Хейердал был уверен, что искусство строительства каменных стен в большей степени было связано с эстетикой и религиозными традициями, чем с практическими потребностями. Он отметил что такие стены никогда не строили в Европе. Тем не менее в древности строительство таких стен распространилось «через два мировых океана» — Атлантику и Тихий океан.
В мире Тура Хейердала все это было неслучайно. Напротив, он заметил здесь явную связь: «Удивительным образом это совпало с распространением народов, строивших тростниковые суда»[189]. Тростниковые суда строили на острове Пасхи, на озере Титикака в Марокко и в Месопотамии.
Тур не собирался оставаться в Бахрейне дольше, чем на несколько дней, — только чтобы посетить археологические раскопки
Нo повреждение корпуса требовало ремонта, и более того, нужно было что-то делать с парусом. С помощью ветвей местных пальм дыру вскоре залатали, но с парусами дело обстояло хуже.
Обнаружение в 1932 году запасов нефти произвело революцию экономике этой пустынной страны. Столица Бахрейна Манана, обладающая глубоководными портами, превратилась в важный узел транспортировки нефти не только для Бахрейна, но также для Саудовской Аравии и Арабских Эмиратов. Здесь находился крупнейший в мире сухой док, в небо вздымались небоскребы, расцвели финансовые институты. За короткий срок страна завоевала ту же самую позицию центра торговли, что и Дильмун в древние времена, с той лишь разницей, что транспортировка грузов осуществлялась с помощью не тростника и парусов, а стали и двигателей. Когда Тур попал в эти современные джунгли из стекла и бетона и начал искать парусных дел мастеров, его везде встречали с улыбкой. Парусных дел мастер? В каком веке Хейердал находится, что он себе представляет?[190] Все, о чем заверяли в Ираке, как оказалось, не соответствовало истине. Никто в Бахрейне не умел шить паруса.
Главный парус «Тигриса» был размером в 60 квадратных метров. Когда Тур заказал его в мастерской в Гамбурге, то думал в первую очередь о «Ра-II». Но «Ра» была меньше «Тигриса», потому парус в 60 квадратных метров оказался слишком мал[191]. После того как Норман разрезал его, чтобы увеличить, но не смог сшить обратно, эти лоскуты так и остались лежать. Продолжать плавание из Бахрейна без паруса не представлялось возможным, Единственной возможностью починить парус, по мнению Тура, было послать его немецкому мастеру с Детлефом в качестве посыльного.
Хорошо, считал Норман, но парус все равно будет слишком мал. Чтобы оправдать минимальные ожидания по поводу управления «Тигрисом», в чем заключалась важнейшая часть всего эксперимента, нужно улучшить скорость. Других способов, кроме как увеличить площадь паруса, нет. Поэтому Норман настаивал, чтобы мастер в Гамбурге сделал дополнительно еще один, новый и более крупный парус. Тогда у них будет, по крайней мере, один запасной, или его можно будет использовать в шторм, если приключится такая погода.
Туру это предложение понравилось. Он закрылся с Норманом и Детлефом, и вместе они разработали чертеж нового паруса. Все согласились, что он должен был вполовину больше прежнего, около 90 квадратных метров. Парус в 60 квадратных метров был сшит из плотного полотна. Норман подчеркивал, что новый парус следует сшить из более легкого материала[192].
Другие члены команды рассердились, что с ними не посоветовались, и кое-кто начал беспокоиться, что чертежи сделаны наспех[193]. Но Тур любым способом хотел избежать длительной остановки в Бахрейне, поэтому нужно было поторопиться, чтобы посадить Детлефа на самолет.
Дни шли, превращаясь в недели. Тур был занят своими археологическими изысканиями вместе с кинематографистами из Би-би-си, которые также находились в Бахрейне. Местная элита сочла присутствие такого знаменитого гостя большой честью, и приглашение на обеды и ужины поступали непрерывно. Он выступал с докладами перед местным населением и приводил своих слушателей в восторг.
Кроме того, к нему приезжала Лилиана. Как и корреспонденты Би-би-си и Джеффри Бибби, она стояла на пристани и махала когда «Тигрис» заходил в порт. Во время перехода из Ирака Тур связался с ней через радиолюбителя из Италии, поэтому она знала, когда ей следует сесть на самолет. Они переехали в отель «Залив», фешенебельное место с видом на море.
Будучи постоянно занятым, Тур редко показывался на «Тигрисе», где по-прежнему оставалось много работы. Надо было модифицировать рулевые весла, найти новый плавучий якорь переделать мачту под новый парус. Подобно «Кон-Тики» и «Ра» Тур оборудовал «Тигрис» так называемыми — своего рода килями, вставлявшимися в бунты тростника, чтобы предотвратить снос судна течением. Плавание у острова Файлака показало, что они совершенно бесполезны, поэтому Тур решил в дополнение к ним пристроить шверцы, или своего рода рули, которые при необходимости можно было закрепить с внешней стороны судна. Задания распределили, но при отсутствии координатор и ясных указаний: «в конце концов, никто не знал, что ком делать»[194]. Однако люди в команде не страдали. Как и Тур, вся остальная команда также пользовалась успехом у местной общественности, и вино текло рекой в этой мусульманской стране.
Однажды вечером, когда Тур ужинал со своими людьми в отеле «Залив», вдруг появились Ион Магнус и Энок Скау из «Верденганг». Читатели газеты назвали Тура Хейердала «Человеком года» и теперь эти двое журналистов прибыли, чтобы вручить ему приз — статуэтку, изготовленную скульптором Нильсом Ocoм.
И пока они доставали «Цветочного мальчика», как называлась статуэтка, они наперебой рассказывали, что встретили Mариан и Беттину в самолете из Осло. Когда младшие дочери Тура узнали, что отец находится в Бахрейне и пробудет там некоторое время ка не получит новый парус, они решили сделать ему сюрприз - приехать туда. Но в спешке они забыли, что им нужна виза, и по прибытии их задержали в аэропорту.
Тур покинул ужин и отправился в аэропорт, чтобы помочь дочерям пройти пограничный контроль. Для этого понадобилось умение вести переговоры, однако, в конце концов, дочери получили необходимые штампы в свои паспорта.
Тур был рад их видеть[195]. В то же время он был несколько расстроен и сдержан, поскольку к нему приехала и Лилиана. Он не выложил все карты на стол, но сказал, что если дочери хотят остаться, то должны смириться с тем, что она здесь. Если нет, то они могут уехать домой[196].
Мариан и Беттина пробыли неделю. Затем они отправились обратно в Осло, чтобы отпраздновать Рождество вместе с Ивонн.
В те дни, пока Детлеф не вернулся обратно из Гамбурга Эйч-Пи и Норман работали над строительством реи для нового паруса. Ширина составляла 12 метров, однако им никак не удавалось найти подходящий брусок из дерева. Наконец, помог местный плотник, который сбил вместе два более мелких бруска.
Детлеф приехал 21 декабря. Вся команда с нетерпением ковала на пристани новый парус. Они сразу же увидели что с ним что-то не так. Норман просил, чтобы полотно было не плотным толстым. Но, так или иначе, возникло недопонимание поскольльку Детлеф привез парус из самой толстой парусины, как будто для полноценного брига[197]. Парус и рея оказались сами по себе тяжелыми, что команда из одиннадцати человек не смогла их поднять.
Тур рассердился. Он понял, что новый парус вместе с дубовой, тяжелой реей совершенно бесполезен: «Каюке мы справимся с ним в шторм?»[198] Буквально на мгновение он вышел из себя и бросил Норману: «Это же черт знает что! Он сломает мачту!»[199]
