Она должна была знать, что я ебанутый на всю голову, потому что вид ее в таком состоянии был самым сексуальным, что я когда-либо видел.

Потом она зашевелилась.

Было ясно, что она научилась некоторым движениям у своих сестер-стриптизерш, но также было ясно, что моя Лу была балериной, потому что то, как она перетекала от одного движения к другому, не просто заставляло мой член твердеть, а заставляло мое сердце останавливаться. Она была такой чертовски сексуальной и такой чертовски чистой, как будто на сцене выступали две разные девушки.

Я хотел обеих. Принцессу и грешницу.

Мой рот был суше, чем после утреннего похмелья, когда она перевернулась вверх ногами на шесте и опустила эти длинные золотые ноги в сплит.

Ни один мужчина не смог бы выдержать такого зрелища.

Если кто-то говорит обратное, он, блять, лжет.

Но для меня все было кончено, как только она поднялась, словно красавица на носу корабля, и расстегнула лифчик. Ее большие круглые сиськи вывалились в конфетный свет, как чертовы жвачки.

— Вон, — попытался крикнуть я, но мой голос пропал, вероятно, потому что пропало дыхание.

Братья у моего стенда, Нова и Бат, оторвали свои глаза от Лу, моргая, как будто они слишком долго смотрели на солнце.

Мое гребаное солнце.

— Вон, — прорычал я.

Никогда не видел, чтобы Бат боялся, но он сразу заметил серьезность моей угрозы и начал выталкивать Нову с другой стороны.

Нова — блять — попыталась меня образумить.

— Она всего лишь ребенок, Зи, полегче с ней.

Ярость затянулась, как чертов ошейник, на моем горле, когда я перевел взгляд на него и увидел, как он вздрогнул, лишь слегка, но этого страха было достаточно, чтобы успокоить зверя во мне. Зверя, который хотел вырвать его гребаные глаза за то, что он увидел Лу совсем близко к гребаной наготе.

— По-твоему, она похожа на ребенка?

Даже в темноте Нова побледнел и тяжело сглотнул.

— Блять! — прорычал я.

Слава богу, мои братья знали меня достаточно, чтобы понять, когда я имею дело. Через несколько секунд Кёртис выключил музыку и прожекторы, включили свет в клубе, а остальные мои задерживающиеся братья быстро направились к двери.

Они не смели поднять глаза на Лу, когда она соскользнула с шеста и скрестила руки под своими охренительными сиськами.

— С этой тебе придется повозиться, — пробормотал Бат, хлопая меня по плечу, когда проходил мимо. — Удачи, брат.

Мне не нужна была удача.

Все, что у меня было, это сила моей ярости, которая несла меня вперед, когда я брал ее за плечи. Сила обладания заставила меня разложить ее на столе и трахать ее пальцами, пока она не обмазала мои руки кремом. А потом только сила моей чертовой потребности в ней, когда я притянул ее в свои объятия и сказал, что она моя.

Я вытер ее мокрую киску ее порванными трусиками, а потом засунул их в карман, потому что я был сентиментален. Затем я отправил ее одеваться и позвонил Муте, который все это время ждал снаружи, как он и сказал, чтобы он подвез ее домой.

Я хотел быть тем, кто подвезет ее домой.

Нет, к черту, я не хотел, чтобы она ехала домой.

Теперь, когда она была у меня, я хотел, чтобы она была рядом со мной, под моей гребаной крышей.

Я не был терпеливым человеком и не видел, чтобы это изменилось сейчас, после тридцати шести лет, но у меня были более насущные проблемы, поэтому я отбросил мысли о том, чтобы объявить Лу своей старушкой, и что это все будет значить для нее, меня и моих детей, и погрузился в свою роль преза. Я был в клубе только в качестве алиби, на случай, если кто-то захочет поднять шум по поводу исчезновения гребаного засранца-дилера. С входными копами никогда не знаешь, насколько они могут быть заинтересованы в уничтожении Падшие, так что я любил подстраховаться.

Однако сейчас, особенно после того, что у меня только что было с Лу, настало время для гребаной мести.

— Ты в порядке? — спросил Блэкджек, когда я появился на ферме «Энджелвуд» недалеко от Входа.

Это было сто акров плодородной земли, которую я купил и подарил своему бывшему сокамернику Диксону, когда он вышел три года назад. Ему понравилась ферма, на которой мы работали в тюрьме, а мне нужно было безопасное место для захоронения тел, так что все получилось. Я дал ему землю, он купил тонну свиней, и мы занялись исчезновением тел.

— Хорошо, — повторил я, шагая рядом с ним.

Блэкджек усмехнулся.

— Слышал, Фокси дает тебе фору.

— Фокси? — спросил я, хотя знал, что он говорит о Лу. Это был только вопрос времени, когда они дадут ей прозвище, но это не означало, что оно должно мне нравиться.

Он пожал плечами.

— Это было либо так, либо Барби, но она пригрозила отрезать член Борну, когда он предложил это, а ты знаешь, как он любит эту штуку.

— Вызываю Кинга домой на эти выходные. Кресс тоже. Нужно устроить семейный ужин, чтобы обсудить это дерьмо и разобраться во всем. Кингу не нужен телохранитель, но я подумываю послать туда брата, чтобы он присматривал, — сказал я Блэкджеку.

Он не был лейтенантом, но я знал Би Джея почти так же долго, как и Бата, и это о чем-то говорило. Он жил через дорогу от моего дяди, и его отец тоже был членом Fallen, так что мы тусовались на семейных барбекю и благотворительных мероприятиях по сбору средств. Он был порядочным парнем, не таким красивым из-за автомобильной аварии в детстве, но преданным до чертиков. Он принял мою сторону во время восстания десять лет назад, когда я разоблачил, каким ублюдком был мой дядя, и отобрал у него президентский пост. Куча старожилов уехала, включая отца Блэкджека, но мой брат остался.

Он доказал, насколько хорошо он знал мою семью, сказав:

— Кинг взбесится, когда узнает, что ты спишь с Фокси.

— Пока не сплю с ней, брат, и не планирую вообще спать, когда она будет в моей постели в течение долгого гребаного времени.

Он рассмеялся, даже когда покачал мне головой.

— Самый счастливый гребаный человек, которого я когда-либо знал.

Моя усмешка превратилась в гримасу.

— Попробуй сказать мне это снова, когда Кинг и Харли набросятся на меня из-за Лу.

Его смех был еще громче.

— Черт, но я бы хотел на это посмотреть.

— Делает одного из нас, — пробормотал я.

— Значит, ты серьезно насчет девушки? Я имею в виду, не могу винить тебя, у меня есть такие молодые киски, которые вожделеют меня, — он присвистнул, — Ну, я бы почти продал свою душу за такую порцию.

Я хмыкнул, когда мы остановились у дверей в укрытие от непогоды за домом.

— Не обращай внимания на это, Би Джей, но в следующий раз, когда ты назовешь мою женщину «молодой гребаной киской», мне придется оторвать от тебя полоску.

Его светлые брови взлетели к светлым волосам, но он рассмеялся, подняв руки.

— Ты понял, президент. Это кое-что значит, приятно знать.

Я кивнул ему, закончив разговор, потому что разговор о Лу напомнил мне о ярости, разъедающей меня изнутри из-за того, что этот долбаный дилер сделал с ней. Я бы разозлился, если бы он сыграл эти дурацкие трюки с любой из девушек в «Лотосе», но то, что это была Лу, заставило меня почувствовать, что я снимаю кожу с человека тупым лезвием. Я позволил гневу накачать меня, как дозе героина, пока Би Джей держал открытыми двери в убежище от шторма. Воздух ударил в меня, как всегда в глубоком подвале, земляной и разлагающийся. Я расправил плечи и хрустнул костяшками пальцев, спускаясь в принадлежащий Падшим угол ада, где мы держали худших грешников.

Предатели.

— Квентин! — радостно крикнул я, завернув за угол в большую бетонную комнату, и увидел торговца наркотиками, свисающего за скованные руки с металлического крюка в потолке.

Священник уже набросился на него. Правая сторона его туловища была фиолетовой от синяков, красной от крови и бугристой, какой никогда не должна быть мужская грудная клетка.

Он оставил лицо Кейда для меня.

Я кивнул брату в знак благодарности, когда он вытирал свои окровавленные руки у раковины у стены. Кровь была того же цвета, что и его волосы, и мне всегда казалось немного поэтичным, что у охранника клуба были такие волосы.