— Извини, что разочаровала, — сказала Кейси с легким смешком, — Но я думаю, ты будешь счастлив, когда поймешь, насколько она привержена этому делу.

— Я бы не стал на это ставить, — пробормотал он, прежде чем похлопать ее по плечу и подняться по лестнице ко мне.

— У тебя столько неприятностей, — прошептал он мне, проходя мимо, — И я думаю, что ты, наконец, достаточно повзрослела, чтобы почувствовать настоящую боль моего неудовольствия.

Я отшатнулась от явного жара его слов, затем стиснула зубы, чтобы сосредоточиться на том, что было важно. — Еще одна девушка, Дэннер?

Он посмотрел на меня через плечо, его взгляд тлел. — Я расстанусь с ней сегодня вечером, если ты пообещаешь быть в моей постели, готовой быть наказанной до десяти.

Мои губы приоткрылись, высвобождая эмоции, которые мне хотелось бы скрывать. В основном, чистое желание и жадность.

Он одарил меня злобной кривоватой улыбкой, от которой его зеленые глаза вспыхнули, и протянул. — Да, Рози, увидимся сегодня вечером.

Я смотрела ему вслед, пока он удалялся, наблюдая, как его длинные, сильные ноги вгрызаются в пол, как ширина его плеч натягивает его серую футболку, а его худые бедра заставляют его джинсы сидеть достаточно свободно, чтобы дразняще скользить по его чертовски фантастическому телу сзади.

Когда я вырвалась из этого, я огляделась, чтобы убедиться, что никто не поймал меня на том, что я пялилась, а затем вытирала уголки рта, чтобы не пустить слюни. Выйдя с вокзала и проехав три квартала до того места, где я припарковала свою машину, я попыталась убедить себя, что не буду в его доме этой ночью.

Я всегда была искусным лжецом, но даже я не была достаточно талантлива, чтобы сделать это правдой.

Я задержалась в библиотеке, в основном потому, что в моей квартире чувствовалась тягучая эссенция духа Крикета, но и потому, что я была прилежной ученицей. В старших классах мне посчастливилось обходиться одним умом и чистой удачей. Это было только после того, как я стала свидетелем того, как рак поразил Лулу, и, таким образом, мою семью, в чем я нашла причину попробовать. Я хотела быть медсестрой. Не врачом, хотя ничего плохого в этой профессии не было. Я хотела быть невоспетым героем для больных и госпитализированных, человеком, который установил с ними отношения, дал им мораль и лекарство, необходимые им, чтобы пережить испытания, которые жизнь бросила на их пути. Моя семья сначала была в шоке, когда я заявили о моем намерении, все, кроме Лулу. Она улыбнулась мне своей улыбкой кинозвезды и заявила, что это потрясающая идея.

Ночь была холодной для июня и чернильно-черной. Я плотнее запахнула свою кожаную куртку, жалея, что не взяла с собой Хиро, пока шла к парковке. Когда я открыла дверцу машины, в нежную кожу на затылке, словно иглы, вонзилась тревога, но в поле зрения не было ни души, и я сказала себе, что у меня паранойя.

Я должна была прислушаться к своей интуиции. Я была женщиной, и это был один из самых смертоносных инструментов в моем арсенале.

Но я этого не сделала.

Я скользнула на переднее сиденье, швырнула свой рюкзак на сиденье рядом с собой и завела машину. Я начала трясти головой под «Highway to Hell», когда она звучал из динамиков, а затем посмотрела в зеркало заднего вида, когда увидела его.

Огромная фигура, полностью одетая в черное, сидит прямо позади меня.

Я закричала, леденящий кровь звук, который болезненно разорвал мое горло и прорезал звук AC/DC.

Секунду спустя звук был прерван большой рукой, болезненно схватившей меня за горло, а другой высвободившей зловещее острое лезвие, которое было прижато к моему горлу.

— Не кричи, сучка. Делай, как тебе говорят, и ты сможешь хорошо и безопасно провести ночь в своей постели, хорошо? — голос был явно мужской, приглушенный, но глубоко под капюшоном.

Кроме этого, я понятия не имела, кто этот человек.

— Что ты хочешь? — тихо спросила я, гордясь тем, что мой голос не дрожит, хотя руки дрожат.

Моя сумочка была всего в нескольких дюймах от меня. Если бы его нож не был у моего горла, я могла бы схватить его, но из-за его положения позади меня было почти невозможно стрелять вслепую в цель.

— Поезжай, принцесса, — прорычал он, — Сделаешь какой-нибудь неверный поворот или каким-либо образом покажешь, что ты взволнована, я перережу тебе горло, договорились?

— Ага, — прошептала я.

— Поезжай вдоль моря, я скажу тебе, когда повернуть.

Несмотря на то, что я старалась оставаться неподвижной, пока двигалась в потоке машин, лезвие прорезало меня, как масло, только неглубокие порезы, но шея обильно кровоточила, и к тому времени, когда я свернула к выезду из Энтранса, на который он указал, вся верхняя часть моего синего авто была в крови.

Уже через несколько поворотов я поняла, куда он меня ведет.

Дом моего отца.

Это была пятница. Все были в доме по виду машин, припаркованных снаружи, по движению тел в освещенных золотым светом комнатах. Лулу нравилось, чтобы все были рядом, особенно после того, как она забеременела. Она называла это гнездованием, папа называл это раздражением, но все знали, что он любит своих братьев, свою семью, и еще больше он любил, когда они были в его доме.

— Ты их видишь? — почти разговорчиво спросил злодей в маске.

— Ага, — выдохнула я, и страх, словно живое существо, полз на восьми ногах по моей шее по моему лицу, вонзая клыки под кожу, чтобы отравить кровь.

— И ты хочешь, чтобы они остались в живых, — подметил он.

Я не ответила, было очевидно, что он знал, что моя семья была моим слабым местом.

Дверь в дом открылась, как будто я мысленно этого пожелала, и вышел мой отец. С его огромным телом, подсвеченным сзади, он выглядел большим, как Халк, способным победить злодеев, как и любой супергерой. Всхлип вырвался из моего горла, и я чуть не напоролась на лезвие, пытаясь проглотить его.

Я могла сказать, что он курил. Он пытался бросить до того, как родятся дети, но отказаться от этого было трудно, а Лу не была ворчливой, так что он делал это медленно. Я не удивилась, когда через минуту появился такой же высокий брат, более худощавый, но обросший мускулами из-за того, что он так много времени проводил с братьями в спортзале на территории комплекса.

Папа обвил его рукой и притянул к себе, небрежно, ласково, так, что он делал так, что становилось тепло до самых костей.

— Я убью их. Каждого из них, медленно и мучительно, потому что, принцесса, я получаю удовольствие от этого дерьма. Я начну с Луизы Гарро, прижму ее и трахну, а потом выпотрошу, чтобы она избавилась от этих дьявольских отродий и поймет это, прежде чем потеряет и себя.

— Боже, остановись, — прохрипела я, глаза горели, такие сухие, но я не могла моргнуть, я должна была наблюдать за папой с братом, должна была ежесекундно напоминать себе, что они живы и стоят там.

— Неважно, если это займет у меня десять лет, ты трахаешься с МК Берсеркеров, я убью их всех до последнего и оставлю тебя напоследок, ты поняла, что я говорю? — спросил он, покачивая лезвием у моего горла, когда я не сразу кивнула головой. — Думаю, ты достаточно умна, чтобы понять меня. Должен сказать, было бы очень жаль, если бы ты придерживалась той истины, что эта сучка Гарро стоит того, даже будучи такой чертовски толстой.

Ярость взорвалась внутри моего тела. Я представила, как набрасываюсь на этого больного ублюдка позади меня, выворачиваю нож из его руки и показываю, как я могу его использовать, проткнув ему чертовы глаза. Он не заслуживал того, чтобы смотреть на мою прекрасную семью. Он не заслуживал того, чтобы занимать тот же чертов мир, что и они.

— Я убью тебя, — сказала я ему, возможно, неразумно.

Но я была диким существом, загнанным в угол и отчаянным. Вы загоняете животное в маленькое пространство, когда только в их природе давать отпор, пусть и безрезультатно.

Мужчина рассмеялся, и хотя он был очень приглушенным, я почти узнала этот звук. — Нет, принцесса, не убьешь. Ты этого не понимаешь, потому что не видишь всей картины, но в этой игре я выиграю.