Зеленый пиджак Таланта висит на спинке стула, а галстук развязан, как всегда, когда он слишком много выпил. Он придвигает мой стул прямо к своему, так что я всем телом прижимаюсь к его, и кладет руку мне на плечи.

— Он джентльмен, — отвечаю я, наполненная жидким мужеством и не боящаяся показать свое сердце на ладонях. Талант заслуживает не меньше, чем полной честности, — Он лучше, чем я когда-либо себе представляла.

— Это мой мальчик, — Дэвид поднимает свой стакан младшему сыну и кивает. Алкоголь превратил его из гангстерского фильма «Аль Пачино» в ромком «Аль Пачино», и мне это нравится, — Твоя мать гордилась бы тобой, Талант.

— Прекрати, — говорит Талант с легким смешком. Он отодвигает свой стул и берет меня за руку, чтобы помочь мне встать, — Это та часть, где все слишком много выпили и начинают становиться сентиментальными. Давай потанцуем, пока они не смутили меня и я не заплакал.

Дэвид Ридж проводит рукой по верхней части спины Уайлдера и хлопает его по плечу, держа в другой руке стакан виски. Он кружится и растекается по его пальцам.

— Твоя мать была великой женщиной. Она хотела бы этого, Талант.

Уайлдер чокается со своим отцом, когда мы с Талантом отходим от стола. Он ведет меня на танцпол, где собралась остальная часть вечеринки. Пурпурные, синие и зеленые огни мерцают от проекторов над нашими головами, отбрасывая тени на наши лица и согревая нашу кожу своим свечением. Низкая, медленная блюзовая баллада с твердой вокалисткой подпевает песню из звуковой системы, сближая пары и рассаживая всех остальных на свои места.

Капелька пота стекает по пояснице под платье, а под рубашкой Таланта излучается тепло, усиливая его естественный запах ванили и специй. Я провожу одной рукой по его затылку, а он держит мою другую руку в своей, пока мы двигаемся в такт музыке. Завораживающий пульс акустической гитары, фортепиано и случайный барабанный бой завораживают нас, и мы можем быть единственными двумя людьми на танцполе.

Талант разворачивает меня, прежде чем снова притянуть к себе, прижимаясь своим ртом к моему, как только я снова оказываюсь в его объятиях. Его губы на вкус как дуб и рожь, а на языке он достаточно силен, чтобы опьянеть. Мое платье качается у моих ног, когда мы раскачиваемся взад-вперед, легко в танце и тяжело в прикосновениях, поцелуях, желаниях.

— Спасибо, что привел меня сегодня вечером, — говорю я.

— Я знал, что это рискованно, — отвечает он. Руки таланта лежат на моей пояснице, — Я хотел показать тебе, что моя семья не такая идеальная, какой нас изображают. У нас есть свои секреты.

— Я говорила, — я смеюсь.

— Может быть, теперь ты поймешь, почему меня не волнует твое прошлое. Я не солгал, когда сказал, что имею дело с людьми, которые поступают хуже.

— Ты собираешься объяснить мне, как ты связан с семьей Коппола?

— Да, — Талант целует меня в лоб и игриво добавляет, — Но тогда мне придется тебя убить.

Развернувшись во второй раз, нижняя половина моего платья парит в воздухе, прежде чем обвиться вокруг моего тела, как только я вернусь к Таланту. Время замедляется, пока мы танцуем под калейдоскопом цветов, охваченные жаром, похотью и возможностями. Мы медленные поцелуи и еще более медленные прикосновения, не в силах разорвать зрительный контакт или изменить темп, когда песня заканчивается.

— Можем ли мы остаться так навсегда? — спрашиваю я, прижимаясь щекой к его сердцебиению, чтобы поглотить ровный стук.

— Нет, — отвечает Талант, — У меня так много планов на нас, детка.

Два месяца назад будущее за пределами «Молчания» было неосязаемым. Я перехитрила приговор, вынесенный мне Крикет, когда она умерла, предполагая, что я преуспею, делая все на своих условиях и требуя определенного обращения. Последние десять лет моей жизни я потратила на то, чтобы опередить ее наследие, но на самом деле я выполнила его.

Талант изменил это.

Одна случайная встреча перевернула мой мир с ног на голову, и будущее, которого я не узнаю, становится в центре внимания, чем сильнее я влюбляюсь в него и в себя. Кто я, если не дочь Крикет Монтгомери или ценная эскортница Инес Риччи? Как я буду выглядеть, когда выйду из их тени? Могу ли я жить нормальной жизнью после пережитой травмы?

Раньше слишком боялась ответов, теперь я приветствую незнакомое.

Ценить жизнь вне той, в которой я родилась, стоит больше, чем деньги. Влюбленность в мужчину, который смотрит на меня так, будто я не могу сделать ничего плохого, дает мне прочную основу, с которой можно прыгать, но все остальное зависит от меня. Что я знаю на данный момент, так это то, что мне нравится смешанный ванильный кофе с карамелью, я собачница и не хочу больше быть одна. В моем городе так много прекрасного, в людях, которые вторглись в мою жизнь, и в возможности создать для себя будущее, не связанное с продажей своего тела.

— Поехали домой, — говорю я.

— Ты читаешь мои мысли, — говорит Талант. Он откидывает меня, как в старых романтических фильмах, и целует в горло.

Откинув голову назад, я хотела бы растянуть этот идеальный момент времени так, чтобы он никогда не заканчивался. Чувство влюбленности не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше, и я хотела бы исследовать его более тщательно. В постели. Только замерзшее озеро наконец трескается, и я проламываю лед, погружаюсь в холодные воды, прежде чем успеваю за что-нибудь ухватиться, и тону.

Это не заняло много времени, я мимолетно думаю про себя, пока мои вены холодеют.

Талант не сразу видит Филиппа и Наоми, потому что Талант не сводит с меня глаз. Я хватаюсь за его рубашку и выдыхаю его имя, выпрямляясь из провала. Он сразу понимает, что что-то не так, и следует за моей линией взгляда.

— Блять, — говорит он, действуя как защитная стена между ними и мной.

Вернувшись за наш стол, Дэвид и Уайлдер уже встали на ноги. Дэвид со смертоносным видом застегивает пиджак, а Уайлдер закатывает рукава рубашки.

— Лидия, — говорит Талант, стоя передо мной. Внезапно протрезвевший, его глаза пронзительно-умоляющие, — Помни, что ты доверяешь мне, хорошо. Запомни это.

Ритм моего сердцебиения не преодолевается пульсом музыки, вибрирующей во всем моем теле. Световое шоу внезапно получается неприятностью, и становится только хуже, когда дым-машина выпускает прохладный туман над танцполом, затуманивая мое зрение. Огненная ярость разморозила мои замерзшие вены, и я сказала Таланту, что я не девица в беде, которую нужно спасать. Мне есть за что бороться, и я не буду стоять в стороне и ждать, пока битва дойдет до меня.

Вырвавшись из хватки Таланта, я проталкиваюсь сквозь туман и направляюсь прямо к Наоми. Я сказала ей, что если она еще раз трахнет меня, я сломаю ей пальцы. Судя по самодовольному выражению ее лица, когда я подошла, она не приняла мое предупреждение близко к сердцу. Ее ошибка.

В двух шагах позади меня Талант выкрикивает мое имя, и боковым зрением я вижу, как Дэвид и Уайлдер направляются к нам.

— Кара, приятно видеть тебя здесь, — воркующим голосом говорит Наоми, когда я достаточно близко, чтобы ее услышать. Когда она понимает, что я не в настроении для разговора, улыбка с ее лица исчезает, и она делает шаг назад.

Одновременно я хватаю Наоми за горло и выбиваю напиток из ее рук, захватывая ее пальцы и сгибая их назад, пока не чувствую, как они трескаются. Она вскрикивает, и Филипп приходит ей на помощь, обвивая руками мою талию, чтобы оттолкнуть меня. У меня нет ни секунды, чтобы дать отпор, потому что, как будто я совсем ничего не вешу, Талант забирает меня у Филиппа и толкает меня к его отцу в ожидании.

— Сохраняй спокойствие, — предупреждает меня Дэвид Ридж успокаивающим голосом, — Они получат то, что им причитается.

Талант сбрасывает куртку и бросает ее на пол, готовясь к драке с Филиппом Фогелем. Уайлдер стоит сбоку от него, сжав руки в кулаки. Но когда вы находитесь в комнате с преступным кланом Копполы, оружие наготове, и любой, у кого нет его, уходит.