И почему-то это было даже красивее, чем поцелуй.

— Просто дверца туалета, — тихо сказала я ему.

Я почувствовала его вздох, но он еще долго обвивался вокруг меня, прежде чем отошел.

Мы смотрели друг на друга.

Его зеленые глаза расширились от похоти, пульс в его сильном горле подскочил так высоко, что я могла видеть его с того места, где стояла, даже в тусклом свете. Мои глаза опустились ниже и остановились на виде его члена, такого толстого и длинного, прижатого к его бедру, застрявшему в этих мягких джинсах.

Мне потребовалось все, чтобы не упасть на колени прямо здесь и не поцеловать его сквозь ткань.

— Харли-Роуз, — резко сказал он.

Я закрыла глаза вместо того, чтобы смотреть на него. Я знала, что момент его безумия закончился. Он вернулся в свой разум, разум, который любит порядок и дисциплину и ненавидит хаос и мятеж. Правильный ум, который ненавидел все, за что я выступала.

Было ли неправильно, что однажды я пожалела, что он навсегда потерял рассудок и упал прямо в мои объятия?

— Рози, — снова сказал он, его голос стал мягче, но это слово стало более болезненным.

— Верно, — сказала я, открыв глаза и увидев, как он тянется ко мне, его красивое лицо искажено нерешительностью, — Думаешь, я выиграла эту игру, а, офицер?

— Не будь сурова со мной, — он сузил глаза и сделал еще один шаг ближе, но я отодвинулась от него вдоль стены и начала пятиться, — Ты всегда показываешь шипы, как только я приближаюсь к твоему сердцу.

Боже, он был прекрасен. Я желала его так, как я только могла когда-либо что-то желать, родиться другой девушкой для него.

Но я не была хорошей девочкой для этого хорошего парня и никогда не буду.

Если бы Лайонел Дэннер хотел меня, он должен был прийти ко мне, на темную сторону, где правят преступники, где грех — путь, а любовь — слепа.

Он должен быть плохим парнем для моей плохой девочки.

И я знала, что он такой парень, что этого никогда не случится.

Поэтому, не говоря больше ни слова, я развернулась и побежала.

За всю свою жизнь я ни разу добровольно не приходила в полицейский участок, но я догадывалась, что все бывает в первый раз. Это было после занятий, на следующий день после моего странного двойного свидания с Дэннером, Лейкен и Рэтом, и я решила взять дело в свои руки главным образом потому, что после того, как оставила Дэннера, я присоединилась к толпе Берсеркеров и узнала кое-что ценное.

Я знала, что Дэннер не стал бы привлекать меня к расследованию, если бы от этого зависела его жизнь, но я полагаю, что его коллеги будут только счастливы рискнуть жизнью байкерской сучки с обвинением в преступлении, если это будет означать уничтожение крупнейший источник незаконной контрабанды огнестрельного оружия в провинции.

Я оказалась права в ту минуту, когда я сказала на регистрации свое имя и причину, по которой я здесь. Через несколько минут меня разместили в комнате с крупным чернокожим мужчиной по имени сержант Реннер и очень красивой женщиной-офицером по имени Кейси.

— Значит, мы просто должны поверить, что ты делаешь это по доброте душевной? — спросил Реннер, скрестив руки на груди и нахмурив лицо.

Очевидно, он играл в Плохого Копа.

Я пожала плечами. — Слова «хорошо» и «мое сердце» не имеют много общего, но я могу согласиться с этим, если вы хотите быть поэтичным. Я здесь, потому что хочу победить Берсеркеров. Какая разница, почему?

— Это так, — объяснила Кейси с милой улыбкой, которая мгновенно заставила меня невзлюбить ее, — Нам нужно знать, что у вас есть надлежащая мотивация.

— Член их клуба избил меня и пытался изнасиловать, они ежегодно привозят в провинцию незаконное огнестрельное оружие на тысячи долларов, что способствует тому, что в Ванкувере самый высокий уровень преступности с применением огнестрельного оружия на душу населения в стране, — я вытащила из кармана кусочек жевательной резинки Хубба Бубба и сунула его в рот, — Этого достаточно для вас?

— Это никак не связано с тем, что ваш отец является президентом мотоклуба в Энтрансе? Насколько нам известно, у них нет разногласий, но как мы можем поверить, что вы делаете это не для того, чтобы улучшить клуб вашего отца? — спросил Реннер.

Я не думала об этом. Конечно, они были в чем-то правы. Я действительно хотела уничтожить МК Берсеркеров из-за моей семьи, потому что я хотела защитить их. Не то чтобы я собиралась им об этом говорить.

— Я думаю, вы не можете знать наверняка, но, как вы сказали, между этими двумя МК нет истории разногласий, — двое офицеров обменялись взглядами, и я почувствовала, как тяжесть уходит из-под меня, — Что насчет этого? Я обещаю ограничить контакты с моей семьей, пока не закончится расследование.

Они выглядели такими же шокированными, как и я, когда пошла на эту уступку.

Я разговаривала со своей семьей каждый день, особенно после аварии. Кресс и Кинг закончили УБК за год до этого, но мы привыкли видеться каждую неделю, поэтому они часто звонили, просто чтобы поболтать. Лулу и я вместе прошли через Ад, поэтому я не думала, что это странно, что мы переписывались каждый день, иногда просто с мемами или советами песен, любым предлогом для установления контакта. Мой папа писал мне два раза в день, каждый день с тех пор, как я переехала в Ванкувер, чтобы учиться в университете. Один раз утром перед отъездом в школу он сказал. — Надери сегодня академические задницы, принцесса, — а в другой раз — перед сном каждую ночь, — Спи сладко, маленькая задира.

Я любила их. Они были важной частью каждого моего дня, хотя я жила в часе езды от них.

Но да, я бы отказалась от этого, если бы это означало их безопасность.

Они бы не поняли, но, может быть, я могла бы использовать этот инцидент как причину, по которой мне нужно пространство…

— Мисс Гарро? — спросила Кейси. — Ты это серьезно?

— Да, — сказала я и почувствовала, что одно это слово похоже на подпись кровью на контракте с дьяволом.

В конце концов, кто может лучше представлять дьявола для байкерши, чем копы?

После этого это был в основном ветерок, который меня немного беспокоил. Сколько конфиденциальных осведомителей было у копов? Когда все это закончится, мне придется упомянуть папе, как смехотворно легко было убедить их взять меня на работу.

Они объяснили всю подноготную операции, что я должна была искать улики, уличающие клуб в контрабанде и торговле оружием. Я сообщала моему «куратору» об удивительно красивой Кейси по СМС-сообщению по только что подаренному одноразовому телефону только тогда, когда мне нужно было рассказать что-то важное, и что с этого момента меня будут называть только по моему номеру.

Я попросила номер 69, но у копов никогда не было чувства юмора.

Кейси проводила меня из комнаты, подтверждая, что местом нашей встречи будет кафе Ami УБК, тогда я почувствовала, что настроение поднялось в комнате.

Ощутимый гнев пронесся по станции, как ядерный взрыв, привлекая всеобщее внимание к передней части станции, где стоял Дэннер, уставившись на Кейси и меня.

Ох, парень.

Острые ощущения восхитительного страха и предвкушения пробежали по моей спине. Нет ничего лучше, чем разъяренный горячий парень, чтобы у девушки подкосились колени.

Только… Я нахмурилась, когда женщина рядом со мной засмеялась и плавно спустилась по лестнице, чтобы остановиться перед ним.

Она рассмеялась, затем поднялась на цыпочки и поцеловала его в небритую щеку. — Вам не следует быть здесь, мистер.

Я моргнула.

Дэннер отвел от меня взгляд, чтобы посмотреть в лицо симпатичной полицейской, и приподнял бровь. — Реннер написал мне. Сказал, что у нас есть новый актив, о котором он должен поговорить со мной. Пожалуйста, только не говори мне, что это девчонка Гарро.

Девчонка Гарро.

Не Рози.

Не Харли-Роуз.

Мне не следовало злиться, когда я назвала его Дэннером именно по той причине, по которой он только что назвал меня по моей фамилии. Чтобы напомнить нам обоим, что это была современная ситуация Капулетти против Монтекки, и в конце дня, независимо от того, что мы избежали этого, мы стояли друг от друга через огромную пропасть.