Она покачала головой, но с благоговением и теплотой повернулась ко мне, чтобы сказать:

— Ты невероятная. Чертовски странно, но в то же время невероятно.

— Возвращаюсь к тебе, детка, — сказала я.

Мы улыбнулись друг другу, прежде чем ее улыбка прервалась, а глаза потемнели.

— Как ты себя чувствуешь?

— Что? — огрызнулась я.

Мне не нравилось говорить о раке, о Луизе и ее жизни, когда я была в баре. Руби знала это и, как правило, уважала это.

Она прикусила накрашенную алым губу и переступила с ноги на ногу.

— Просто сегодня вечером происходит что-то странное, и я не знаю, должна ли ты быть здесь или нет.

Я мгновенно выпрямилась, моя нога ударилась о тротуар, когда я встала.

— Что ты имеешь в виду?

Она пожала плечами.

— На самом деле, не знаю. Дебра сказала нам, девочкам, что сегодняшний вечер должен стать лучшим шоу, которое мы устраивали в нашей жизни.

Легкая дрожь пробежала по моей спине. Я знала, что Дебра была разочарована. Это была большая работа, и она устала не только от клуба, но и от тяжелой жизни. Ее третий муж бросил ее пять месяцев назад ради новой модели, и она так и не оправилась.

Какое-то время у меня было ощущение, что она хочет продать, но мысль о том, что она это сделает, убивала меня. Я нашла маленький оазис безумного бедствия в своей идеально упорядоченной жизни. Это было то, что помогло мне пережить часы, проведенные на яде, который должен был вылечить, это было то, что помогло мне преодолеть зубодробительную монотонность моего повседневного существования.

— Черт, — выругалась я.

Это было немного чересчур, но я обнаружила, что мне нравится ругаться. В этих словах было какое-то облегчение, которое всегда заставляло меня чувствовать себя лучше.

Тогда этого не произошло, не тогда, когда мысль о потере «Лотоса» давила мне на голову.

— Возможно, новый владелец не захочет ничего менять, — предположила Руби. — Я имею в виду, они определенно оставят танцоров, но, вероятно, и обслуживающий персонал тоже.

— Но какая от них будет польза для меня? Я несовершенолетняя, без оплаты околачиваюсь поблизости.

— Да, но ты супер симпатичная, так что давай надеяться, что покупатель — мужчина с хорошим вкусом, — сказала Руби с ухмылкой.

Я фыркнула, но ее попытка успокоить меня не увенчалась успехом. В моей крови было беспокойство, похожее на мышьяк.

— Остынь, Лу, все будет в шоколаде, — сказала Руби.

Я мрачно усмехнулась и бросила косяк на землю, чтобы раздавить его своим высоким каблуком.

— В моей жизни ничего не бывает в шоколаде, Ру.

— Твой куст, — пошутила она, и это поразило меня. — Если у тебя он есть.

Я закатил на нее глаза.

— Давай, пойдем посмотрим, что происходит.

Мы взялись за руки, направляясь внутрь, смеясь над тем, что Молли, милая, но глупая танцовщица, сделала прошлой ночью. Я была на полпути к смеху, когда заметил Дебру, направляющуюся в свой офис за несколькими темными фигурами. Она поймала мой взгляд и выглядела встревоженной. Я вопросительно подняла бровь, глядя на нее, но она только прикусила губу и слегка покачала головой, как будто сожалела.

Дрожь трепета пробежала по моему позвоночнику.

— Деб, — окликнула я ее.

— Веди себя хорошо сегодня вечером, — был ее ответ голосом, не терпящим возражений.

Мы с Руби обменялись взглядами после того, как она закрыла дверь.

— Черт, — выругались мы оба одновременно, а затем разразились хихиканьем.

Он наблюдал за мной всю ночь.

Я чувствовала его взгляд в течение нескольких часов, но не так, как я привыкла к тому, что мужчины в стрип-клубе смотрят на женщину. Это было слабое падение в грех и искушение, в надежде поохотиться на предполагаемый слабый пол. Эти глаза оставляли горячие жирные следы на моей плоти, отвратительные, но легко смываемые, легко игнорируемые.

Этих глаз не было. Они отслеживали меня через весь зал, внедренные под мою кожу, как какое-то хитроумное устройство, не теряя меня из виду, даже когда я уходил и снова входил, даже среди сверкающей массы в основном обнаженных женщин и возбужденных мужчин, между полуприватными кабинками с высокими спинками и высоким зеркальным баром.

Я не смотрела в его сторону, он стоял спиной к стене сбоку от главной сцены, его позиция была открыта для всего клуба. Это потребовало больше решимости, чем я хотела признать, мне было любопытно узнать о таком человеке, как он, человеке, который наблюдал за кем-то так, как мог бы компьютер или камера, без предвзятости или эмоций. Только хладнокровный расчет.

Я хотела встретиться с ним, потому что хотела научиться этому.

Я хотела никогда не встречаться с ним, потому что было опасно, что он так смотрел на меня.

У меня были секреты, большие секреты, хотя ни один из них не был настолько страшным, чтобы угрожать моей жизни. Однако что-то в том, как эти глаза смотрели на меня, предупредило меня, что он может стать той угрозой для моей жизни и даже больше, чем он хотел.

Волосы у меня на затылке стояли дыбом всю ночь, и тихий голосок в моей голове сказал мне, что один взгляд не повредит.

Остальная часть меня знала лучше.

Итак, я избегала сторожа и продолжала свой вечер среды, как будто его не существовало. Я помогла Руби заправить ее фигуру в крошечный костюм с блестками, пришила пуговицы еще к полудюжине точно таких же, подала напитки, потому что Марджи заболела, и вытерла рвоту в ванной после того, как мальчишник сорвался из-за слишком большого количества текилы.

Я помнила о женщинах, танцовщицах и посетителях, которые тянулись к нему по мере того, как продолжалась ночь. Это были красивые женщины, которые без колебаний демонстрировали свой товар и проявляли интерес, но мужчина, казалось, без колебаний давал им отпор, иногда жестокий, если судить по их кислым ртам и нахмуренным бровям.

Тем не менее, он наблюдал за мной.

Было без четверти два ночи, и в «Лотосе» все шло к завершению. Мальчишник давно закончился, пары, желавшие подогреть свою любовную жизнь, нашли свое место и разошлись по своим постелям, и остались только набожные. Это было мое любимое время ночи в клубе, потому что мужчины, которые задерживались, были достаточно постоянными, чтобы подружиться с командой, включая меня.

— Наблюдал за тобой всю ночь, девочка, сказал мне Харлоу, когда я протянула ему новую пинту холодного пива.

Я вытерла руки кухонным полотенцем, засунутым сзади в шорты, и пожала плечами, как будто мне было все равно, как будто я не замечала этого взгляда всю ночь. Как будто этот человек, стоящий за этим, не сводили меня с ума.

— Ничего нового, — сказала я, потому что это было не так.

Я была хорошенькой, и у мужчин, казалось, было шестое чувство, что я молода, слишком молода. Это сделало их необычайно трудными для меня.

— Ты тоже его заметила.

Я бросила взгляд на Харлоу Бартон через плечо, когда вытирала прилавок. Когда-то он был крупным мужчиной, подтянутым и мужественным благодаря годам службы на флоте и хотя возраст смягчил его фигуру, мало что ускользнуло от острого взгляда старого ворчуна мало что ускользнуло.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы восхищаться красивым лицом, — съязвила Тинсли, подпрыгивая к бару, ее груди, сделаные врачом, красиво подпрыгивали в коротком белом топе. — Я пялилась на него всю ночь. Она всю ночь ухаживала за мужчинами опасного вида, и половина из них тоже не были плохими.

— Ты пялишься на всех симпатичных мужчин, — вставил Рено, откидываясь на спинку стула и указывая на себя. — Вот почему я всегда ловлю твой взгляд на себе.

Тинсли закатила свои красивые карие глаза.

— Этот парень не просто симпатичный, он, типа, притягательный или что-то в этом роде. Единственная женщина здесь, которая еще не приударила за ним — это Лулу, и ты знаешь, какая она.

— Да, заносчивая, — пробормотал Рено, но уголки его тонких губ приподнялись, чтобы я поняла, что он шутит.