Поселения тагарской культуры исследованы значительно меньше, чем погребальные памятники. Зачистки или частичные раскопки культурного слоя поселений производились лишь в 16 пунктах, не считая исследованных плавилен. Наибольшие площади раскопаны на четырех поселениях: Тепсей VII (80 кв. м), Поляна (104 кв. м), Лугавское (600 кв. м), Унюк (1000 кв. м). Два из них (Тепсей VII; Унюк), судя по толщине культурного слоя (0,6–0,8 м), были долговременными. Мощность культурного слоя других не превышает 0,2 м. Культурные слои содержали остатки хозяйственных ям, очагов, черепки сосудов, кости коровы, лошади, овцы. Керамика отличается значительным преобладанием сосудов баночной формы, преимущественно крупных размеров. На краю поселений, расположенных в горной притаежной местности (в бассейне рек Черный и Белый Июсы), обнаружены железоплавильные печи, горны и ямы для отбора шлака. В районе их культурный слой содержал обломки глиняных сопел, костяные и глиняные орудия.

Из находок на поселениях наиболее интересны берцовая кость овцы со следами использования ее в качестве блока для перемотки ниток, роговые и каменные грузила, каменный якорь для лодки, обломки зернотерок, мотыг, оселки для точки ножей, костяные резаки и заготовки резаков, керамические пряслица. Собраны единичные железные ножи, крючки, костяные и железные наконечники стрел (Худяков Ю.С., 1978), костяные булавки и проколки, медная бляшка, подвеска из клыка марала, костяная пуговица и бусина, обломок железного клинка и роговая гарда от палаша.

Таким образом, поселения пока являются малоинформативным источником, и основные представления об экономике дают погребальные памятники. Они показывают, что деревообделочное и плотницкое мастерство было хорошо развито у населения, во всяком случае у тех, кто сооружал склепы. Видимо, и в быту для постоянного жилища использовали бревна. О конструкции жилищ можно судить по аналогии со склепами. Это были полуземлянки, внутренние стенки которых прочно обставлялись плитами и срубом либо тыном и срубом. Внешние стены укрепляла кладка из плит. Двух- или четырехскатная крыша держалась на опорных балках и столбах и была облицована дерном и плитами. Вероятно, строились и наземные жилища. Во всяком случае остатки столбов от наземных жилищ обнаружены на Михайловском и Шестаковском поселениях в Кемеровской обл., которые, судя по находкам керамики, были синхронны таштыкской культуре, и жители которых находились в контакте с «таштыкцами». Широкое использование вываренной и сшитой бересты для покрытия срубов и склепов может свидетельствовать о наличии у них берестяных юрт. Береста, как и дерево, широко использовалась для бытовой утвари. На умение выделывать кожу высокого сорта (замшу) указывают находки мешочков, меховых курток и чучел из кожи. Керамика лепилась ручным способом, но есть основания предполагать, что близ поселков находились сооруженные в ямах специальные общественные глинобитные печи для обжига кухонной посуды (Сунчугашев Я.И., 1979, с. 27). Кость употреблялась для изготовления наконечников стрел, булавок, шильев, резаков. Бронза шла на выделку украшений и амулетов. Но главным материалом для изготовления различных изделий — от оружия до крючков и петель — служило железо. Оно производилось около поселений, в районах месторождений, где постепенно вырастали профессиональные поселки литейщиков и кузнецов (Сунчугашев Я.И., 1979, с. 279). Наконец, можно предполагать, что существовала особая группа мастеров-специалистов, связанных с мумификацией трупов и изготовлением портретных погребальных масок.

Таштыкские племена вели комплексное хозяйство. Население занималось скотоводством, земледелием, охотой, рыболовством, литейным и кузнечным делом. В подтаежных районах занимались, видимо, оленеводством. Преобладающую роль в хозяйстве играло скотоводство, о чем свидетельствует обилие приносимых в жертву при похоронах и поминках коров, лошадей, овец. Основу стада по-прежнему составлял крупный рогатый скот. Быки продолжали использоваться в качестве тягловой силы, о чем говорит рисунок двух пар быков в упряжке на одной из тепсейских планок (Грязнов М.П., 1979б, рис. 61, 2, 7). Большее значение, чем раньше, приобретает лошадь. О роли коня говорят положенные с погребенными модели конского снаряжения и повозок, статуэтки и амулеты, изображающие коней, сцены героического эпоса на тепсейских планках. Основным сюжетом писаниц становятся всадники, а не пешие воины, обычные на тагарских петроглифах. В таштыкскую эпоху продолжают сооружать в засушливых районах каналы для водопоя скота и орошения пастбищ.

Прямыми свидетельствами существования земледелия являются мелкие зерна типа проса, подсыпавшиеся, видимо из культовых соображений, обычно под головы покойников. Они найдены в грунтовых могилах Оглахты и Салбык, а также в склепах на Уйбатском чаатасе. Кроме того, на поселениях много обломков зернотерок и мотыг. Однако мотыги, как каменные, так и костяные, очень примитивны, что не позволяет говорить о высоком уровне земледелия. Такие же примитивные каменные и костяные земледельческие орудия обнаружены на поселениях того же времени в Кемеровской обл., климатически более благоприятной для развития земледелия.

Судя по наскальным рисункам, была популярна охота на косуль и маралов. Остатки одежд в могилах говорят о широком применении меха пушных зверей и волка для отделок шуб и рукавиц, а также изготовления шапок, нагрудников и других вещей.

На плитах оград преимущественно тагарского времени, а также на скалах и утесах среди рисунков разных эпох, встречаются таштыкские, впервые выделенные Л.Р. Кызласовым. После находок тепсейских рисунков на деревянных планках изображения таштыкского времени достаточно отчетливо различаются на многих писаницах или петроглифах. Основными персонажами таштыкских писаниц являются всадники с луками, колчанами и стрелами; пешие лучники, иногда с боевыми топорами в «шароварах», в шлемах с пером; «жрецы»; оседланные лошади, быки, олени, косули. Преобладают сцены конной охоты на косуль, сцены угона животных. Фигуры выполнены контуром глубокими сплошными линиями, а также бывают прочерчены или процарапаны. Наибольшей известностью пользуются таштыкские рисунки на писаницах у улусов Сулек, Большой Ошколь и близ оз. Туе.

Известны три каменных изваяния, предположительно относящихся к таштыкской культуре. Они представляют собой силуэтные изображения мужчин, высеченные на гладких поверхностях путем снятия камня на 4–5 мм за пределами контуров изображаемой фигуры (Грязнов М.П., 1950б, с. 146). Это четырехгранные столбы высотой 2 м. Мужские фигуры изображены со сложенными или согнутыми руками, держащими сосуд, и со скрещенными ногами. У одного в ухе серьга. На других гранях плиты высечены лучники, всадники, олень, верблюды. Все эти изваяния ныне утрачены (Грязнов М.П., 1950б, с. 146, 147; Кызласов Л.Р., 1960, с. 159).

Нижнюю дату памятников таштыкской культуры определяют в целом изделия хуннского типа, известные по находкам в могилах хунну со II в. до н. э., но продолжавшие бытовать в I в. н. э. и позже. К ним относятся железные круглые пряжки, модели удил и псалиев, обломки бронзовых блях со змеевидным орнаментом, целая ажурная бляха, миниатюрные котловидные подвески. Более точно датирующие вещи найдены только в грунтовых могильниках. Среди них ханьское зеркало I в. до н. э. (Лубо-Лесниченко Е.И., 1975, рис. 108), остатки лаковой чашечки того типа, который изготовлялся с 86 г. до н. э. по 48 г. н. э. (Кызласов Л.Р., 1960, с. 115). Шелковая ткань, сохранившаяся в Оглахтинском могильнике, производилась в Китае с I в. до н. э. по II в. н. э., но, вероятно, на Енисей попала в период ее наибольшего производства, в I в. н. э. (Рибо К., Лубо-Лесниченко Е.И., 1973, с. 278). В могильниках найдены бесцветные бусы с золотой прокладкой и подвески вытянутой грушевидной формы из разноцветного стекла. Те и другие датируются первыми веками нашей эры (Галибин В.А., 1983, с. 100). Для трех грунтовых могильников получено шесть радиоуглеродных дат, укладывающихся в пределах конца I в. до н. э. — I в. н. э.: могильник Оглахты — 20 г. н. э. ±40; Комаркова-Песчаная — 20 г. до н. э. ±30; 30 г. до н. э. ±40; 60 г. н. э. ±20; Таштык — 60 г. до н. э. ±40; 70 г. до н. э. ±40. Таким образом, таштыкские грунтовые могильники частично синхронны захоронениям тесинского этапа (Ермолова Н.М., Марков Ю.Н., 1983, с. 97). В склепах ранние датирующие изделия не найдены, за исключением обломка ханьского зеркала I в. н. э., которое очень долго употреблялось в быту, прежде чем попало в могилу (Кызласов Л.Р., 1960, с. 85).