Митч Уоррен. С моей стороны было глупо забыть его имя, но все, даже его друзья, звали его Уоррен.

Когда я позвонила ему, чтобы попросить встретиться со мной и обсудить мои варианты будущего после EБА, сказать, что я чувствую себя стесненной своими отношениями с Зевсом и что я хочу уйти, он был в восторге.

Мистеру Уоррену нравились молодые девушки, а я была молодой девушкой с байкерским менталитетом. Кошачья мята как для извращенцев, так и для бунтарей. Мистер Уоррен был первым.

Когда он появился, на нем был один из его стильных костюмов, этот темно-синий поверх сине-красно-белой клетчатой рубашки с его фирменным галстуком-бабочкой, на этот раз желтым, на шее. Его густые каштановые волосы были убраны со лба, и он мог бы быть красивым, если бы его подбородок не был таким слабым, а глаза не были полны ложной гордости.

— Ух ты, кого я вижу, — сказал он с одобрительной усмешкой, когда я соскользнула со стула, чтобы поприветствовать его, и он смог полностью рассмотреть меня в моем коротком черном платье, обтягивающем бедра, ягодицы и задницу, но с блузкой сверху, чтобы скрыть линии проволоки под ней.

Я отбросила свои вьющиеся волосы за спину, чтобы дать ему четкий снимок, когда он наклонился вперед, чтобы поцеловать меня в щеку.

От него пахло дорогим дезодорантом, но в то же время немного как от слишком старающегося подростка.

— Уоррен, большое тебе спасибо, что согласился встретиться со мной, — выпалила я, когда его рука нашла мою поясницу и сопроводила меня в одну из более интимных кабинок в задней части бара.

Я заметила Нову, одетого в гражданскую одежду, за одним из столиков, разговаривающего с симпатичной официанткой, в то время как его глаза следили за нами через зал. Там был мужчина с суровым лицом и слишком красивой осанкой, сидевший в одиночестве за стойкой бара и потягивавший что-то, что могло быть джином с тоником, но, вероятно, было просто спрайтом. Меня окружали настороженные взгляды, но я все еще ненавидела руки Уоррена на своем теле.

— Итак, — начал он, когда мы устроились, — Уже устала от своей прогулки по плохой стороне, а? Грязи становится слишком много для тебя?

Я улыбнулась ему, хотя и думала, что он полный тупица, раз приударил за хорошо известной женой президента мото-клуба Падших. Он был либо невероятно самоуверенным, либо невероятно тупым.

— Честно говоря, Уоррен, я не знаю, о чем я думала. Он такой… — Я изо всех сил пыталась найти что-нибудь плохое, чтобы сказать о Зи. — Большой, прямо как этот большой олух, понимаешь?

Он глубокомысленно кивнул.

— Я мог бы сказать тебе это, Луиза. Я понимаю, что он добрался до тебя в уязвимое время, но я думал, что ясно дал тебе понять, что всегда буду здесь, чтобы помочь.

Он раскрыл ладони на столе, чтобы я могла положить на них свои.

Я сделала это с сияющей улыбкой, призвав на помощь все свои годы послушной дочери Бенджамина и Филиппы Лафайетт, чтобы осуществить задуманное.

— Если бы это был вопрос денег, я знаю, что я учитель биологии в средней школе, но ты должна знать, что я человек со средствами, — продолжил он.

— О?

Он лукаво улыбнулся.

— Тебе, очевидно, все равно, грязно это или нет, главное, чтобы это были деньги, если ты с Гарро, так что да, Луиза, я человек со средствами. Я могу поддерживать в тебе тот образ жизни, к которому ты привыкла со своими родителями. Даже богаче, если все пойдет как надо и мои инвестиции продолжат приносить прибыль.

Официант появился без приглашения с бутылкой шампанского. Мы молчали, пока женщина откупоривала его, а затем подала каждому из нас по бокалу. Все это время он наблюдал за мной с легкой самодовольной улыбкой, как будто всегда знал, что я уступлю ради него, и это был только вопрос времени.

Его большой палец водил взад-вперед по моему обручальному кольцу и обручальной ленте.

— Что мы празднуем? — спросила я, когда он протянул мне мой стакан.

— Возвращение к законному порядку, — приветствовал он, чокаясь нашими бокалами.

Я сделала маленький глоток, а затем поставила стакан, потому что терпеть не могла сладкое, с пузырьками, настолько сильными, что от вкуса меня тошнило.

— Гарро вообще устроил тебе настоящую свадьбу? — печально спросил он меня. — Такая девушка, как ты, заслуживает большого дня, Луиза.

Он читал мне лекцию о том, чего я заслуживала или не заслуживала, о том, какой девушкой я была. Именно такую педантичную снисходительность я больше всего ненавидела в приличном обществе.

Я думала о своей идеальной свадьбе. Вспомнила пластиковую диадему, которую я надела на ту объявленную невесту с короткой вуалью, которую Харли-Роуз и Кресс нашли в городском магазине «Доллар». Букет прекрасных красных роз, на который Нова потратился в цветочном магазине, и огромный красный бархатный торт в форме Большой красной собаки Клиффорда, который Майя купила у какого-то пекаря, который в последнюю минуту отменил заказ. Кольца были у Зевса, потому что он послал Кинга купить их, два черных титановых браслета, которые Ханна только что купила в «Revved & Ready».

Мой дедушка совершил служение, и это было прекрасно в том смысле, в каком прекрасно прощение, потому что я знала, что моя семья никогда по-настоящему не поймет моей любви к Зевсу и его миру, но мне казалось правильным, что они должны передать меня ему, тому, кто всегда понимал и всегда будет понимать меня лучше.

Потом, после того, как Зевс целовал меня так долго, как позволяли мои страдающие легкие, кто-то включил олдскульную рок-музыку, и все открыли кока-колу и Спрайт, потому что в больнице алкоголь был запрещен, и мы все ели торт руками и смеялись друг с другом, пока я не устала, чтобы пообщаться. И потом, несмотря на то, что это была наша брачная ночь, Зевс даже не почувствовал этого. Он просто обнимал меня всю ночь, гладил по волосам и шептал мне обо всех вещах, которые мы собирались сделать, когда я поправлюсь.

Я посмотрела на Уоррена и попыталась лишить свой голос той чистой радости, которую доставляло мне это воспоминание.

— Он старался изо всех сил.

— И его лучшие качества были недостаточно хороши. Честно говоря, я отдаю должное грубияну за то, что он даже подумал, что у него был шанс с кем-то вроде тебя.

— Кто-то вроде меня? — спросила я, наклоняясь вперед и заправляя волосы за ухо.

Его глаза жадно следили за движением.

— Принцесса.

Я боролась с желанием закатить глаза и попыталась вернуть нас к теме.

— Итак, допустим, я действительно ушла от него. Скажи, что я действительно хотела быть с тобой — что бы это значило?

Его глаза вспыхнули, и его хватка на моих руках усилилась.

— Это означало бы, что я буду относиться к тебе правильно. Осыпать тебя деньгами и вниманием.

Я надулась, перевернув его руку в своей, чтобы нарисовать круги на ладони так, что он задрожал.

— А как насчет тех других девушек?

Он рассеянно нахмурился.

— Другие девушки?

— Я видела тебя с Лили и Талией. Если мы вместе, я не хочу делиться и… — Я наклонилась над столом, чтобы прижаться губами прямо к его уху и сказать: — Я думаю, ты поймешь, что я могу удовлетворить тебя.

Он застонал.

— Ты действительно шалунья, не так ли?

— Я предпочитаю лиса, но да, я действительно такая, — согласилась я с обаятельной улыбкой.

— Ну, тут не о чем беспокоиться. Лили и Талия — всего лишь два винтика в машине моего альтернативного источника дохода.

Мои губы надулись еще сильнее, и я была рада, что накрасила губы красной помадой, когда его взгляд остановился на них и застрял.

— Что это вообще значит?

— Это значит, красотка, что Талия и Лили — это средство для достижения цели. Они продают товар для меня.

Я ахнула в притворном шоке, рука взлетела к сердцу только для того, чтобы я могла определить форму своей груди под тканью для него. Мое сердце забилось быстрее, но это было не от скромного удивления, а от адреналина. Он смотрел на катализатор своей кончины и буквально отдавал себя ему.