– Мадам, вам известно, что вы нарушили правила пешеходного движения? – спросил полицейский, неуловимым движением бросив руку к козырьку.

– Отстань, глупец, – прошипела Чара на своем языке, даже и не думая останавливаться.

– Не могли бы вы повторить вашу фразу, мадам, – проговорил полицейский, перейдя на чисто английский, одновременно вежливо и галантно подхватив Чару под руку.

Королева пришла в ярость. Мало того, что она с трудом понимала язык, на котором к ней обращались, так теперь еще ее бесцеремонно оскорбили. К ней, к королевской особе, посмел прикоснуться мужчина. Даже у нее было чувство собственного достоинства.

Чара в гневе запрокинула голову и со всего размаха влепила полицейскому пощечину. Кто бы мог подумать, что пощечины бывают такие сильные. Полицейский отлетел метра на два и свалился на мостовую.

Чара преспокойно направилась дальше. Но не успела она сделать и двадцати шагов, как рядом с ней остановился полицейский фургон, из которого выскочило несколько полицейских.

– Мадам, мы вынуждены вас задержать, – сказал один из них. – Гостеприимство гостеприимством, но никому не позволено избивать наших людей.

Не успела она и глазом моргнуть, как ее руки оказались в наручниках. Два милиционера подхватили ее с двух сторон и знаками предложили влезть в фургон. Чара пришла в ярость. Мысленно она попыталась превратить их в мышей, а фургон разнести в клочья, но у нее ничего не вышло. Ее магия почему-то не действовала.

Только теперь до нее дошло, что она сделала что-то не так, как было принято в Гадарии. Хотя она и знала, что здесь нет волшебства и опасаться вроде бы нечего, тем не менее, ее чутье подсказывало, что лучше не устраивать разборок, а последовать за милиционерами.

Фургон доставил ее в участок, где уже сидел переводчик – маленького роста старичок без единого волоска на голове. Один из милиционеров, по-видимому, начальник, усадил Чару напротив, а сам расположился с боку. Он ни на секунду не спускал с нее глаз, стараясь предугадать каждое ее движение – с одного удара послать в нокаут его подчиненного, это знаете ли уже нечто.

– Попросите у нее документы, – сказал начальник старичку.

Тот попросил у Чары документы поочередно на двадцати четырех языках, причем на всех этих языках он умудрился сохранить свой писклявый голос.

– Вот что значит жить без волшебства! – весело произнесла Чара. – Столько языков, а понять меня не можете.

– Что она сказала? – спросил начальник.

– Она говорит на неизвестном мне языке, – ответил старичок, – странная особа. А как она одета, посмотрите? Она словно со съемок средневекового фильма!

Чара огляделась вокруг. Начальник отделения долго хлопал глазами, не зная, что делать с незнакомкой. Потом решился и как можно корректней произнес:

– Даже если вы меня не понимаете, я обязан задержать вас на …, – он на секунду запнулся, подыскивая нужные слова, – до выяснения вашей личности.

Чара его вполне поняла. Подумать только, сказала она про себя, какой сложный язык, неужели нельзя было придумать что-нибудь попроще. Ей непременно захотелось выучить его основательно, но для этого необходимо было пообщаться на нем хотя бы час.

Начальник приказал отвести ее в камеру – единственную в отделении и к тому же пустовавшую уже больше года.

Когда Чара в сопровождении начальника и двух сержантов шла по узкому коридору, она обратила внимание, что в маленькой боковой комнате с открытой дверью несколько милиционеров играли в какую-то игру и весело разговаривали.

Щелкнул замок, и начальник предложил ей войти в камеру, где пахло свежей краской и древней пылью.

– Это еще что такое? – остолбенела Чара. – Меня в камеру! Ну, уж, хватит.

Она пристально посмотрела на начальника, как смотрит удав на свою добычу. Через мгновение в глазах милиционера мелькнула молния, после чего он вдруг весь обмяк и доброжелательно произнес:

– Мадам, а не хотите ли сыграть в нарды?

– С превеликим удовольствием, – ответила Чара. Она поняла, что ее магия не совсем бессильна, и ее вполне достаточно, чтобы влиять на людей, стоит только быть чуть-чуть изобретательней.

Под удивленными взглядами подчиненных начальник сыграл с Чарой две партии, не выиграв при этом ни одной. Правильно кидать кости, – что может быть легче, подумала про себя Чара и ухмыльнулась.

Она сыграла со всеми по очереди и во всех партиях одержала победу. Милиционеры громко обсуждали позиции, открыто подсказывали друг другу и постоянно злились при каждом очередном проигрыше. Это было ей на руку; за это время она научилась изъясняться на местном языке не хуже любого из присутствующих!

– Мадам, вы играете как заядлый нардист, – вкрадчиво произнес начальник.

– Это совсем не сложная игра, – ответила Чара впервые на чистом Гадаринском языке, до этого она только лукаво улыбалась.

– Так значит, вы знаете наш язык? – удивился начальник.

– Пришлось выучить, – ответила Чара.

– Хорошая шутка.

Чара внимательно осмотрела комнату, стоянку автомобилей за окном и как бы невзначай сказала:

– Неужели вы и есть та служба, которая несет охрану целого города?

– Да, мадам, – ответил начальник, – город без милиции, что сейф без замка.

– Очень интересно. А если вы на некоторое время оставите его без охраны, что тогда будет?

– Хаос, мадам! Анархия! Коррупция! – так и сыпалось со всех сторон.

– Это невозможно представить, мадам, – произнес начальник, – наш город самый лучший в здешних местах, а может быть и во всей стране, своего рода жемчужина. Что так долго создавалось нельзя разрушить в один миг.

– Что ж, засиделась я у вас, – произнесла Чара и зевнула, – мне пора.

Она встала под разочарованные взгляды милиционеров. Но прежде чем уйти пожала каждому руку, тем более что этого жаждали все. И жала руку до тех пор, пока в глазах у каждого из милиционеров не пробегала маленькая молния.

– Приятно иметь дело с такими беспомощными людьми, – прошептала она, выходя на улицу. – Гадария, ты мне нравишься! Пожалуй, я могла бы здесь задержаться.

После ее ухода в отделении произошло два маленьких инцидента, объяснение которым никто не мог найти. Начальник вызвал в свой кабинет одного из подчиненных и влепил ему строгий выговор, а два милиционера, продолжавших играть в нарды, подрались между собой. Подобного не происходило никогда, по крайней мере, такого никто не помнил.

Илья проснулся среди ночи от резкого толчка. Он открыл глаза и долго всматривался в темноту. Конечно, он был не из пугливых и не боялся темноты, но после известных событий мало ли что могло произойти.

В открытое окно влетел теплый воздух, поднял штору и зашелестел бумагами на столе. Илье стало жутковато.

Он встал с кровати, сам не понимая, зачем он это делает, словно какая-то сила двигала им, медленно спустился в гостиную и открыл окно. В тот же миг на подоконнике появилась большая черная ворона. Она смотрела прямо в глаза Ильи и, казалось, ему подмигивала.

– Ты смелый мальчик, – вдруг произнесла она тонким голосом, – твои родители должны гордиться тобой.

– Вороны не умеют говорить, – прошептал он, отступая назад.

– Кто тебе это сказал? Разве я не разговариваю с тобой сейчас? – она сделала два шага вперед. – В этом мире у каждого есть свой голос. Возьми это.

Каким-то невероятным движением она бросила ему маленький кристалл, озаривший всю комнату ярко-зеленым светом.

– Что это? – спросил Илья, разглядывая кристалл.

– Это твое счастье: богатство, слава и власть. И только тебе позволено его обрести. Для этого надо всего лишь внимательно посмотреть на кристалл и повернуть его против часовой стрелки. Страна, которая тебя ждет, сможет дать тебе все, о чем я говорила.

– А зачем я вам нужен? – спросил Илья.