Я стиснула зубы и с трудом удержалась от того, чтобы слепо повернуться и броситься на него, используя только свои ногти в качестве когтей.

— Я выйду отсюда, — сказал он снова в своей разговорной манере чертова психопата, — Но ты помни об этом, помни, что мне нравится сидеть здесь по ночам и смотреть, как твой папочка и его хорошенькая жена идут к твоему брату и смотрят, как он трахает свою женщину в их доме. Ты помни, что я с ними сделаю, если ты трахнешься с Берсеркерами. И знай, я смотрю на ними, а кто-то другой всегда наблюдает за тобой.

Через секунду нож упал от моего горла, и из открытой двери ворвался холодный морской воздух. Через мгновение она захлопнулась, и он исчез, словно растворившись в воздухе.

Не теряя ни секунды, я оторвалась от бордюра и потащила задницу обратно в Ванкувер. Я хотела войти в свой дом, обнять папу, поцеловать Лу в живот, почувствовать руку Крессиды на своих волосах и смех Кинга в воздухе. Но я этого не сделала, потому что каким-то образом стала непреднамеренной угрозой для своей семьи.

Я отчаянно не хотела оставаться одна в своей квартире, но мне нужно было позвать Хиро и бросить машину на тот случай, если кто-нибудь будет преследовать меня. Пес ждал у двери и зарычал, увидев, в каком я состоянии. После того, как я заперла за собой дверь, я позволила себе упасть на землю и уткнуться лицом в его шерсть. Я вцепилась в его шелковистые локоны и долго плакала ему в шею. Он позволил мне, время от времени скуля от сочувствия, облизывая мое лицо, когда я, наконец, отстранилась, чтобы успокоить себя.

— Я больше никогда не выйду из дома без тебя, — трезво сказала я ему, обхватив его милое лицо ладонями и заглянув в его шоколадно-карие глаза, — Возможно, Дэннеру придется завести новую собаку.

Хиро тихонько взвизгнул в знак согласия и завилял хвостом.

Я влажно рассмеялась, а затем сделала несколько глубоких вдохов, чтобы сосредоточиться. Меня только что держали в машине, угрожая ножом, мне пришлось убить человека в собственной квартире, я не могла вернуться домой, потому что моя семья была в опасности, и я была частью этого.

У меня осталось не так много безопасных мест.

Но у меня была одна крепость, одно неприступное безопасное убежище, которым я не пользовалась годами, и если когда-то и было время сдаться, то именно сейчас. Я собрала вещи Хиро и свою сумку, затем вызвала такси, чтобы отвезти нас к Дэннеру.

Он жил в маленьком доме в Китсилано, в чистом зажиточном районе, который не очень подходил его образу задиристого байкера. Глядя на маленький дом, обшитый камнем, я скучала по дому в стиле ранчо, который у него был на участке в акрах дома в Энтрансе.

Мне пришлось сделать несколько успокаивающих вдохов, прежде чем я смогла выйти из такси в темную ночь и пройти к его двери, но Хиро держался рядом, прикасаясь к моему бедру с каждым шагом, и я успокаивалась от того, что он будет защищать меня до его последнего вздоха.

Я добралась до двери без происшествий, что, учитывая мою жизнь в последнее время, казалось маленьким чудом.

Когда Дэннер открыл дверь, он улыбался, и мне это понравилось. Он не был человеком, который часто улыбался, но часто улыбался рядом со мной. Мне нравилось, что я давала ему легкость в борьбе с его мрачным духом, что он взвешивал мои дикие порывы ровно настолько, чтобы дать мне повод подумать, прежде чем действовать. Мы были такими противоположностями, но такой красивой парой.

Я ненавидела, когда улыбка сползала с его лица и падала на пол между нами. Прежде чем я успела совраться и сказать ему, что со мной все в порядке, он нежно обнял меня, и он легко перенес меня и мою большую сумку через порог в дом. Я слышала, как Хиро следует за нами, когда Дэннер запер за нами дверь, включил сигнализацию и пошел со мной в маленькую гостиную рядом с кухней. Он усадил нас, а я оседлала его колени, моя сумка была брошена рядом с нами. Хиро вскочил на диван рядом с ним и издал довольный стон.

Я затаила дыхание, когда Дэннер мягко разжал мои руки, обвившие его шею, а затем большим пальцем наклонил мой подбородок вниз, чтобы он мог смотреть мне в глаза.

У него была манера смотреть на меня, которая обжигала меня до самой души. Как будто он мог прочитать каждую мысль, которая у меня когда-либо была, каждое чувство, которое я никогда не могла правильно выразить в голубизне моих радужных оболочек, как будто он счастливо утонул в черноте моих глаз. Он смотрел на меня так, словно его мир начинался и заканчивался в моем взгляде.

Я тяжело сглотнула, когда этот взгляд коснулся колодца эмоций в моем сердце, и слезы брызнули из меня. — Лайн.

— Рози, — выдохнул он, скользя большим пальцем у моего подбородка вверх по углу моей челюсти по ушной раковине, а затем по волосам на моем виске остальными пальцами, — Моя Рози, что случилось?

Моему телу нужно было поплакать. Я чувствовала лавовый жгучий огонь под глазами, его давление в носу, сдавливающее горло и сжимающее внутренности.

Но я была Харли-Роуз Гарро и давным-давно заключила с собой договор, в тот день, когда я в последний раз сказала, что моя мама на грани смерти, что я не из тех женщин, которые плачут.

Я была сильной.

Я была утыкана шипами розы, дымящейся пушечной бронзой и прохладным жаром травы, засасывающей тебя в горло.

Я стала своей женщиной раньше, чем кто-либо другой, и я могла постоять за себя против любого другого. Дрянные девчонки в старшей школе, Крикет, МК Ночных Сталкеров, Жнец и Рэт, даже моя собственная мать.

Боже, но я одновременно любила и ненавидела то, что не смогла выстоять против Дэннера. Что мое тело и душа могли превзойти мой разум и поддаться слезам, потому что большая часть меня знала, что от Дэннера не спрятаться. Не тогда, когда он держал мое тернистое сердце в своих руках. Не тогда, когда он вырезал его на груди.

Всхлип застрял у меня в горле, и я подавилась, пытаясь сдержать его.

Затем рука Дэннера успокаивающе скользнула по моей спине, его глаза молча задавали вопрос, чтобы я могла ответить подходящим образом, она опустилась к краю футболки и медленно, осторожно потянула ее вверх через мою голову. Он швырнул ее на пол, глядя на мое израненное горло, а не на грудь в прозрачном, черном и кожаном лифчике.

— Что случилось с моей девочкой? — снова спросил он, его большой палец мягко провел по порезам, а затем надавил на мою пульсирующую точку, как будто убеждаясь, что я жива и в безопасности. — Скажи мне, чтобы я мог их убить.

Он убьет их. Я видела, как это было написано на его лице, его черты были искажены языческой дикостью, и мне пришло в голову, что Дэннер не в первый раз предлагал мне сделать что-то плохое.

На самом деле, это был даже не сотый.

Он очень долго пытался испортить меня.

Это не должно было быть романтично, его продажность и моя вина, но это было так.

В этом осознании было достаточно силы, чтобы отказаться от контроля и позволить себе быть уязвимой рядом с ним, так что я сказала ему.

О холодном лезвии, вонзающемся в кожу на моем горле. Как сильно рука сжала левую часть моей шеи, так сильно лопнули капилляры, и я уже была в синяках, багровые отпечатки крови от пальцев. О том, как химическая реакция моего тела инициировалась в ответ на калечащий страх, как моему дыханию не хватало кислорода, поэтому мне приходилось дышать тяжело и быстро, но осторожно, чтобы не вдавить трахею в лезвие. Мои мышцы наполнились таким количеством адреналина, что они обожгли меня кислотой, а сердце забилось, отказав и начав снова и снова, каждый раз больнее предыдущего.

Как я продолжала думать о том, чтобы умереть в этой машине после всего, через что я уже прошла, не попрощавшись с семьей и друзьями, так и не побывав с ними по-настоящему.

В этот последний момент он быстро встал, осторожно обхватив меня руками, прежде чем пройти по коридору в затемненную спальню и затем в ванную. Он открыл стеклянную дверь душа, включил воду и посадил меня край раковины.

Осторожно, благоговейно он снял с меня одежду. Мои джинсы были содраны, кончики его шероховатых пальцев скользили по ткани так, что это было щекотно, а затем обжигало, лифчик расстегнулся легким движением его пальцев, и, наконец, мои трусики порвались с таким треском, что это было безболезненно.