Еще один выстрел, на этот раз от Дэннера, а затем звук его речи в микрофон. — Стерлинг, нужно возвращаться в офис. Произошли выстрелы.

Я спрыгнула на землю и побежала за контейнер напротив Раннера.

И, как я и предполагала, он побежал за мной.

Я слышала, как его тяжелые ботинки ударяются о землю позади меня, но я не испугалась. Мне казалось, что я лечу, когда мои длинные конечности несут меня между возвышающимися штабелями контейнеров, когда я веду его в веселую погоню, я надеялась, что смогу вернуться к фургону.

К сожалению, я просчиталась.

Раннер обеспечивал защиту Гранта Ива достаточно долго, чтобы выяснить конфигурацию контейнеров.

Внезапно я перестала слышать его шаги позади себя.

Я перестала бежать, мое дыхание с хрипом вырвалось из легких, обжигая язык, когда он белел в воздухе.

Ничего.

Никаких звуков, кроме бьющегося сердца и прерывистого дыхания.

— Стой, полиция! — крикнул голос откуда-то из лабиринта.

Потом опять ничего.

Выстрел!

Я подпрыгнула от звука выстрела так близко и обернулась, чтобы увидеть, как Раннер падает на землю в конце переулка между контейнерами, в пятнадцати ярдах позади меня. Затем Дэннер, подкравшись к его распростертому телу, резким, но неразборчивым голосом зачитал ему его права и надел на него наручники.

Я подбежала, увидев, как пуля слегка испачкала плечо Раннера кровью, когда Дэннер поднял его на ноги.

— Ты его поймал, — отметила я, адреналин сделал меня немой, затопил мой мозг слишком большим количеством эндорфинов.

Дэннер сердито посмотрел на меня, затем повернулся к Стерлингу, который шел позади него с Ивом. Он толкнул Раннера к Стерлингу и спросил: — Ты их поймал?

Другой коп перевел взгляд с него на меня, увидел ярость в воздухе и коротко кивнул. — Да, поймал их. Встретимся на вокзале. Я скажу Реннеру, что ты обследовал местность, чтобы убедиться, что она чистая.

Дэннер коротко кивнул ему, затем скрестил руки на груди и стал смотреть, как огромный черный мужчина тащит двоих мужчин к фургону.

Только когда он был вне поля зрения и слышимости, я попыталась. — Дэннер, послушай…

— Не слушаю, — прорычал он, бросившись на меня так яростно, что я завизжала.

Он сильно прижал меня к стенке контейнера, держа руку на затылке, чтобы не ударить, даже в своей ярости. Я задохнулась, когда его другая рука поднялась от моего бедра по животу к моей шее, где он осторожно — глаза так ярко контрастировали с движением, что у меня перехватило дыхание — выдернул камеру из моего ожерелья и бросил ее на землю. Я услышала хруст под его сапогом, когда он сломал ее.

Тем не менее, он не говорил. Он смотрел на меня долгие минуты, прежде чем его рация запищала, и другой полицейский в фургоне, Хенсон, подтвердил, что Ив и Раннер задержаны.

Тем не менее, он ждал, глядя на меня с такой осязаемой яростью, что я чувствовала, как она скользит по моему горлу и обжигает мои внутренности. Я хотела объясниться, но знала, что не найдется слов, чтобы объяснить Дэннеру, почему я сошла с ума.

Затем снова зазвучала его рация.

— Во дворе все чисто, — подтвердил Стерлинг, — У тебя пятнадцать минут, после этого ты нужен в участке.

— Принял, — прорычал Дэннер в рацию.

Затем его рука крепко сжала мои волосы, дергая их назад так яростно, что у меня на глаза навернулись слезы, и его рот врезался в мой.

И сразу же я загорелась. Стресс и адреналин — идеальное воспламенение, его ярость — бензин, а его похоть — под стать.

Я вся в дыму, как только его рука нашла мою грудь и сжала.

Я дрожала, следы пороха были на моей руке, которую Дэннер обернул вокруг своего толстого члена.

— Подрочи мне, — приказал он сквозь зубы.

Я возилась с его ремнем и молнией, затем вздохнула, когда его горячая длина коснулась моей руки. Я взвесила его член в своей руке, затем медленно, решительно начала поглаживать его.

— Вот так, — прохрипел он, сжимая мое платье-футболку в своих больших, широких руках и разрывая его с рычанием. Мои соски без лифчика мгновенно заблестели в прохладном воздухе, став идеальной мишенью для его жестоких щиплющих пальцев. Его лицо скривилось от недовольства, когда он уставился на мои покрасневшие сиськи. Я должна была знать, что моего молчания ему недостаточно, что он хотел попробовать мои стоны, словно амброзию Доминанта на своем языке.

Тем не менее, я была удивлена, когда он набросился и с идеальной точностью ударил по обоим моим тугим соскам, посылая электрический ток болезненного удовольствия прямо в мою мокрую киску. Я откинула голову назад на металлический контейнер и издала хриплый крик.

— Это моя шлюшка, — похвалил он, проделав огромную дыру в моих леггинсах.

Он наклонился, чтобы взять обе мои ноги в свои руки, а затем поднял меня высоко в воздух так, что они приземлились не на его бедра, а на его плечи, только моя спина на металлическом контейнере удерживала меня в вертикальном положении, моя киска была полностью открыта для его использования.

— Думаешь, ты заслуживаешь этот член? — спросил он, пока головка упомянутого члена замерла у моего входа, проводя взад и вперед по моему клитору, поджигая его трением.

Когда я не ответила, он вонзил свой толстый член прямо в глубину моей цепкой киски, влажные звуки нашего секса потонули в моем крике.

— Смотри на меня.

Это заняло долгую минуту, но я, наконец, смогла открыть глаза, чтобы посмотреть на его лицо, переполненное силой, настолько резкой, что это было невыносимо красиво. Мне хотелось обхватить его лицо, прикоснуться языком к его твердому рту, чтобы смягчить его поцелуем, и нежно прижать его к себе, как будто я доверяла ему оставаться там с моей хваткой или без нее.

Но я не посмела.

В эту игру играли не так.

Он трахал меня так, как будто ненавидел, и это была лучшая ложь, которую он когда-либо говорил.

Я восприняла это так, будто мне все равно, и это была ложь, в которую я даже сама не поверила.

Он укусил меня за шею и погрузился глубоко в мою киску, когда я кончила вокруг него, а потом он тоже, его член стучал пульсировал меня, когда он кончал.

Он осторожно спустил мои ноги со своих плеч, сбросил куртку и рубашку, прежде чем передать последнюю мне, чтобы я могла натянуть ее поверх голого тела и испорченных леггинсов. Затем он взял мое лицо в свои руки и пристально посмотрел мне в глаза, как бы убеждая себя, что я здесь.

— Соври мне, — сказала я ему, чтобы напомнить ему о двойственности нашей игры.

— Я ненавижу тебя, — ответил он так, словно ждал, что я попрошу, — Я ненавижу тебя всем телом и всей душой.

Я поцеловала его, мои извинения за безрассудство звучали красноречивее, чем когда-либо в моих словах.

И он принял это, поедая мой рот, пока я не очистилась и не получила отпущения грехов. Прощал меня, как всегда, и я знала, что он всегда будет.

2017.

Харли Роуз 17 лет. Дэннеру 26 лет.

Вечеринка была дикой.

Впервые я наслаждалась школьной вечеринкой.

EBA и Entrance Public объединили свои усилия, чтобы устроить масштабную весеннюю акцию на одном из полей на окраине города.

Всего в нескольких минутах от дома Дэннера.

Я старалась не думать об этом, попивая теплое пиво и болтая с Лайлой.

— Серьезно, для него я словно абсолютно не привлекательна, — пожаловалась она в миллионный раз, — Я имею в виду, я выгляжу для тебя не привлекательной?

Я проверяла ее, хотя знала, что она выглядит лучше, чем кто-либо другой. Длинные каштановые темные волосы ниспадали прямыми блестящими локонами до пупка, много обнаженной золотистой кожи на мускулистых бедрах, подтянутый живот и круглая, полная грудь, в данный момент задранная в рваной футболке без рукавов с надписью «безрассудная».

Она определенно не была не привлекательной.