Если только ты не Талант Ридж.
Серые глаза Таланта становятся черными, и он протискивается мимо вооруженных людей. Меня отрезвляет не смелость Таланта растолкать нескольких вооруженных мужчин, а тот факт, что они позволили ему. Его кулак сталкивается с лицом Филиппа, чей нос взрывается кровавым месивом. Среди суматохи Наоми удается уйти.
— Я просто хочу поговорить, — Филипп протягивает руку, чтобы его снова не ударили.
— Слишком поздно для этого, — говорит Уайлдер, качая головой, — Тебе не следовало приходить сюда.
Талант хочет снова ударить Филиппа, но Джованни выходит вперед и говорит.
— Достаточно.
Он слегка похлопывает Таланта по груди и встает между ним и Филиппом Фогелем, защищая его. Филипп кажется маленьким под его взглядом и вздрагивает, как будто один только взгляд причиняет ему боль.
— Мой отец пытался связаться с вами, — говорит Филипп. Кровь течет по его губам, — Мы можем все исправить. Это была глупая ошибка.
— Кто-нибудь может принести этому человеку салфетку? Он весь в крови, — улыбается Джованни. — Думаю, будет лучше, если мы продолжим этот разговор в другой комнате. Кстати, это мой день рождения.
Талант поднимает с пола свою куртку и сразу идет за мной. Серьезным голосом он говорит.
— Пошли.
— Это она? — спрашивает Филипп, прежде чем мы успеваем уйти. Моя кровь превращается в бетон, когда я понимаю, что он имеет в виду меня, — Давай, Талант. Как давно мы дружим? Не позволяй этой чертовой шлюхе встать между нами.
На этот раз Уайлдер прыгает на мою защиту, но люди Джованни приближаются и берут Филиппа за руки, толкая его вперед. С лица Джованни исчезает любой след веселья, оставляя его выражение расчетливым и холодным.
Он одергивает свою рубашку и, проходя мимо нас, говорит.
— Пора с этим покончить.
Дэвид и Уайлдер сразу же следуют за Джованни и его людьми, как будто совершенно нормально следовать за криминальным авторитетом — как будто они принадлежат ему. Я не понимаю, что происходит, и мое самообладание ускользает все дальше и дальше, чем больше я пытаюсь собрать воедино кусочки.
— Посмотри на меня, — Талант берет мое лицо в свои руки. Словно магнитная сила, мое внимание переносится с его удаляющейся семьи на него самого. Его глаза сплошь черные и суровые, — Я люблю тебя, хорошо. Я чертовски люблю тебя, и мне нужно, чтобы ты была сильной. Все хорошо. Все будет хорошо.
— Не похоже, что ты не из мафии, Талант, — говорю я, как удар в живот.
Он качает головой.
— Все сложно. Обещаю объяснить, как только мы уйдем.
— Давай сейчас же уйдем.
— Мы не можем, — мрачно говорит он, — Мы должны пойти с ними. Не оставляй меня. Не говори ни слова. Я вытащу нас отсюда так быстро, как только смогу.
В конференц-зале рядом с большим бальным залом Джованни Коппола сидит во главе длинного деревянного стола на черном кожаном сиденье. Дэвид и Уайлдер сидят за столом прямо слева от него, а люди с оружием сидят справа от него. Филипп Фогель стоит на коленях в углу со связанными за спиной руками. Музыка с вечеринки — не более чем низкий гул, а кондиционер здесь слишком холодный.
— Присаживайся, Талант, — говорит Джованни, указывая на стулья рядом с Дэвидом и Уайлдером. Талант сидит ближе всех к своему брату, поэтому я как можно дальше от Джованни и оружия.
— Она должна быть здесь? — спрашивает Талант. Его голос ровный, бесстрашный.
Джованни смотрит на меня, и впервые сегодня вечером я хорошо его разглядываю. В эпоху мгновенных новостей, социальных сетей и слежки по типу старшего брата, преступные кланы больше не выставляют напоказ свое богатство с помощью модных автомобилей, шуб и стопок наличных денег. Они не закладывают бомбы в машины своих врагов, не похищают ради выкупа и не хвастаются своей властью публично, как раньше. Толпа интегрировалась в сообщество, чтобы оставаться в тени и вести бизнес незаметно.
Все в районе залива знают семью Коппола. Они делают покупки в тех же продуктовых магазинах, что и элита, едят в тех же ресторанах, а их дети учатся в одних и тех же частных школах.
Это не делает их семьи менее опасными.
Вот почему я не трахаюсь с ними.
— Она должна остаться, — отвечает он как бы задним числом, — Что-то мне подсказывает, что твоя девушка не понимает, какую роль она играет в этом.
У Таланта сжимаются челюсти, и он садится на стул. Гнев и разочарование исходят от него волнами, показывая мне сторону Таланта, которую я никогда не видела. Он вероломный.
— Ты знал, что он собирается объявиться сегодня вечером?
Джованни улыбается и говорит.
— Мы ждали его.
Талант усмехается и качает головой.
— Вы знали, где он был все это время?
Уайлдер кладет свою руку поверх руки Таланта, как бы говоря, следи за своим языком.
Джованни разворачивается, чтобы противостоять Таланту. В мгновение ока человек, из которого вытекает харизма, перекрывает ее, как кран, воплощая само описание смертоносного мафиози.
— Ты знаешь ответ на этот вопрос не хуже меня, Талант. Ему удалось обогнать нас, пока сегодня его не заметил мой знакомый. Если бы он сегодня вечером не появился, мы планировали привести его сами.
— Полицейские ничего не знают. Я их натянул, — восклицает Филипп, — Позвольте мне объяснить.
Кивнув, человек, сидящий ближе всего к Джованни, встает на ноги, вытаскивает из-за пояса пистолет и целится прямо в голову Филиппа. Я резко втягиваю воздух, но никто в комнате и глазом не моргнул, наблюдая за разворачивающимся перед нами кошмаром. Талант кладет руку мне на бедро и сжимает колено, но я не нахожу утешения в его попытке успокоить меня.
— Не трать наше время на свою бесполезную ложь, Филипп. Есть длинный список правонарушений, за которые нужно ответить, — Джованни раскачивается взад-вперед на своем сиденье, вытянув руки перед собой, как в молитве. — Ничто не входит и не выходит с моей территории без моего ведома — ни мешка с травой за десять центов, ни, конечно, героина, который ты продавал для соревнований на папином флоте. Техники, которую я предоставил вам для перевозки, недостаточно для оплаты счетов? Или проблема в том, что ты использовал его как личный тайник и загнал себя в тупик? — цинично спрашивает Джованни. Он отмахивается от Филиппа, прежде чем тот успевает ответить за себя, — День, когда тебя схватило ФБР, был самым счастливым днем в твоей жизни, но он только отсрочил неизбежное. И это дало тебе больше времени, чтобы облажаться.
Бандит бьет Филиппа по лицу своим оружием.
Я беру Таланта за руку, и он придвигает мой стул ближе к своему.
— Твоей второй ошибкой была заключение сделки с федералами, — небрежно продолжает Джованни, как будто это меньшее из зол, — И твоей третьей и последней ошибкой было то, что ты повернулся спиной к Таланту Риджу.
— Мне жаль, — плачет Филипп. Его лицо окровавлено и в синяках, — Талант, пожалуйста.
— Мне никогда не нравился этот парень. Я говорил тебе это снова и снова, Талант. У него нет характера, — говорит Джованни, обращая внимание на Таланта, — Но это закончится сегодня вечером. Он не оставил мне выбора.
— Подожди, — Талант сидит прямо, загораживая взгляд Джованни на меня, — Делай, что должен, но ей не нужно быть здесь для этого.
Включается кондиционер, и кожа покрывается мурашками. Я дрожу, но это не от холода.
— Ладно, иди, — говорит Джованни, отпустив нас легким движением руки, — Поговорим позже.
Талант встает и быстро набрасывает мне на плечи свою куртку, как будто она может служить щитом между ужасами этой комнаты и мной. Талант практически уносит меня, и мы не успеваем пройти через дверь, как он договаривает.
— Дай Инес знать, что я готов поговорить, когда она будет готова, — ровным тоном говорит Джованни.
Я оглядываюсь через плечо в страхе и шоке, и он подмигивает.
— Продолжай идти, — бормочет Талант, отталкивая меня подальше от конференц-зала.
Когда я выхожу из коридора и обнаруживаю, что вечеринка не замедлилась, меня наполняет новый гнев. Я отталкиваю Таланта и упираюсь ладонями ему в грудь, но он быстро разворачивает меня и призывает идти дальше. Мимо проходит официантка с подносом с напитками и улыбается, и все, что я могу сделать, это не выбить его из ее рук. Столы были переставлены, чтобы расширить танцпол. Шоу тумана и света искажает лица танцующих тел, которые пьют, празднуют и двигаются так, будто человека не собираются убивать в другой комнате.
