убор женщины из погребения в кургане у д. Шикаевка. Нижний край его был расшит тиснеными золотыми бляшками с изображением рогов оленя (табл. 119, 41, 42) — мотива, широко распространенного в искусстве кочевников степей Евразии. Венчало головной убор изображение птицы-грифа, свернутое из золотого листка (табл. 119, 37), а виски украшали золотые подвески на цепочках сложного переплетения (табл. 119, 6). Тут же находились две золотые бутоновидные подвески (табл. 119, 34).

Двумя экземплярами представлены гривны: бронзовая с заходящими друг за друга утолщенными концами, обнаруженная в кургане 5 Катайского II могильника вместе с каменной подвеской, и золотая в виде двух спаянных трубок — из погребения женщины в кургане у д. Шикаевки (Потемкина Т.М., А-1968, табл. 36).

Предметы туалета. К предметам туалета относятся костяная полированная заколка для волос с циркульным орнаментом из Шмаковского могильника (табл. 119, 7) (Генинг В.Ф., А-1962, Л. 32) и бронзовые зеркала. Подобно оружию и бусам, зеркала по форме повторяют типы, известные у ранних сармат. Все зеркала дисковидные, снабжены боковыми ручками, но различаются по форме. Зеркало из кургана 3 Катайского II могильника имеет широкую длинную ручку, плоский диск с пологим широким валиком на одной из сторон, центральная часть которой дополнительно украшена точечным узором в виде шестилепестковой розетки, заключенной в две концентрические окружности (Мошкова М.Г., 1974, с. 27, рис. 7, 1). Зеркала из Прыговского и Воробьевского могильников имели сбоку черешки для крепления в деревянной или костяной рукояти, а на обороте диска по краю — невысокий валик (табл. 119, 8, 9). У зеркала из Воробьевского могильника, кроме того, в центре имеется коническая выпуклость, характерная уже для зеркал II–I вв. до н. э.

Предметы культа. Они представлены каменными жертвенниками, округлыми и плоскими молоточковидными поделками, «таблетками», или плиточками из кости. Встречены они как в погребениях (могильники Китайский II; Воробьевский I; Ирыговский; Разбегаевский; Березки V; Кенес), так и на поселениях (Лужки I; Гороховское городище). Каменные жертвенники прямоугольной формы на ножках (табл. 119, 50, 53) очень близки савроматским жертвенникам (Смирнов К.Ф., 1964, рис. 74). Распространение их в лесостепном Зауралье объясняется интенсивными контактами зауральского лесостепного населения с савроматами V — начала IV в. до н. э. В кургане Березки V обнаружен фрагмент плоского каменного блюда (табл. 119, 57), напоминающего плоские каменные жертвенники тасмолинской культуры и саков Приаралья (Кадырбаев М.К., 1966, рис. 10, 1–3; Вишневская О.А., 1973, табл. XI, 3).

Культовое назначение имели встреченные в единичных экземплярах плоские глиняные блюда, аналогичные найденному в кургане на 11 версте Миасского тракта (табл. 119, 52) и подобные глиняным блюдам саргатской культуры (табл. 126, 35; 127, 18).

Вероятно, с памятниками гороховской культуры связаны овальные плиты с изображением головы барана (табл. 119, 66). Все они происходят из случайных находок и большинство их обнаружено в лесостепном Зауралье, в ареале гороховской культуры (Дмитриев П.А., 1948). Только обломок такой плиты с головой барана и целая схематично обработанная плита обнаружены в контактной зоне саргатской и гороховской культур на нижней Исети под саргатским курганом IV–III вв. до н. э. на Рафайловском городище. На основании этой находки Н.П. Матвеева (1986а, с. 89) считает плиты с реалистичными изображениями голов барана более ранними и связывает их с баитовской культурой. Однако такому заключению противоречит несовпадение ареалов находок названных плит и баитовской культуры. Находки плит с головой барана приурочены в основном к левобережному Притоболью и бассейну Исети, в то время как баитовские памятники распространены значительно дальше на восток до р. Ишим. Оригинальные изображения голов барана на каменных плитах позволяют предполагать существование культа барана у гороховского населения, что отражало большую роль этого животного в хозяйстве жителей лесостепного Зауралья.

Каменные «молоточки» с просверленным в центре отверстием из Разбегаевского кургана и городища Чудаки (табл. 119, 44, 45) аналогичны таким предметам из раннесарматских погребений (Мошкова М.Г., 1963, табл. 32, 41–43). Костяные «таблетки», или плиточки, встречены на городище Чудаки (табл. 119, 48, 49), а тальковые — в погребении 1 кургана 3 Прыговского I могильника (Генинг В.Ф., А-1961, табл. III, 4).

Предметов искусства известно мало. К ним относятся бляшка с изображением противопоставленных головок животных (табл. 119, 36); бляхи с изображением хищников типа медведя; костяная бляшка с выгравированной головой барана (табл. 119, 43); изображения птицы и рогов оленя, оттиснутые из золотого листа (табл. 119, 37, 41, 42).

На основании этих единичных находок невозможно делать какие-либо заключения о специфике изобразительного искусства населения лесостепного Зауралья во второй половине I тысячелетия до н. э. Скорее всего его развитие шло в русле генезиса искусства степных культур скифо-сарматского времени Приуралья и Казахстана, испытывая в то же время влияние искусства лесного населения иткульской культуры.

Во II–I вв. до н. э. гороховская культура прекращает свое существование, и ее место занимают памятники саргатской культуры, распространившейся в это время на запад и юго-запад лесостепного Притоболья почти до восточных склонов Южного Урала (Пивкинские курганы). Гороховское население смешалось с саргатским и было, очевидно, ассимилировано последним, наложив при этом специфический отпечаток на облик памятников саргатской культуры Притоболья. Быстрому смешению обеих культур благоприятствовала их культурная близость, выраженная в сходстве особенностей домостроительства (двукамерные и однокамерные жилища), общих элементах в формах и орнаментации керамики (круглодонные сосуды шаровидной и яйцевидной форм с резной орнаментацией), ряде общих деталей в погребальном обряде (захоронения под курганами, сложенными из чернозема, с кольцевыми ровиками при преобладании северной ориентировки погребенных).

Население обеих культур было близко также по уровню социально-экономического развития, особенности которого целесообразно рассмотреть после анализа материала саргатской культуры.

Культура населения лесостепного Прииртышья VII–VI вв. до н. э. слабо изучена, хотя исследование ее представляет большой интерес для решения проблемы происхождения саргатской культуры, а также культуры населения лесного Прииртышья. К этому времени относятся поселения, погребальные комплексы и случайные находки, свидетельствующие, что облик культуры в разных частях лесостепи Прииртышья был неодинаковым. В районах к северу от Омска прослеживается влияние культуры лесных племен, продвигавшихся к югу на рубеже бронзового и железного веков (Косарев М.Ф., 1981, с. 193). Южнее Омска доминировали связи с ранними кочевниками Казахстана, представление о которых дает пока только ряд случайных находок вещей.

Материал ряда поселений (Битые Горки; Новотроицкое I; Туруновка 4; Богочаново) свидетельствует о поступательном развитии культуры местного населения финальной бронзы и наслоении на него северного компонента. Этот компонент способствовал возрождению архаичных традиций, восходящих к культурам ранней бронзы и проявившихся в появлении сосудов баночной формы и орнаментации их крупнозубчатым штампом (Могильников В.А., 1985, рис. 2, 6, 7; Труфанов А.Я., 1984, с. 73, 74). Но на сосудах с поселений представлены также орнаменты в виде рядов круглых ямок, полулунных вдавлений и «жемчужин», характерных для лесостепи (табл. 121, 21, 32). Подобное сочетание разнородных традиций в орнаментации керамики указывает на происходившие в северной лесостепи и южной части таежной зоны Прииртышья процессы взаимоассимиляции различных по происхождению этносов и на нестабильность культуры. Такие же явления в VII–VI вв. до н. э. наблюдались и на смежных, более северных и восточных, частях Обь-Иртышского региона, где были широко распространены баночные формы сосудов и украшение их узорами из рядов ямок, «жемчужин» и оттисков зубчатого штампа (Грязнов М.П., 1956а, табл. XIII, 5, 6; Троицкая Т.Н., 1972, рис. 1, б, в). В то же время на ряде поселений (Туруновка 4; Битые Горки; Новотроицкое I) представлена ранняя саргатская керамика (табл. 121, 17–20, 22, 32), встреченная в жилищах вместе с посудой позднеирменского и красноозерского типов (Труфанов А.Я., 1984, с. 72; Молодин В.И., 1985, с. 173), что датирует ее появление VII–VI вв. до н. э. или временем не позднее VI–V вв. до н. э. Кроме того, на поселении Новотроицкое I найдено пряслице саргатского облика (табл. 121, 16). В жилище поселения Туруновка 4 вместе с саргатской керамикой обнаружен фрагмент бронзового котла (табл. 121, 15), относящегося также к VI–V вв. до н. э. (Молодин В.И., 1985, с. 164). Указанные находки свидетельствуют о формировании саргатской культуры в VII–VI вв. до н. э. в результате взаимодействия северных и южных этнических компонентов.