Почти в то же время (1950 г.) М.П. Грязнов создает свою периодизацию, которая была опубликована значительно позднее (в сокращенном варианте в 1968 г.). Тагарская культура была разделена М.П. Грязновым на четыре этапа: I — баиновский (VII в. до н. э.); II — подгорновский (VI–V вв. до н. э.); III — сарагашинский (IV–III вв. до н. э.); IV — тесинский (II–I вв. до н. э.). Позднее М.П. Грязнов предложил уточненную, более дробную (семь этапов) периодизацию древних культур среднего Енисея (Грязнов М.П., Завитухина М.П., Комарова М.Н., Миняев С.С., Пшеницына М.Н., Худяков Ю.С., 1979). Начало татарской культуры определялось в ней временем около VIII в. до н. э. (баиновский этап), а конец — II–I вв. до н. э. (тесинский этап). Эта периодизация создана на основе обобщения нового археологического материала, полученного благодаря интенсивным работам Красноярской экспедиции и с учетом ранее созданных хронологических схем. Прекрасно понимая условность некоторых абсолютных дат и выделенных этапов, авторы указанной монографии рекомендуют придерживаться относительной хронологии как наиболее надежной и объективной, считая, что дробность периодизации татарской культуры позволяет объединить многочисленные памятники в компактные и взаимосвязанные внутри группы. Однако аргументация в пользу той или иной датировки, основание для выделения подобных этапов в этой книге не приведены.
Еще одна периодизация для первой половины тагарской эпохи разработана Н.Л. Членовой. Она основана на корреляции взаимовстречаемости оружия и ножей из тагарских курганов и главным образом из случайных находок. Абсолютные даты предложены по аналогиям со скифскими и савроматскими древностями. Н.Л. Членова (1967) выделяет три последовательные хронологические группы, каждая из которых существует примерно 100 лет: это VII, VI и V вв. до н. э. Однако в этой периодизации не учитывалось развитие форм погребального обряда и не представлена аргументация в пользу существования полного параллелизма в эволюции форм и датах тагарских вещей, в частности оружия, с материалами скифо-савромато-сакских памятников.
Таким образом, определилось два подхода в создании периодизаций и их хронологических привязок. М.П. Грязнов, его ученики и последователи отдают предпочтение созданию стратиграфических колонок и относительной хронологии, в основу которой положена эволюция форм погребальных сооружений и различных предметов, свойственных тагарской культуре. Абсолютные же даты определяются сравнением всей хронологической колонки с такими же колонками, разработанными для культур того же типа соседних или отдаленных территорий.
С.В. Киселев и Н.Л. Членова в своих периодизациях основывались на принципе датировки отдельных вещей, главным образом оружия, по близким и далеким западным аналогиям. Определенные во времени вещи датировали и всю встреченную с ними свиту предметов, что давало возможность выделять группы и периоды.
В настоящее время наиболее распространена периодизация, предложенная М.П. Грязновым. Но, опубликованная лишь в кратком изложении, она требует дополнительного обоснования.
Один из главных вопросов периодизации памятников скифской эпохи Минусинской котловины — соотношение культур эпохи бронзы (в частности, карасукской) с тагарской, т. е. проблема происхождения тагарской культуры, дискуссионная и по сей день. С.А. Теплоухов (1929, с. 58) считал, что между карасукской культурой (X–VIII вв. до н. э.) и минусинской курганной (тагарской) в некоторых памятниках наблюдаются переходные формы, и усматривал в этом генетическую связь между двумя культурами. С.В. Киселев (1951, с. 190) также обращал внимание на переходные формы между карасукской и тагарской культурами и подчеркивал тесную связь между ними. Кроме того, он считал, что антропологический материал (изученный Г.Ф. Дебецом) тоже не позволяет говорить о каком-то перерыве в развитии или о кардинальной смене населения. С.В. Киселев выдвинул концепцию, согласно которой карасукская культура из Аньяна (XV–XIV вв. до н. э.) через Суйюань (XIV–XIII вв. до н. э.) проникла в XII в. до н. э. на Енисей, где в VII в. до н. э. на ее основе и сложилась тагарская культура. Опираясь на исследования Г.Ф. Дебеца, С.В. Киселев (1951, с. 116) отмечал крайнюю смешанность карасукского населения за счет инфильтрации с юго-востока и сохранения в этом измененном населении старых афанасьевско-андроновских типов, которые, по-видимому, сливались с пришельцами.
Автохтонной версии (карасук-тагар) в вопросе о происхождении тагарской культуры придерживался и М.П. Грязнов. Однако он разделил карасукскую культуру на два последовательных этапа: ранний, собственно карасукский (XIII–XI вв. до н. э.), и поздний, каменноложский (X–VIII вв. до н. э.), который непосредственно предшествует тагарской культуре и связан с ней генетически. Именно на каменноложском этапе, который рассматривается как переходный карасук-тагарский, появляется целый ряд признаков (особенно в погребальном обряде), несвойственных «классической» карасукской культуре и характерных затем для тагарской. В характеристике памятников каменноложского типа все исследователи более или менее близки, хотя называют их по-разному: лугавскими (Н.Л. Членова), бейскими (М.Д. Хлобыстина) и атипичными. Однако в вопросе о времени их бытования существуют серьезные разногласия. Так, Н.Л. Членова (1967) и М.Д. Хлобыстина (1963) считают, что каменноложские памятники сосуществуют с «классическими» карасукскими или являются даже более ранними. Разногласия по поводу дат каменноложского этапа и оценок взаимосвязи его с «классической» карасукской культурой породили противоположные концепции происхождения тагарской культуры. В настоящее время большинство исследователей придерживается мнения, высказанного М.П. Грязновым, что население, оставившее каменноложские памятники, было предками тагарских племен.
Иную точку зрения на ход исторического развития в Минусинской котловине высказала Н.Л. Членова (1967). Она считает, что пришлая в степные районы Минусинской котловины карасукская культура (середина II тысячелетия до н. э.) сосуществовала с лугавской, генетически связанной с афанасьевской, наиболее представительные комплексы которой, по мнению Н.Л. Членовой, локализуются в южных районах котловины. Затем, в начале I тысячелетия до н. э. (X–VIII вв. до н. э.), началось смешение носителей лугавской культуры с потомками андроновских племен, продолжавших жить в северо-западной Части Минусинской котловины или пришедших в то время из Казахстана. В результате контакта этих двух культур вырабатываются типы керамики, украшений, погребальных сооружений, которые характерны уже для тагарской культуры, и складывается физический тип ее носителей. Таким образом, лугавская культура (XIII–X вв. до н. э.) наряду с андроновской является одним из основных компонентов формирования тагарской культуры. Позже, в течение VIII — начала VI в. до н. э., по мнению Н.Л. Членовой, отмечаются внешние сношения носителей тагарской культуры с отдаленными территориями — Центральным Казахстаном или Средней Азией.
Но если западные связи в раннетагарских памятниках прослеживаются достаточно определенно (Подольский М.Л., 1980, с. 126–134), что может свидетельствовать в пользу казахстанского происхождения некоторых компонентов тагарской культуры, то положение о глубинных афанасьевских корнях (через лугавскую культуру) тагарской культуры представляется недоказанным и неубедительным. Противоречит этому и новый археологический материал. Так, в районе Саяногорска (работы Среднеенисейской экспедиции Ленинградского отделения Института археологии АН СССР) удалось проследить окуневские могилы, перекрывающие афанасьевские (могильник Летник VI), а между Саяногорском и Сабинкой исследованы как карасукские могильники, так и относительно поздние каменноложские (могильники Сабинка II, Степновка, Уй и др.)[27]. Следовательно, генетическая линия развития лугавской культуры (по Н.Л. Членовой) от афанасьевской культуры до тагарской прерывается на юге Хакасии по крайней мере двумя культурными пластами: Окуневским и карасукским. В андроновское время на этой территории, видимо, обитали постокуневские племена, вступившие позднее в контакт с пришедшими карасукскими, в результате чего и сформировался достаточно представительный пласт памятников каменноложского этапа карасукской культуры. Своеобразие их по отношению к синхронным типично карасукским в более северных районах Хакасии уже отмечалось (Паульс Е.Д., 1983, с. 70–72). Е.Д. Паульс показал также генетическую связь тагарской погребальной обрядности и намогильных сооружений с типичными карасукскими (каменноложскими, по М.П. Грязнову), выделенными им в единый карасук-тагарский культурный пласт (Паульс Е.Д., 1983, с. 72)[28].
