Я отказываюсь от водки в морозилке вместо воды, выпивая полбутылки за один ледяной глоток. Я вытираю ее с подбородка, когда кто-то стучит в мою дверь.

Когда я открываю её, Инес держит свой мобильный телефон так, чтобы я могла его видеть, зная, что это могла быть только она. Она единственный человек, который знает где я живу. Тем не менее, за все годы что мы знаем друг друга, она ни разу не заглянула ко мне без предупреждения. Я не знаю чего ожидать.

— Ты оставила свой телефон Таланту Риджу? — сразу же спрашивает она, грозя мне рукой.

Вытирая пот с брови тыльной стороной ладони, я стону.

— Я уронила его перед уходом и забыла взять с собой. Я еще не активировала другой мобильник…

— Он звонил, и я подумала, что это ты. Он сказал, что мой номер был единственным сохраненным контактом.

Мое сердце ныряет мимо моих разорванных легких, через мои дрожащие ноги, к моим пальцам.

— Что он хотел?

— Тебя.

Лидия

— Ты готовишься к марафону или что? Что с тобой не так? — спрашивает Инес, входя внутрь. Она торопливо проходит мимо меня, стараясь не коснуться моего потного тела.

— После двух дней хаоса и пьянства я подумала, что тренировки — это более здоровый способ справиться со своими проблемами, — отвечаю я, стягивая ботинки, — У меня было много мыслей.

— Господи, Лидия, — Инес оглядывается, замечая голые стены и отсутствие мебели, кроме дивана и беговой дорожки, — Как давно ты живешь здесь? Это убьет тебя, если ты украсишь здесь что-нибудь? Где твой телевизор?

— В спальне, — какой смысл украшать, если мне, возможно, придется уйти без предупреждения однажды? — Принести тебе что-нибудь?

Инес качает головой.

— Нет, спасибо. Как только я поняла, что у Таланта твой телефон, а у меня нет возможности с тобой связаться, я отправилась убедиться, что все в порядке. Это не похоже на тебя, совершать такие ошибки.

Смущение согревает мои щеки, скрытое покраснением кожи после тренировки.

— Похоже, «Ридж и Сыновья» выкинули нас из наших же игр.

Повернув голову в мою сторону, короткая стрижка Инес скользит по линии подбородка, покачиваясь от внезапного движения. На долю секунды она смотрит на меня с тем же мрачным недовольством, которым вчера поделилась с Наоми. В конце концов, я сотрудник, который имел дело с неудовлетворительными результатами. Но, в отличие от Наоми, Инес так просто меня не отпустит.

Она сидит в центре дивана, подпрыгивая и насмехаясь.

— Ты когда-нибудь сидишь здесь?

— Нет. Не часто, — признаюсь я.

Диван был куплен, потому что каждый день возвращаться домой в пустую гостиную было тоскливо. Это было постоянное напоминание о том, что у меня нет корней — дрянная история. У меня не было родителей, которые передавали бы мне по наследству свою старую мебель, когда я снимала свою первую квартиру, или семейные реликвии. У меня нет неуклюжих школьных фотографий или семейных фотографий, и у меня нет друзей. Ни меня, ни со мной никто не фотографируется, так что в рамки ставить нечего.

Я купила диван онлайн, потому что он выглядел уютным.

Но он не выглядит.

Материал зудящий и твердый. Но есть к чему вернуться домой.

Я думала заказать на холсте портреты неодушевленных предметов, но, по правде говоря, меня ничего не интересует. Нет ничего особенно красивого.

Кроме Таланта.

Мое единственное хобби — получать деньги, и я не могу выкладывать свою работу на все стены. Исключением из моего безразличия к превращению моего дома в дом является моя спальня. Я прожила на этой планете восемнадцать лет без кровати, которую могла бы назвать своей, так что я не воспринимаю это как должное. В моей комнате есть все, что я хотела в детстве — без постеров групп и лавовых ламп.

— Этот диван не подходит, — Инес откидывается на спинку, обхватив её рукой, — Я куплю тебе новый.

Я допиваю оставшуюся воду, не радуясь ее разглагольствованиям о моей жизненной ситуации.

— Я всегда рада твоей компании, но ты проделала весь этот путь не для того, чтобы критиковать мою мебель. Талант не звонил тебе, чтобы вернуть мой телефон, не так ли?

— Нет, милая, не звонил, — она смотрит на свои туфли и громко выдыхает, — И я должна сказать тебе, что ответила на звонок твоим настоящим именем.

Застигнутые врасплох, моя обычная пассивность и самоконтроль почти покидают меня из-за моей способности очищать свой разум во время встреч. Это полный внетелесный опыт, и я не узнаю, кем я стала за сорок восемь часов. Кто эта девушка, которая позволила своему строгому распорядку разрушиться, потому что это точно не я.

— Ты назвала меня Лидией, — констатирую я, — Ты назвала меня Лидией Монтгомери? Или только Лидией?

— Я когда-нибудь отвечала на твои телефонные звонки как Лидия Монтгомери? Ты Лидия. Ты единственная, кто когда-либо звонил мне с одного из номеров Лидии.

Потирая затылок, я закрываю глаза и желаю избавиться от этого. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет дурным сном.

Увы, когда я открываю глаза, Инес все еще сидит на моем неудобном диване, и Талант Ридж знает мое настоящее имя.

Желания обычно не сбываются у меня.

Я сажусь рядом с Инес и позволяю ей держать меня за руку. Откинувшись на подушки, я смотрю в потолок и говорю.

— Я не могу быть единственным человеком по имени Лидия в этом богом забытом городе.

— Сомнительно. Лидия — такое красивое имя, что многие люди носят его с тобой, — соглашается Инес.

Переведя взгляд на нее, я спрашиваю.

— Что он сказал?

Инес сидит прямо и взволнованно поднимает брови. Ее глаза загораются, и она сжимает мою руку.

— Я воспользовалась возможностью, чтобы извиниться за недопонимание, которое привело к этой катастрофе. Он, конечно, был расстроен, и теперь он знает, что это Филипп Фогель и женщина, которая больше не работает с нами, устроили ему свидание, о котором он никогда не просил.

— Наоми не вернется?

— Отпустить девушку может быть непросто, но она больше никогда не будет работать ни на меня, ни на кого-либо из моих знакомых. У меня давно на нее плохое предчувствие, — говорит Инес, отводя от меня глаза, — Он принял во внимание наше мнение и, кажется, понял. Талант Ридж немного вспыльчив, но я не могу с этим ничего поделать.

Темперамент Таланта остается в центре моего внимания, но то, как он был зол, когда я сказала ему, что его время со мной было куплено, не было тем, что выгнало меня из его офиса.

Смущение — не та эмоция, к которой я привыкла, но я погрузилась в нее после его отказа. Что-то внутри меня изменилось, когда я ступила в его присутствие, и я позволила ему унести меня, как корабль по морю. То короткое время, что мы были вместе, не было похоже на сделку. Я глупо поддалась принятию желаемого за действительное, как будто он когда-нибудь заинтересуется мной, как и другими богатыми девушками, с которыми он встречается. Его гнев имеет смысл теперь, когда я знаю правду. Мы оба были ошеломлены, но от этого унижение не стало менее болезненным.

— Он хочет снова увидеть тебя.

Мое сердце одновременно набухает и перестает биться. Я смеюсь, удивляясь тому, как чуждо это звучит в этом пространстве. Мышцы моего лица не привыкли к такому напряжению, и я прикрываю рот свободной рукой, чтобы прикоснуться к тому, на что это похоже. Мои губы изгибаются, испещренные неглубокими ямочками и складками. Смех согревает и успокаивает, снижая уровень моего стресса с мучительного до менее чем мучительного.

Инес закатывает глаза, но гримаса на ее губах не искренняя. Она нежно сжимает мою руку, водя большим пальцем туда-сюда по моим пальцам, пока незнакомая мелодия не замедляется. Мой смех скорее истерический, чем радостный, но я чувствую себя нормально. Я не ненавижу это.