Если это так, то ему не о чем беспокоиться. Талант и я не проблема.

Вернувшись в квартиру, Эль несет для нас продукты до двери. Я отправляю Камиллу прямо в душ, а сама сажусь на диван с Псом и меняю положение, прежде чем она выйдет. Лесной запах Таланта прилип к моей одежде, и его лицо — единственное, что я вижу из-за закрытых век. Я не знаю, как он выяснил, когда и где я покупаю продукты, но ничто не убедит меня, что мы встретились случайно.

Я не могу решить, раздражена я или благодарна.

— Так кто такая Лидия? — спрашивает Камилла, только что выйдя из душа. Она намыливает кожу лосьоном и садится между мной и Псом на диване, — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, насколько жесткий этот диван?

Избегая ее первого вопроса, я говорю.

— Это всего лишь реквизит. Никто никогда не садится на него, потому что никто никогда не бывает здесь.

Камилла подпрыгивает на твердой подушке. Цвет лица вернулся в норму, а кожа больше не воспалена и не покрыта воском. Она пахнет ромашкой и горячей водой, и мне самой хочется погрузиться в ванну.

Но мне нужно убрать продукты. Камилла не знает, где что лежит, а у меня нет сил показывать ей.

— Талант назвал тебя Лидией, — голос Камиллы следует за мной на кухню, — Это были Талант и Уайлдер Ридж, верно? Вживую они красивее, чем на обложках модных журналов. Раньше я воровала их в приемной в «Молчании». Они клиенты?

— Нет, — резко отвечаю я.

Мы купили так много нездоровой пищи, что мне нужно выделить всему этому дерьму отдельную полку. Это далеко от стопок готовых салатов и коробок с мороженым, которые я покупаю для себя. Можно подумать, что здесь живет больше двух девушек. А со всеми свежими мясом и овощами, которые хотела Камилла, плита действительно могла бы пригодиться.

— Ты собираешься сказать мне, кто такая Лидия? — снова спрашивает Камилла.

Мне хочется швырнуть ей в голову банку с нутеллой, чтобы она заткнулась, но вместо этого я признаюсь.

— Я Лидия. Меня зовут Лидия Монтгомери.

Теперь три человека в этом городе знают мое настоящее имя.

— Подожди, что? — Камилла поворачивается и кладет руки на спинку дивана. — Тогда кто такая Кара?

— Я занимаюсь работой как Кара Смит.

— Я живу здесь уже неделю и не знаю твоего настоящего имени.

— Талант и Инес — единственные, кто настаивает на его использовании. Но во всех смыслах меня зовут Кара. Вся моя жизнь вращается вокруг «Молчания», так что будет проще, если я буду использовать это имя постоянно. Какой смысл кого-то исправлять?

Камилла падает обратно на диван, но я все еще вижу ее лицо. Она скрещивает ноги и усаживает Пса к себе на колени. Застенчивым тоном она спрашивает.

— Может, мне тоже придумать имя для работы?

Я закрываю холодильник и смотрю на свое искаженное отражение в отделке из нержавеющей стали. Слово «да» срывается с моих губ, но булавочный укол в центре живота лишает меня голоса. Я по опыту знаю, что произойдет, если я поведу ее по этому пути. Камилла милая девушка — без сомнения, у нее темное прошлое — но ей еще не поздно передумать и выбрать другой путь. Если бы она не встретила Инес, решила бы она продать свое тело? Потому что секс-работа не для милых девушек.

— Я хочу что-то сексуальное для своего альтер-эго. Стейси, Вайолет или Лекси. Мне тоже нужна фамилия?

— Камилла, — искренне говорю я. Ее золотой взгляд ускользает от меня, и она твердеет, как будто ее вот-вот осудят, — Ты можешь делать что угодно. Почему именно это?

— Я могу это сделать, Лидия, — слышен её шепот. Она чешет Пса за ухом, но в глазах у нее отсутствующий взгляд. Любые следы тепла на ее лице остыли, и она стала замороженной и унылой. В одно мгновение храбрый и счастливый человек, с которым я провела день, ушел.

— Любой может это сделать, но спрашивала ли ты себя, сможешь ли ты справиться с собой после того, как позволишь незнакомцу трахнуть тебя? Камилла, ты действительно думала об этом? Потому что твои клиенты не будут выглядеть как Талант и Уайлдер Ридж. Некоторые из них будут отвратительны.

— Почему ты говоришь это? Я думала, ты должна мне помочь?

Я выхожу из кухни и встаю перед ней. Руки Камиллы сжаты в кулаки, и она сутулится. Пес спрыгивает с колен и садится у моих ног. Изнеможение внезапно накрывает меня, как густой туман, и мне надоело говорить, но она должна знать.

— Эти мужчины платят большие деньги за то, чтобы иметь дело с твоим телом, но они тебя не полюбят. Не важно что они говорят. Что бы они ни делали. Они разбрасываются наличными — денег больше, чем ты знаешь, что с ними делать. Они купят тебе щедрые подарки и предложат дорогие поездки. Они заставят тебя поверить, что ты важна для них. Это все гребаная ложь. Это одинокое существование, Камилла. Ты будешь проводить свои дни с руками и ртом незнакомца на своей коже. Они будут совать свои члены, куда им заблагорассудится. К тебе будут относиться как к вещи, которой нужно владеть. И когда все закончится, ты будешь одна. И с этим нужно жить.

Неглубоко вдохнув, Камилла говорит.

— Хорошо.

Ошеломленная, я стою прямо и с изумлением наблюдаю, как она набирается сил, чтобы посмотреть мне в глаза. И в отличие от искаженного отражения, которое я увидела на холодильнике, в ней я ясно вижу себя.

— Выбери имя, — говорю я, — У тебя есть неделя до первой встречи.

Элита Гранд-Хейвена любит устраивать благотворительные балы круглый год, но ни один из них не превосходит Гранд-Хейвенский гала-концерт «Карусель любви», где богатые собирают деньги для семей из бедных районов, которые они вытеснили, вторгнувшись в них и повысив стоимость жизни. Джентрификация — это не то, в чем кто-либо признается. Вместо этого наши выборные должностные лица и лоббисты, которые набивают карманы деньгами, похлопывают себя по плечу за снижение уровня преступности и повышение стоимости собственности.

Стремясь не попасть в ад, когда они умрут, эти же политики и лоббисты устраивают огромную вечеринку, чтобы финансировать жилье для малоимущих, снабжать учебниками их дерьмовые школы и предлагать продовольственную помощь — конечно, за пределами города Гранд-Хейвен. Приглашаются самые влиятельные люди штата, а также средства массовой информации, чтобы задокументировать благотворительность, и это единственная ночь в году, когда все девушки, работающие на Инес, оказываются под одной крышей одновременно.

Кроме одной.

Как обычно.

В этом году имя Кары Смит включено в список VIP-гостей «Карусели любви» вместе с еще одним гостем.

— Что ты думаешь? — Камилла стоит в дверях моей спальни. Ее волосы собраны в большие бигуди, ногти свеженакрашены, и она одета в черное расшитое блестками вечернее платье до пола с разрезом на бедре. Она проводит руками по бокам и улыбается, — Я никогда в жизни не носила ничего столь красивого.

С тех пор, как неделю назад наша дискуссия об именах зашла в тупик, я держала свои опасения и мнения при себе. Камилла сделала свой выбор. За семь дней она предприняла огромные шаги, чтобы пойти по моим стопам, включая выбор имени для работы и пристальное наблюдение за мной до и после моих еженедельных встреч. Мы разобрались, как выбирать клиентов, как проходят мои встречи и как вести себя соответственно. Она наблюдала, как я наносила макияж, примеряла мою одежду, и научилась давать пространство, когда я не могу найти в себе смелости сказать еще хоть слово и запереться в своей комнате.

— Это работает, — я не говорю ей правду, что от нее захватывает дух. Гала-концерты, подобные сегодняшнему, не входят в ее обычные должностные обязанности. Я не хочу, чтобы она думала, что это обычное дело, — Переоденься, чтобы я могла сделать тебе макияж.

Новоприбывшая со свежим лицом превращается в богиню, когда я наношу консилер под ее золотые глаза и углубляю цвет вдоль ее скул румянами. Я наношу нейтральные тени на ее веки и удлиняю ресницы толстым слоем туши. Она хочет нанести мерцающий хайлайтер на переносицу и выбирает помаду насыщенного клюквенного цвета. Мы смеемся, когда на ее передних зубах появляются пятна, и она шутит, что оставила их там на всю ночь.