— Вовсе нет, сын мой! — возразил Апостол. — Свергнув порочное дитя с трона мы, приманим внимание Богов, которые спустятся с небес и уничтожат орды элтийцев.

— Богов нет! — заявил Мейсуф. — А даже если есть, то срать они на вас хотели! Им важны лишь ваши души, который вы готовы отдать ради них. На деле же это хреновы тупоголовые говнюки!

— Спокойно, Мейсуф…

— Знаете, что мы сделали с вашими братьями, захотевших сдать власть Аркадии Элтийцам? Перебили их, как крыс! Они жгли книги, убивали неверных, чтобы Бог освободили их от порочного дитя! — кричал Мейсуф. — Вы все поголовно конченые! Без исключений!

— Да как ты смеешь! — рявкнул Апостол. — Извинись, живо! Иначе тебе придётся заплатить за сказанное жизнью!

— Только попробуй его тронуть, как твоя душа отправится прямиком в ваш рай! — рявкнул Брандин, вскочив из-за стола и потянувшись за мечом.

Фанатики в свою очередь обнажили кинжалы, а бунтовщики решили повторить за ними. Всё шло по плану.

— Мы не позволим каким-то грешникам оскорблять нашего Бога! — заявил Апостол. — Это сам по себе большой грех! А за грех… нужно платить.

Парин в мантиях вдруг двинулись на бунтовщиков, который схлестнулись и, в силу доспехов под плащами, неплохо так их выбили из строя. Однако, у фанатиков были кинжалы, который куда эффективнее в узких помещениях. Брандин и толкнул Мейсуфак стене и, обнажив меч, запрыгнул на стол, откуда рубанул по месту, где ещё мигом ранее была голова Апостола.

Мейсуф выбежал из комнаты в коридор, где криком сразу же сообщил о том, что мирного соглашения не будет. Апостол тем временем, достав кинжал, ринулся на Брандира и, запрыгнув на стол, весьма ловко полоснул противника по лицу. Однако, беловолосому это не понравилось, за что он пнул старик коленом в живот, а затем сбросил со стола. Старик скорчился от боли, но увидев, как Генерал Восстания приближается, испуганно прижался к стене, надеясь провалится сквозь неё.

Брандин, перешагнув труп зарубленного фанатика, оказался прямо перед Апостолом. Генерал поднял меч и уже собирался нанести решающий удар, как вдруг старик вытянул ладонь и бордель содрогнулся.

Порыв неистовой энергии, у которой не было объяснений, разрушил на куски противоположную стену с окном, выходящим на улицу, а затем вытеснил почти всех, находившихся в комнате, на улицу. Брандина, как самого крепкого, порыв не взял, но зато смог вбить его в стену. Август же, уцепившись за балку, изо всех сил пытался удержаться и не вылететь на улицу. Однако, порыв энергии никак не успокаивался, что приносило некие неудобство всему плану.

Свист бил в уши, горячий воздух хлестал по лицу и остальному телу, а пальцы скользили по деревянной балке, собирая занозы. Тело слабло, а голова начинала кружится. Август держался уже лишь парочкой. Порыв энергии ослаб и Август, потянувшись, ухватился второй рукой за балку.

Брандин, похромавши вдоль стены, приблизился к Апостолу и попытался воткнуть в него меч, но его вновь отбросило. Август достал нож и, спрыгнув с балки, вцепился в пол, затем схватился за подлокотник дивана, подтянувшись за ножку стола, он оказался в нескольких метрах перед Апостолом.

— Прекрати! — рявкнул Август, пытаясь достучаться до апостола. — Ты убил своих же!

Не помогало. Воздух становился всё горячей и с каждый раз хлыстал всё больнее и острее. Прикрыв лицо рукой, наёмник сделал шаг. Он ухватился за вытянутую кисть Апостола, а затем пронзил её нож. Старик взвыл. Мощный порыв энергии утих также внезапно, как и появился.

Рыжий расслабленно выдохнул и, пав перед Апостолом на колени, уставился на его бледное изнеможённое лицо. Он был похож на изюм или на человека, не пившего, как минимум, два месяца.

— Убей… меня… — различил Август по сухим губам.

Обнажённый кинжал плавно вошёл ему в шею, упокоив его душу на веки вечные. Он снял с пальца трупа колдовское кольцо. Не знай он цену, которую нужно заплатить за его использование, надел бы, но душа ему ещё нужна. Спрятав кольцо в сумку, Август уже собирался уходить, как услышал треск расколотого стола позади. Повернувшись, он увидел потрёпанного Брандина, несущегося прямо на него с поднятым мечом.

Сердце Августа стукнуло и сильно заболело, от чего он слегла опешил. Лезвие меча вонзилось ему в плечо. Боли Рыжий почти не почувствовал. Ударив противника по рукам, он взмахнул кинжалом снизу. Острие прошлось по щеке и глазу, прежде чем рассекла бровь. Генерал завопил, выругался и слепо попятился назад. Разгневавшись, он из вслепую, со всей силой, рубанул Августа по груди. Кровь брызнула на пол.

— Вот и всё… — прошипел Брандин. — Не знаю, кто ты такой и откуда взялся, но видел ты достаточно…

Август согнулся над коленями и, опёршись об руку, смотрел, как быстро вытекает кровь из его груди. Брандин, лапая раненный глаз, вдруг понял, что теперь он полуслепой. И этот факт, мягко говоря, его взбесил. Рыча, он занёс меч для смертельного удара, но тут в комнату ворвался Юрий, который своей саблей отбил опускающийся меч и, толкнув генерала, встал перед Августом.

— О, поверь, дедушка, его тебе не убить, — выдал Юрий, встав в боевую стойку. — Сначала тебе нужно будет обезглавить меня.

— Почему именно обезглавить? — поинтересовался он.

— Потому что я буду сражаться даже без конечностей! — заявил канычар.

— Интересно увидеть это зрелище…

— Юра, ты его не потянешь… — прошипел Август.

— Не бубни и смотри, как быстро я с ним разделаюсь! — похвалился он.

Юрий и Брандин, занеся мечи, ринулись друг на друга. Генерал, нырнув под взмах сабли, рубанул Юрия по боку, развернув его таким образом. А затем пнув в колено и рубанул его по спине. Парень упал лицом в пол и обмяк, но ещё дышал.

— Глупо было кидаться таким словами в сторону бывшего Генерала, — подметил Брандин, достав чудом уцелевшую бутылку эля. — Мне даже страшно представить, как вы сейчас сгораете со стыда понимая, что вас уделал какой-то старик! Ха-ха!

Он открыл бутылку и сделал несколько глотков. Поставив бутылку на подлокотник, Брандин подошёл к Август и прислонил острие меча к его глотку, задрав холодом шею.

— Ты не боишься смерти. Интересно, почему же?

— Потому что знаю, что не умру, — хладнокровно ответил Август. — Чего нельзя сказать о тебе.

— О чём ты? — усмехнулся тот. — Посмотрим, твой соратник мёртв, а ты… с широкой раной в груди в небольшой в плече. Ты истекаешь кровью, как баба во время месячных. Так что давай-ка моли меня о быстрой смерти…

— Засунь свои желанные мольбы себе в зад, — прыснул Август. — Эль был травлен, как и мой кинжал. В твоей крови два разных яда, которые, при смешивании, обрекает раненого на очень-очень мучительную смерть.

— Бред! Я ничего не почувствовал…

Из глаза просочился гной. Брандин, кинув меч в сторону, вдруг схватился за шею, будто бы пытаясь разжать чьи-то руки.

— Сначала кажется, что тебя кто-то душит, потом у тебя немеют ноги, а затем и всё остальное тело, но ты всё равно чувствуешь адскую боль почти во всём теле, — поведал Август, наблюдая за упавшим на пол стариком. — И эта боль… она, как жидкость, перемещается по всему телу. И прекратить ты её можешь, лишь попросив меня о быстрой смерти.

Тело Брандина обмякло. Август, горбясь, стоял над его телом и наблюдал, как он корчится от боли, пытается крикнуть, что-то сказать, но мышцы лица уже начали неметь.

— Но есть одна проблема. Ты ничего не сможешь сказать, — вспомнил он. — Так что придётся тебе терпеть.

Глаза Брандина залились кровью. Из рта хлынула кровавая пена. Тело замертво застыло.

— Вот и всё… — выдохнул Август. — Эй, Юрий, ты живой?

Август достал из сумки пузырёк с красной жидкостью. Открыл и вылил всю жидкость на рану. Зелье сразу же проникло внутрь и, смешавшись с кровью, ускорило её запекание. Перевернув соратника, он вдруг обнаружил, что тело обмякло, глаза смотрели куда-то сквозь. Грудь не вздымалась.

— Вот же сука! — рявкнул Август, ударив труп по груди. — Органы же не задеты… как ты, мать твою, умер? Или же… ты не умер…