В свете всего сказанного интересен комплекс (VII в. до н. э.) из кургана 55 Южного Тагискена. Там обнаружены уздечный набор с бляшками, украшенными солярным знаком, и две подпружные пряжки с геральдически расположенными головками коней (табл. 5, 6). Помимо значимости роли коня в религиозных представлениях саков Приаралья, эти пряжки могут служить доказательством существования у них общеиндоевропейского близнечного культа (Кузьмина Е.Е., 1977б, с. 106, 107; Иванов В.В., Топоров В.Н., 1980, с. 528, 529). Специфический характер комплекса этого кургана подчеркивает находка в нем пары длинных, чуть изогнутых бронзовых однолезвийных ножей без выделенной рукояти с отверстием типа ушка в верхней части (табл. 4, 13). По свидетельству И.В. Яценко, в раннескифских комплексах Северного Причерноморья бронзовые ножи клали в могилы парами. Учитывая, что железо было уже освоено, изготовление ножей из бронзы и помещение их в могилы парами, по ее мнению, может служить свидетельством их специального, возможно культового, назначения (Яценко И.В., 1959, с. 48). Это тем более интересно, что пара бронзовых ножей найдена в кургане 21 Уйгарака вместе с железным кинжалом (Вишневская О.А., 1973, табл. VI). Один из ножей имеет кольцевое навершие (табл. 4, 14), другой — диск, который служил, видимо, зеркалом, на его обороте были процарапаны изображения животных. Сочетание пары бронзовых ножей с зеркалом, по мнению О.А. Вишневской, еще более подчеркивает магическую роль зеркала в представлениях саков, равно как и неординарность всего комплекса в целом (Вишневская О.А., 1973, с. 72). Такая же пара бронзовых ножей найдена в разрушенном захоронении у с. Чистый Яр в Восточном Казахстане, где ее сопровождали бляшки с солярным знаком (Арсланова Ф.Х., 1972б, с. 255, рис. 1). Погребения, описанные И.В. Яценко и упомянутые нами, — мужские. Учитывая особый набор предметов из кургана 55, можно предположить, что у саков Приаралья наряду с женщинами какие-то жреческие функции могли выполнять и мужчины.
Вопросы происхождения, хозяйство, общественный строй. Наиболее явно черты преемственности между саками низовий Сырдарьи и населением эпохи бронзы прослеживаются при анализе погребальных сооружений и обряда, в то время как погребальный инвентарь такой преемственности в целом не дает, но очень ярко демонстрирует общность культуры и идеологических представлений ираноязычного «скифо-сакского мира». Сходство в конструкциях погребальных сооружений, обряд трупосожжения, единая западная ориентировка погребенных, своеобразный план мавзолеев Северного Тагискена — круг, вписанный в квадрат, ориентированный по сторонам света, или просто круг — и вероятная связь его с солярной символикой — все это свидетельствует в пользу индоиранской основы религиозных представлений тех, кто был погребен в мавзолеях Северного Тагискена. Но при всем своеобразии материальной культуры этого памятника ее местный и доминирующий компонент — федоровский (андроновский). Это выражается и в керамике, и в некоторых видах украшений, наконец, в такой детали планировки, как система оградок, пристроенных к мавзолеям. Таким образом, даже беглый анализ добавляет еще один довод в пользу индоиранского происхождения носителей андроновской культурной общности и заставляет еще раз высказать предположение, что именно они оказались одним из основных компонентов в энтогенезе саков (см. также: Акишев К.А., 1963, с. 121; Кузьмина Е.Е., 1970)[12].
Близость культур ранних саков Приаралья, Центрального и Северного Казахстана и Семиречья вполне закономерна, поскольку все они восходят к андроновскому пласту. Однако обращает на себя внимание западная, «савроматская», направленность культурных контактов сырдарьинских саков. Но, оказывается, и она обусловлена близкой культурно-генетической основой (андроновской и отчасти срубной) (Смирнов К.Ф., 1964, с. 182 и след.), территориальной близостью и бесспорными непосредственными контактами (Мошкова М.Г., 1972, с. 75–78). Эти контакты имели длительную предысторию, и в частности, прямой приток населения в эпоху бронзы с северо-запада на юго-восток (Итина М.А., 1977, с. 232 и след.). В период раннего железного века здесь также, по мнению К.Ф. Смирнова, могли быть и взаимная прямая инфильтрация населения, и вхождение отдельных племен в состав племенных союзов той или другой стороны (Смирнов К.Ф., 1964, с. 277–280), что и должно было сказаться на облике культуры. И.В. Пьянков пошел дальше, высказав мысль о принадлежности саков Приаралья и «савроматов» Южного Приуралья к единому племенному союзу массагетов (Пьянков И.В., 1975, с. 67), что, однако, представляется не бесспорным.
Итак, при несомненно сходных чертах культуры сакского населения Средней Азии и Казахстана, выявляемых археологически и позволяющих говорить о существовании сакской этнической общности (Литвинский Б.А., 1980, с. 83), все же отдельные племена, упоминаемые письменными источниками, несомненно, разнились спецификой материальной и духовной культуры. Эти различия археологически прослеживаются. Дискуссионным остается вопрос о принадлежности археологической культуры к тому или иному этносу и локализации последнего (Литвинский Б.А., 1972б, с. 158 и след.).
Положение саков Приаралья как бы на западных рубежах «сакского мира» и их «западные связи и ориентация» еще не исчерпывают признаков, которые отличают их культуру от культуры других сакских племен. Население степей Приаралья на протяжении тысячелетий находилось в постоянных контактах с населением земледельческих оазисов Средней Азии. Блестящим проявлением этих связей стали мавзолеи Северного Тагискена, выстроенные из прямоугольного сырцового кирпича древнейших стандартов и содержавшие в погребальном инвентаре керамику, сделанную на круге. Строительство из сырцового кирпича с сохранением некоторых строительных приемов, связанных с эпохой бронзы, продолжает играть важную роль в архитектуре жилых и погребальных сооружений саков низовий Сырдарьи и позже, включая вторую половину I тысячелетия до н. э. Природные условия дельты Сырдарьи, равно как и культурные связи с территориально близким земледельческим населением низовий Амударьи, где в VII–VI вв. до н. э. было уже достаточно высоко развито ирригационное земледелие, способствовали усилению роли земледелия в хозяйстве приаральских саков и развитию у них полукочевого хозяйства с более прочной оседлостью. Примечательно, что при обязательности конской узды в погребениях саков Приаралья в них ни разу не обнаружены погребения коней или кости животных, за исключением двух курганов V в. до н. э. в Уйгараке, где в одном случае с умершим были положены два бараньих черепа, в другом — крестец барана. Однако в одном из уйгаракских погребений встречен обломок куранта.
По-видимому, саки Приаралья выполняли функцию посредников при передаче элементов культуры средне- или переднеазиатского происхождения племенам казахстано-сибирского круга, с которыми, при всех локальных особенностях, их связывала общность культуры. С другой стороны, типично казахстанский тип узды, некоторые элементы звериного стили и определенные формы оружия приаральских саков тянут, несомненно, на восток. В этом плане примечательна и монголоидная примесь в краниологических, в целом европеоидных, сериях Южного Тагискена и Уйгарака, которая наиболее ярко проявляется в женских черепах. Антропологи связывают происхождение этой примеси в сакских сериях Казахстана со смешанными браками, говоря о ее центральноазиатских истоках и проникновении со стороны Алтая (Гинзбург В.В., Трофимова Т.А., 1972, с. 118, 119).
Обширный круг этнических и культурных связей, который наблюдается при анализе культуры ранних саков низовий Сырдарьи, особенности хозяйства, антропологического типа заставляют рассматривать их как особую группу, видимо, нескольких родственных сакских племен, входивших в большой племенной союз. О том, что таких племен было несколько, свидетельствует погребальный обряд.
