В Южном Тагискене и Уйгараке для VI в. до н. э. фиксируются погребения в грунтовых ямах, окруженные земляным валом и ровиком, забитым хворостом (горючий материал), и в грунтовых ямах, перекрытых деревом и камышом. Те и другие содержат трупоположения и трупосожжения. Наконец, на Южной Инкардарье встречаются курганы еще одного племени, входившего, видимо, также в состав приаральского сакского племенного союза. Эти курганы отличаются от курганов Тагискена и Уйгарака, хотя роль огня в ритуале, несомненно, роднит их. Речь идет о так называемых шлаковых курганах (Левина Л.М., 1979б, с. 178, след.), для которых характерен ровик вокруг насыпи, заполненный глыбами керамических шлаков. Погребение совершалось не в яме, а на искусственной подсыпке, по обряду трупосожжения. Эти курганы по бронзовым трех лопастным наконечникам стрел датируются VI–V вв. до н. э.

Общественной организацией раннесакских племен Южного Приаралья, по-видимому, была военная демократия с сальной властью племенных вождей, накопивших уже значительные богатства. Об этом можно судить по погребениям Южного Тагискена, почти полностью ограбленным, что, кстати, свидетельствует об их былой пышности, но все же сохранившим выразительный набор золотых вещей. Вообще создается впечатление, что на бугре Тагискен и в период поздней бронзы (Северный Тагискен), и в сакское время хоронили в основном лиц, выделяющихся имущественным и социальным положением в обществе. О выделении погребений племенных вождей свидетельствует и огромный «шлаковый» курган на бугре Сенгиртам (Толстов С.П., 1962б, с. 182, 184, рис. 105), расположенный неподалеку от основного скопления «шлаковых» курганов.

В Уйгараке погребальные инвентари скромнее и, что показательно, там встречены неограбленные могилы. Это обстоятельство и анализ топографии могильника позволили О.А. Вишневской разделить погребения Уйгарака на три группы — восточную, центральную и западную — и выяснить социальный состав погребенных в каждой из них (Вишневская О.А., 1973, с. 129). Так, центральная группа содержала в основном погребения вооруженных всадников, среди которых были вожди, сочетавшие военную власть со жреческими функциями (курганы 21 и 25). В восточной группе были похоронены в основном женщины-жрицы. Наконец, западная группа содержала главным образом рядовые захоронения. По мнению О.А. Вишневской, такое членение захоронений могильника, е одной стороны, свидетельствует о родо-племенной структуре данного общества с устойчиво сохраняющимися родовыми связями, с другой — доказывает существование в нем социального расслоения (Вишневская О.А., 1973, с. 129). В свою очередь Е.Е. Кузьмина предположила, что речь может идти не о трех родовых, а о трех социальных группах внутри одного рода, и тогда материалы Уйгарака могут служить еще одним доводом в пользу гипотезы о трех классах, или кастах, в обществе древних иранцев, в том числе саков (Кузьмина Е.Е., 1975, с. 291, 292).

Историко-географическое изучение низовьев Сырдарьи началось в XIX в. и базировалось на данных античных и средневековых географов и путешественников, а также на путевых записках купцов и исследователей XVIII в., проезжавших через эту область в Бухару (Краткий обзор и литературу см.: Левина Л.М., 1971, с. 8, 9).

С 1946 г. Хорезмская экспедиция АН СССР начала археологическое изучение этого района (Толстов С.П., 1948б; 1949; 1958а; 1958б; 1962б). Уже в результате первых разведочных работ в бассейне одного из крупнейших древних русел Сырдарьи — Жаныдарьи — был выделен особый комплекс археологических памятников, самым крупным из которых является городище Чирик-Рабат, расположенное в 300 км к юго-западу от г. Кзыл-Орда, в пустыне Кызылкум.

В 1957–1960 гг. были осуществлены раскопки на городищах Чирик-Рабат, Бабиш-Мулла, Баланды (карта 1) и могильниках около этих памятников, открыты новые памятники и проведены исследования ирригационных сооружений (Толстов С.П., Воробьева М.Г., Рапопорт Ю.А., 1960, с. 14–62; Толстов С.П., Жданко Т.А., Итина М.А., 1963, с. 53–58; Толстов С.П., 1961; 1962б, с. 134–154; Андрианов Б.В., 1969, гл. V).

Очевидно, между VII и V вв. до н. э. произошли существенные гидрографические изменения — извилистое русло Инкардарьи, самого южного и древнего протока Сырдарьинской дельты, было спрямлено, и сформировалось русло Жаныдарьи. Часть отрезков Инкардарьи превратилось в старицы и озера. Здесь, как и на Жаныдарье, обнаружены остатки поселений и ирригации античного времени (Толстов С.П., 1962б, с. 78; Андрианов Б.В., 1969, с. 189, след.).

II век до н. э. стал новой поворотной вехой в обводнении Жаныдарьи. С этого времени и до раннего средневековья в этом русле не было постоянного течения воды, берега его не осваивались.

Материалы, полученные в результате исследования античных памятников в бассейне средней Жаныдарьи, охватывают период от конца V — рубежа V–IV вв. до н. э. до II в. до н. э. и по ряду существенных признаков (тип расселения, керамический комплекс, погребальный обряд и сооружения) объединяются в одну компактную группу, названную чирикрабатской культурой[13].

В настоящее время для характеристики поселений имеются значительные, но явно недостаточные материалы. Мы располагаем общим описанием шести укрепленных поселений (Чирик-Рабат, Бабиш-Мулла, Баланды, Кабулкала (Чагырлы), Чирик 3 и Сенгиркала) и около 200 неукрепленных, сильно размытых, бо́льшая часть которых связана с зоной довольно архаических ирригационных сооружений. Известно более двух десятков наземных погребальных сооружений, небольшое количество курганных насыпей, два грунтовых могильника и несколько ремесленных комплексов — обжигательные печи, производство и обжиг лепных статуэток. Из всех перечисленных памятников лишь немногие подверглись раскопкам (Толстов С.П., 1962б; Трудновская С.А., 1963; Лоховиц В.А., 1963).

Памятники IV–II вв. до н. э. на Жаныдарье сложились на базе культуры сакских племен низовьев Сырдарьи предшествующего времени (могильники Уйгарак, Южный Тагискен, поселения и «шлаковые» курганы) (Левина Л.М., 1979б, с. 178–190) и сильного культурного влияния земледельческих оазисов юга Средней Азии, которое проявляется в приемах строительной техники, особенностях архитектуры, формах гончарной керамики. Ирригация и земледелие были известны и в низовьях Амударьи с эпохи бронзы. Однако сильная «варваризация», заметная во всех этих областях культуры, не дает основания говорить о переселении в низовья Сырдарьи сколько-нибудь значительного населения. Скорее всего это были группы ремесленников, передавших местному населению основные навыки производства. Подобные явления характерны для периода ахеменидского господства в Средней Азии и связаны, очевидно, с политикой центральной власти по отношению к окраинным владениям. Несмотря на то что южные влияния придали культуре сакских племен IV–II вв. до н. э. в низовьях Сырдарьи совершенно иной облик, преемственность ее по отношению к более ранним сакским памятникам прослеживается не только в керамике (Левина Л.М., 1979б), но и в погребальном обряде. Так, С.П. Толстов отмечал генетическую связь между круглыми мавзолеями этой эпохи с их первоначальным обрядом трупосожжения и мавзолеями Тагискена (Толстов С.П., 1962б, с. 201–203, рис. 117), а грунтовых подкурганных камер Южного Тагискена с дромосом — с Чирикрабатским курганом. Обряды трупосожжения и трупоположения, сосуществовавшие на этой территории уже в раннесакское время, продолжают жить вплоть до III в. до н. э. Позднее их сменяет обряд труповыставления, возможно, проникший сюда из древнего Хорезма, где оссуарные захоронения известны уже с рубежа V–IV вв. до н. э. (Вайнберг Б.И., 1979а; 1979б).