Врени усмехнулась. Чуют и слышат оборотни намного лучше человека, а вот видят намного хуже. Но это было не главное. Такие как Вир — выросшие среди людей, обученные всем приёмам боя, способные контролировать свою волчью половину — действительно были отменными бойцами. Однако те, кто населял леса оборотней… у них не было доспехов, никакой доспех не выдержит превращения в волка и обратно, железные орудия они делали плохие. В бою они не всегда знали, какой облик предпочесть, а, сменив его, какое-то время не могли прийти в себя и становились очень уязвимы. Волчьи повадки, делающие оборотней отменными охотниками, мешали им сражаться с закованными в железо противниками. Раны на них, конечно, заживали быстро, но всё же не мгновенно, а от отрубленной головы или пронзённого сердца не спасёт никакая вторая шкура. Она успела узнать это, когда они проходили через леса на восток. В одном месте дороги их встретила засека[7], град плохо сделанных дротиков, оглушительный вой, которым оборотни, видать, надеялись запугать путников. Увару было не привыкать к таким штучкам. Тогда Мюр тоже узнал, что оборотни этих лесов — простые смертные, которые легко расстаются с жизнью. Куда им было с дротиками и клыками против тяжёлого нагбарского топора?..

Но для простого крестьянина налёт этих тварей опасен. Сперва они запугивают воем, бросаются как в человеческом облике, с дубинками, так и в волчьем. Тех, кто падает на землю и дрожит от страха, не трогают, разве что искусают, но не смертельно. Тех же, кто пытается сопротивляться, валят на землю и перегрызают горло. После таких налётов по всем окрестным деревням проходят такие слухи, что в следующей деревне предпочтут сами вынести всё добро, лишь бы избавиться от этого ужаса. Серьёзных противников оборотни-грабители обычно избегают.

— Его сказать, десять лет назад отец князь Галют, — продолжил переводить Мюр, — рассердиться на волки. Волки совсем наглый стали. Днём на людей из кусты прыгать! Князь собрать люди и поскакать в лес. Найти гнездо… нору… логово! Логово волки найти! Главный волчий князь найти. Бейся с ним! Князь бейся сам! С волки! И люди! Бейся и бейся. Много бейся. Победить. Схватить волчата. Тогда главный волчий князь сдавайся. Проси мира. Очень-очень проси. Князь взять выкуп и отпустить волчата. Сказать — даже заложник такой не надо. Волчата в волки вырастать. Не держать волки в дом!

— Спроси его, какой был выкуп, — толкнула в бок нагбарца Врени.

— Его же врать, — удивился Мюр. — Он всё врать и этот врать.

— Спроси, — настаивала цирюльница.

Мюр хрипло прокаркал вопрос и дедок оживился.

— Выкуп особенный, — принялся дальше переводить Мюр. — Много янтарь. Много золото. Много пряности. Много мёд. Много сукно. Много шёлк. А самый главный — венец. Волчий князь отдать свою венец.

— Скажи, что волки венцов не носят, — потребовала Врени. Мюр, к счастью, не стал задавать вопросов.

— Он говорить — носить. Носить венец. Прекрасная венец, со змея. Змея меняет кожа. Он говорить, это знак. Не простой волки, волшебный. Тоже менять кожа. Поэтому змея. Прекрасный венец со змея. Волчий венец. Князь давать её со старший дочь, когда она жениться на соседний князь.

— Прекрасно, — улыбнулась цирюльница.

Увар посвятил её в тайну их путешествия. Венец — корона — со змеёй, гербом рода Корбинана. Корона Тафелона, украденная оборотнями из развален Гандулы, замка Старого Дюка, переданная ими сородичам на восток и отданная в качестве выкупа одному из князей язычников. Это всё узнал Вир, порасспросив оборотней из стаи, которую считал своей. А вот дальше след короны терялся. Что ж, теперь, можно считать, нашёлся. Корона ушла дальше на восток. Значит, они надолго у этого паршивого городишки не останутся.

— Скажи ему, — продолжила Врени, — что он здоров врать. Пусть выпьет за наше здоровье. Хорошая байка.

— Он говорить — он моги рассказать про пираты с моря. Они плыть по рекам и грабить люди. С ними плыть курейд — девки с мечами, злые девки, страшный колдун без глаз, не мужчина, не женщина, очень страшный, и волки. Всегда один волки хотя бы на корабль. Их все бояться, даже они сами. Воет, щит кусает. Очень страшный. Злые пираты. Грабить люди. Он рассказать. Князь Галют их победить.

Врени ненадолго задумалась. Слушать про загадочных пиратов ей не хотелось, но уходить, едва услышав нужное, было бы подозрительно. Кто его знает, этого дедка, кому он рассказывает потом про своих слушателей?..

— Скажи, про волков на кораблях точно врёт. И про колдунов тоже.

Дедок обиделся.

— Он говорить, не врать! — перевёл его быстрый ответ Мюр. — Ты сама такая девки. Страшная. Курейд. Только меч не носить.

Врени помнила, что курейд — по-нагбарски женщина, научившаяся владеть оружием. В Тафелоне таких практически не было, в Нагбарии они встречались редко. Среди этих загадочных пиратов, видимо, чаще.

— Если они такие страшные, как князь их победил? — скептически спросила она. Дедок, услышав перевод вопроса, приосанился и начал рассказ. Врени уныло глотнула сидра. Гадость какая! Почему они не могут продавать вино, как нормальные люди?

В лагерь они вернулись к вечеру. У Врени шумело в голове и горело в желудке, так что она всю дорогу решала, принять рвотное или успокаивающее боль снадобье. Увар ждал её.

— Корону видели, — коротко доложилась цирюльница и в двух словах пересказала основное из услышанной байки. Ей хотелось лечь и сдохнуть. Увар хлопнул её по плечу и отпустил лечиться. Вскоре в лагерь прискакал Карбут, всего с двумя путниками, которые остались стеречь коней снаружи. Разумеется, трое из людей Увара принялись присматривать за чужаками. А Увар повёл своего гостя в шатёр, где всё было готово к хорошему пиру.

Когда Врени избавилась от рези в желудке, Увар и Карбут были уже основательно пьяны и Увар как раз допился до того, чтобы открыть старому знакомцу душу.

— Когда поднимаешься на с… самый верх, — заплетающимся голосом говорил он по-нагбарски, — тебе доверяют с-са-амые т-тонкие задачи. Не как раньше. Ты знаешь. Защити крепость. Пожалуйста! Убей того человека. Запросто! Всё легко. А на-аверху нет. Наверху сложно.

Карбут горячо его поддержал и рассказал какую-то историю, которую Врени, спрятавшаяся возле шатра, не смогла разобрать. Мало того, что Карбут говорил по-нагбарски, но ещё с таким странным акцентом, что угадывались только отдельные слова. Увар, даже пьяный, был понятней.

— Да-да, — согласился Увар и сделал большой глоток. — Вот так вот. Ты думаешь, я тут что? Г-гуляю? Ха-ха! Жена выгнала? Н-не-е-т! Меня — ик! — князь послал! Он — слышишь? — хочет братьев женить. У него — ик! — братьев!...   И ведь как! У нас в Тафелоне знать — ик! — злая! С такими породнишься — ох! Бунт поднимут! Н-не-е-ет, не годятся. Да и дочек у них мало. Не-е-ет, не годятся. Есть Хр-ра-хлария[8]. На западе. Брр. Знать там надушенная. Танцуют целыми днями. Наш князь человек простой! С нами в бой, с нами в пир! На охоту — с нами! В походах спать с нами ложился! Ел, пил… как свой! Зачем ему хларская знать? Я ему и сказал! На востоке есть князья! У них дочери… красавицы! Отправь меня, сказал я, на восток! Ик!

Врени смутно представляла, что Увар описывает Дюка в соответствии с местными ценностями. Здешние князья сражались во главе своей дружины и не спешили отличаться от неё роскошью. Правда, говорили, что дальше, на юго-востоке есть земли, где знать одевается очень богато и пышно. Но там уже другие обычаи, чем в этих лесистых краях.

Карбут высказал что-то одобрительное. Что-то о том, что их земли славятся красотой и целомудрием своих дочерей, а княжьи дочери, конечно, лучше всех, только очень уж пока молоды. Князь Галлают сам недавно начал своё правление.

— Ничего, — отмахнулся Увар. — Лишь бы сговорено было.

— Что же женихи сами не приехали? — спросил Карбут.