— Оттуда, где я стою, это не кажется таким уж особенным, — протянул Дэннер, уткнувшись лицом в нелепо густые черные волосы Лейкен. Она хихикнула рядом с ним несмотря на то, что была моей подругой, и встала на цыпочки, чтобы предложить ему влажный поцелуй.

Сучка.

— Так и есть, — твердо сказал Жнец, — Теперь Рэт собирается рассказать нам, почему он не давал брату забрать ее себе.

Он имел в виду, почему Рэт помешал брату изнасиловать меня, чтобы потребовать меня, как будто мы были в какой-то феодальной клановой системе семнадцатого века.

— Он был… — начал возражать Твиз с того места, где он сидел, прислонившись к стене, с клубной шлюхой между его бедер, когда она работала над ним.

Рэт подавил его одним свирепым взглядом.

— Их было больше, чем один, — заявил Рэт, а затем с такой небольшой долей колебаний, что я была уверена, что никто больше этого не заметил, его длинная рука оторвалась от груди и снова обхватила мое бедро, — Теперь это не имеет большого значения, она моя.

— Что? — спросила я, в то время как Гриз захохотал.

Рука Рэта почти болезненно сжала мое бедро.

— С каких это пор тебе нужна старая дева? — спросил Жнец, его глаза сузились до щелочек. — Что ты говорил, свежая киска — лучшая киска?

— Как ты и сказал, ты думаешь, я откажусь от киски Гарро? — легко возразил он.

Жнец долго смотрел на нас обоих, но это был взгляд Дэннера, я чувствовала прожигающие дыры, проникающие так глубоко, что я боялась, что останутся шрамы. Рэт, должно быть, почувствовал сдержанность своего Президента, потому что, прежде чем я успела моргнуть, его пышные губы оказались на моих, а его борода восхитительно царапнула мою кожу.

Рэт целовал меня.

И это был хороший поцелуй.

Нет, удивительный.

Он не целовался, как гигант, чьи руки были такими мозолистыми, что царапали мою шею, где он держал ее точно так же, как его борода царапала мой подбородок.

Он целовался, как мужчина, у которого есть все время в мире, чтобы поклоняться женщине и заставлять ее тело петь.

Я почти могла бы насладиться этим, если бы действительно хотела, чтобы он поцеловал меня, или если бы я все еще не чувствовала боль от Крикета в костях.

Если бы я никогда не хотела копа под прикрытием, чей горящий взгляд сейчас был прикован к нам.

Рэт отстранился после долгого мгновения, его непроницаемые глаза были такими же пустыми, как всегда, когда он какое-то время смотрел на меня, прежде чем взглянуть на толпу.

— Ладно, ты хочешь ее, брат, лучшего мужчину для нее и придумать нельзя, — санкционировал Жнец, мотнув головой.

— Сохраним это в семье, а, Харли? — сказал Гриз, развратно шевеля бровями, прежде чем раствориться в смехе. — Эй, чувак, если ты устанешь от нее, ты пошли ее ко мне на ночь, окей?

— Ага, брат, — быстро сказал Рэт, прежде чем я успела оскалить зубы на подонка, — Хотя я и чувствую это в своем члене, я не устану от нее очень быстро.

— Хорошо, — громко сказал Жнец, его голос звучал властно, — Рад, что с этим дерьмом покончено. А теперь давай, черт возьми, веселиться, теперь есть что отпраздновать.

Раздался ответный рев, когда все вышли из комнаты, конфликт был забыт даже между враждующими братьями Мэтом и Твизом, которые смеялись над чем-то, выталкивая друг друга за дверь. В кадре остался только Дэннер, Лейкен исчезла, его руки свободно скрещены на груди.

— У тебя проблема, брат? — многозначительно спросил Рэт, притягивая меня ближе к себе.

Дэннер выждал слишком долго, чтобы проявить уважение, затем улыбнулся, — Нет, чувак, у нас все хорошо. Просто взглянул на приз, который ты выиграл.

— Ага? — спросил Гнев, в его голосе звенела ярость.

Я попыталась поймать взгляд Дэннера, чтобы попросить его отступить, но он был озабочен нахальным пожатием плеча. — Похожа на ее имя, красивая, как роза. Не обращал внимания на эти шипы, да? У меня такое чувство, что в конце концов они могут погубить тебя.

Было самое раннее утро, когда я наконец добралась домой с поминок, и пустота улиц в центре Ванкувера не помогла унять мое беспокойство. Это был безопасный город, и хотя моя квартира могла быть и получше, я жила в хорошей части города, вдали от пронизанной наркотиками и преступлениями ужасов Ист-Гастингс-стрит. Кроме того, я носила в сумочке пистолет, который мой отец подарил мне на Рождество, а также плоскую, тонкую биту с лезвием, которую он также мне подарил, засунутую в ботинок. Я была малышкой-байкершей, я могла постоять за себя.

Но страх все еще съедал меня, как надвигающаяся ночь. Это был первый раз, когда я вернулась в квартиру, в которой Крикет пытался меня изнасиловать. Я провела последнюю неделю, скрываясь со своей семьей в Энтренсе, спала в комнате своего детства, свернувшись калачиком с папой и братом на диване, ходила по магазинам с Кресс и Лу, ходила выпить с моей девочкой Лайлой и другими малышками-байкершами. Но пришло время взглянуть правде в глаза, и хотя мой отец хотел немедленно продать квартиру и поселить меня в отеле, я знала, что Берсеркеры заметят мое уклончивое поведение. Я была пауком, попавшим в паутину, которую он сам сотворил. Я сделала это, и теперь мне пришлось в этом лежать.

Моя рука была на ручке двери, когда я услышала тихий шорох шагов по ковру. В следующие две секунды я держала пистолет в руке, направленный прямо в грудь человека, посмевшего подкрасться ко мне.

— Хорошие рефлексы, — лаконично отметил Дэннер, продолжая наступать.

Я знала, что должна опустить пистолет, что Дэннер не представлял никакой угрозы, но я держала его неподвижно, когда он подошел к стволу, его маленькое смертоносное отверстие прижалось к его груди над сердцем.

Мы скрестили взгляды над пистолетом. Я чувствовала, как бьется его сильное сердце рядом с оружием, и на одно безумное мгновение я поняла, что он позволит мне застрелить его.

— Ты не должен удивлять женщину одну в темном коридоре, — сказала я ему наконец.

— И женщина не должна приходить одна и не подготовленной на похороны своего жестокого мертвого бойфренда, — выдавил он, наклоняясь ближе ко мне так, что пистолет еще глубже вонзился в его твердую грудь.

Я оскалила на него зубы. — Ты думаешь, им не показалось бы подозрительным, что я остаюсь в стороне, когда моего парня убили.

— Возможно, показалось бы, но, по крайней мере, ты была бы вне поля зрения, вне их гребаного ума, Харли-Роуз. Ты думаешь, этот клуб не в восторге от того, что ты в их рядах? На их стороне Гарро, и я думаю, что сегодня они доказали, что сделают все, чтобы удержать тебя там.

— Тогда хорошо, что я хочу там остаться, не так ли? — я бросилась на него в ответ, ткнув пистолетом ему в грудь с такой силой, что он поморщился.

— Какого хрена ты хочешь остаться с этими ублюдками?

— По той же причине, по которой ты работаешь с ними под прикрытием, — прошипела я, поднимаясь на цыпочки, чтобы быть прямо перед его лицом, — Чтобы уничтожить их.

Я получила удовлетворение от того, как он испуганно моргнул и в результате нахмурился. — Ты что, издеваешься надо мной?

— Нет.

— Позволь я перефразирую, — прорычал он, легко обезоруживая меня, ставя на предохранитель и бросая пистолет в мою сумочку, — Ты хочешь издеваться надо мной. Даже ты не настолько сумасшедшая, чтобы добровольно стать стукачом для копов.

Я перебросила волосы через плечо, посмотрела, как его глаза танцуют по их великолепной длине, и ухмыльнулась. — Никогда не недооценивай женщину, Дэннер.

— Как будто ты обычная женщина, — он пробормотал.

— Нет, именно поэтому я хочу это сделать. Они не такие, как Падшие, вы думаете, что у меня нет границы между добром и злом только потому, что я родилась с другим кодексом чести? Берсеркеры — нехорошие люди, и они определенно не совершают хороших поступков, одна из таких вещей — позволять, нет, подстрекать Крикета заставить меня подчиниться. Так что, да, я достаточно сумасшедшая, чтобы хотеть настучать на самый опасный и отвратительный МК в стране, и я также достаточно сумасшедшая, чтобы провернуть это.