Сияние природы накинуто на его плечи, как одеяло, оттеняющее силуэт его тела на суровом фоне океана. Он стоит спиной ко мне, его голова опущена, а мышцы спины слегка двигаются, когда он меняет позу. Обернув вокруг себя рубашку, которую я украла из его шкафа, я задерживаюсь в гостиной, когда понимаю, что он говорит по телефону.

— Я не приду в офис, — голос его в обеих частях равнодушный и твердый. Я сразу узнаю древесный запах, который смешивается с океанским бризом, обволакивая мой разум.

Королевский сын Гранд-Хейвена курит травку.

Бунтарство вызывает у меня улыбку.

Облако густого белого дыма окутывает его, когда он говорит.

— Какие последствия? Я не бегу за короной, Уайлдер. Мне не нужно быть там. Уже гребаная полночь, и я не буду этим заниматься сегодня.

Мои глаза обшаривают комнату в поисках часов и находят их на микроволновой печи над плитой. Конечно же, уже несколько минут после полуночи. Кто может захотеть встретиться с ним в это время ночи, я не понимаю, но то же самое можно сказать и о внутренней работе адвоката с такой крупной клиентурой, как «Ридж и Сыновья». Я не хочу подслушивать, но и не колеблюсь.

— Она здесь, — признается Талант. Его голос становится более мягким, — Спасибо за предупреждение, но я не вижу проблемы. Если у Джованни, есть гребаная…

Я пользуюсь случаем, чтобы объявить о своем присутствии, и осторожно стучу в открытую дверь, ведущую на террасу. Он разговаривает со своим старшим братом, который ясно дал понять, что не хочет, чтобы я связывалась с Талантом во благо его младшего брата и во благо репутации его семьи.

Слишком рано предсказывать будущее Таланта и меня. Легко представить себе такое, когда говорят наши тела. Когда он внутри меня, я не могу представить жизнь без него. Как будто я всю всё время ждала, когда он вытащит меня из полусуществования, в котором я так долго страдала. Но неясно, куда мы пойдем под влиянием внешнего мира.

Реальность ждет нас под туманом похоти, который сделал нас блаженно слепыми. Мы равны в четырнадцать этажей, но мы не можем вечно прятаться в небе от наших различий. На самом деле, правда в том, что я самая высокооплачиваемая шлюха в Гранд-Хейвене, а Талант Ридж на пути к захвату мира.

Мир может вернуть его, как только взойдет солнце.

Но я хочу его, пока мы еще можем прятаться в темноте.

Талант смотрит на меня через плечо и выдыхает еще одно облако дыма.

— Мне нужно идти.

Он завершает разговор и бросает телефон на стул рядом с собой. Я сокращаю расстояние между нами и обнимаю его сзади, прижимаясь щекой к его плечу. Его кожа теплая, и от него пахнет сексом, солью и контрабандой.

— Мне нравится твоя рубашка, — говорит он, стряхивая пепел со своего косяка о перила.

— Взяла из твоего шкафа, — говорю я. Расстегнутая рубашка распахивается, и мой голый живот упирается в нижнюю часть его спины, — Я не взяла с собой ничего, чтобы переодеться, а одежда, в которой я пришла, была слишком тесной.

Воспоминания о его прикосновениях и его губах на каждом дюйме моего тела свежие в моей памяти, и я еще не готова иметь что-то настолько близкое к моей коже. Нет даже моей собственной одежды.

— Бери от меня все, что хочешь, Лидия, — Талант подносит косяк к губам и делает последний вдох, прежде чем предложить его мне. Я качаю головой, и он швыряет его в море четырнадцатями этажами ниже. На короткое время задержав дозу в легких, он выдыхает и говорит.

— Все твое.

Талант поднимает руку, и я прижимаюсь к нему сбоку, чувствуя себя в безопасности под его весом, лежащим на моих плечах. Перед нами океан, а в стороне мерцающий город, который и не подозревает, что два его самых неожиданных жителя нашли утешение друг в друге.

Кивнув в сторону косяка, унесенного волнами, я говорю.

— Не считала тебя таким человеком.

Талант смеется.

— На втором этаже есть парень, который время от времени продает мне ее. Я щедро плачу ему за его конфиденциальность.

— А если он когда-нибудь расскажет кому-нибудь, что Талант Ридж покупает у него травку?

— Я сверну ему шею.

— Возможно, тебя простят за наркотики, но я думаю, что элите Гранд-Хейвена будет трудно смотреть сквозь пальцы на убийство.

— То, чего они не знают, не навредит им, — Талант взрывается смехом, и это заразно. Может быть, он находит юмор в высоких стандартах, которых придерживался, потому что жил с ними так долго, или, может быть, это наркотики. В любом случае, мне нравится быть прижатой к его телу, когда он смеется.

Я должна была подумать об этом, когда после спросила.

— Ты должен быть где-то?

С его лица исчезает всякая тень юмора, и его рука на моих плечах становится тяжелее, когда тяжесть мира снова обрушивается на Таланта. Несмотря на перемену в поведении, он говорит.

— Я именно там, где должен быть.

— Похоже, твой брат так не думает, — нет смысла притворяться, что я не слышала часть их разговора, так же как нет смысла притворяться, что мы можем изменить обстоятельства. Я готова растянуть наше время вместе, но в конце концов Вселенная потребует, чтобы мы вернулись на отведенные нам места.

Талант откидывает голову назад и закрывает глаза, постанывая. Он отходит от меня и направляется на кухню за бутылкой воды из встроенного холодильника. Я задерживаюсь в дверном проеме, прислонившись к косяку, с интересом наблюдая за его явным разочарованием. С тех пор, как я приехала сегодня днем, я увидела новую сторону Таланта, и это делает его более человечным, чем я когда-либо предполагала.

Ради «Ридж и Сыновья» и ради всех, кто наблюдает, Талант сдержан и терпим в своем положении в иерархии Гранд-Хейвена. За закрытыми дверьми он борется и находит маленькие способы проклясть этого человека. У меня такое чувство, что курение марихуаны и секс с проституткой — это только верхушка его непослушания.

Стальные глаза не отрываются от моего взгляда, когда он глотает воду, но я не сдаюсь под его жестоким напором. Талант не взрывной тип. Он не будет действовать в гневе или говорить что-то, чего он не имеет в виду, даже если я достаточно сильна, чтобы выдержать это. Он провел всю свою жизнь в очереди и под микроскопом, и он научился говорить то, что он имеет в виду, и иметь в виду то, что он говорит. Нет времени на слепую ярость. Это умышленно.

Вытирая рот тыльной стороной ладони, он спрашивает.

— Ты когда-нибудь задумывалась, что мне есть что скрывать? Что это иллюзия? Подумай об этом, Лидия, неестественно, чтобы семья была такой чертовски чистой, как моя.

— У тебя есть неоплаченные штрафы за парковку или что-то в этом роде? — пентхаус имеет открытую планировку. Когда я сижу на диване в гостиной, я все еще сталкиваюсь с Талантом на кухне, — Если ты собираешься провести остаток нашего времени вместе, оправдывая свою моральную несостоятельность, как и я, брось это. Ничто из того, что ты скажешь, не убедит меня в этом, Талант.

Он потирает затылок.

— Почему ты так чертовски строга к себе?

— Нужно ли мне объяснять причины, по которым я тебе не подхожу? — считая примеры на моей руке, я вытягиваю указательный палец, чтобы отметить первую из многих причин и сказать. — У меня нет формального образования, моя единственная настоящая семья состоит из мертвой наркоманки, и я всего лишь одна часть сети проституции, которая потрясла бы этот город до основания, если бы правда о «Молчании» вышла наружу. Ты никогда не сможешь взять меня с собой, потому что я занималась сексом с людьми, с которыми ты работаешь. Я, наверное, трахнула некоторых из твоих друзей.

Все пять моих пальцев подняты, когда Талант швыряет бутылку с водой через всю комнату. Я приятно удивлена проявленной агрессией. Теперь, возможно, он понимает, что я не та, ради кого он должен рисковать всем.

— Вот что ты получишь со мной, Талант, — я опускаю руку и мысленно готовлюсь к тому, что меня выбросят. Я надеялась, что у нас будет больше времени вместе, но покончить с этим, пока мы только на пути, к лучшему.