– Мы не сошлись характерами, – ответил лишь спустя минут двадцать.

– Не хочешь рассказать? Может быть, станет легче?

Он повернулся к ней. Посмотрел внимательно.

– Лучше на дорогу…– испуганно прошептала она, одновременно боясь и улететь в сугроб, и сбить с мысли.

Он снова уставился в лобовое стекло.

– У нас был общий бизнес. Мы не сошлись в некоторых вопросах.

– Ясно.

Стефа поняла, что откровенности добиться не получится. Ну, не хочет говорить, и не надо. Главное, чтобы дал приют.

Когда они добрались до места, в окошках домика горел свет.

– Бабуля на месте, – констатировал Илья.

– Надеюсь, она не будет ругаться, что ты снова притащил меня сюда, а не закопал в каком-нибудь сугробе? – Стефа улыбнулась, пытаясь пошутить, желая хотя бы немного разрядить напряженную обстановку.

– Бери сумку. Сейчас узнаем.

Они достали вещи и вошли в дом. Джим весело залаял, увидев хозяина. Обнюхал его подружку, а потом вернулся в комнату, где баба Маруся уже накрывала на стол.

– Ну что, лесовики, добрались до дому? Надо вас окропить…

Она вытащила из кармана фартука маленький флакон с жидкостью и щедро обрызгала их.

– Баб Марусь, ну ладно, мы ж из дома.

– Знаю я твой дом, Илюша. Давно говорила, отдай этой змеюке все и ступай с миром. Еще наживешь. Ты уж знаешь про его жену, детка? – обратилась она к Стефании. – Познаемилась с евонной?

– Знаю, но Арину не видела.

– И правильно! Я тебе защитный оберег дам. Ведала, что ты вернешься, подготовилась, с собой принесла.

Баба Маруся достала из нагрудного карманчика сплетенный из проволоки амулет.

– Ну что, помогла тебе моя ладушка? Отвела беду?

Стефа задумалась и вспомнила про маленький подарок от старушки. Она оставила его в кармане пальто. Благо, то было аккуратно сложено в сумке.

– Помогла, бабушка, спасибо вам!

– Бога благодари. Он все ведает и меня направляет в помощь вам, лесовики. Ладушку храни под подушкой. А науз на шее носи, – она протянула амулет Илье. – Одень ей. Ты хозяин.

– Да какой я… – попытался было сопротивляться Илья.

– Одень, говорю!

Бабу Марусю было сложно ослушаться. Да и не к чему этот ритуал Илью не обязывал. Он ведь просто хотел защитить бедную девушку от бандитов. Только и всего.

Илья бережно, будто в церкви на венчании, надел веревку с амулетом Стефании на шею. Тишина. Никто не проронил ни слова. Только Джим сидел рядом и громко вздыхал.

– Пошла я… – засобиралась вдруг баба Маруся. – Еды вам в холодильнике оставила.

– Бабушка, я хотела вас попросить… – спохватилась Стефания. Ведь ей предстояло поселиться в чужой хижине на довольно продолжительное время. Точнее, она не знала, как долго ей негде будет жить. И эта лесная избушка была ее единственным спасением.

– Да знаю. Живи, лесовичка, живи скока надо, – старушка махнула ладонью, поглубже на глаза натянула шерстяной платок и вышла из избы.

– Что делать будем? – Стефания пыталась говорить радостно, хотя чувствовала напряжение, исходящее от Ильи.

– Давай ужин готовить, – довольно буднично ответил тот. И снял свою одежду, оставшись в одних кальсонах.

– В доме жарко. Где мне можно переодеться?

– Если решила остаться, то лучше здесь и переодевайся. На мосту мороз. Это единственная теплая комната.

Не зная, чем прикрыться, Стефания спряталась за печкой и максимально быстро стянула с себя зимний костюм, в котором приехала. Так же моментально накинула тонкий свитер и спортивные штаны. Хотя баба Маруся так натопила, что даже в легкой одежде было жарковато. Но снова переодеваться и уж тем более надевать платье гостья посчитала лишним.

Стефания решила, что сегодня немного помучается, а уж завтра с утра придумает какую-нибудь удобную одежду. В конце концов можно сшить простенькую накидку из простыни.

– Почему так жарко? – все-таки спросила она.

– Пар костей не ломит, вон души не гонит, – прозвучал ответ.

Значит, ему нормально. И она потерпит.

За ужином и совместным мытьем посуды Стефания расспрашивала Илью о тонкостях жизни на зимовье: где можно помыться, где постирать, как организовать нормальные условия существования?

Все сводилось к тому, что и мыться, и стирать придется прямо вот тут – на этом самом кухонном полу. Стефа с ужасом представляла себе, как будет просить Илью выйти, чтобы хоть немного обмыться вечером. О нормальном душе оставалось только мечтать.

– Ну а теперь пошли скотину кормить. Скоро это будет твоя забота.

– Ой, а я не умею.

– Не умеешь – научим, не хочешь – заставим, – сыпал Илья поговорками. Настроение у него было не очень. Это ощущалось чуть ли не физически. Накаленная атмосфера, казалось, могла разрядиться только чем-то очень хорошим. Надо было непременно сделать нечто в высшей степени приятное.

Неожиданно для себя Стефа подошла и легонько, немного смущаясь, поцеловала его. Хотела в губы, но получилось в бороду. Эта неудача смутила ее еще больше. Она опустила глаза и, изучая свои беспорядочно дрожащие пальцы, прошептала:

– Спасибо тебе… Илья.

Ее было непросто. Родных в этом мире у нее не осталось. Жить негде. Ситуация с каждым днем осложнялась все больше. И тут появляется он – угрюмый, серьезный, но такой надежный и честный. Сложно не влюбиться. Хотя, может быть, при других обстоятельствах она бы на него даже не посмотрела.

В домике придется заниматься хозяйством, чего она делать не умела. Когда Стефания была маленькой, мама берегла ее от всех забот, говорила, что дочке итак досталась несладкая жизнь, зачем еще и трудиться заставлять? Как итог – до семнадцати лет Стефа росла в окружении маминой любви и собственной лени. Хотя не признавалась себе в том, что так ей просто удобно, и не задумывалась о будущем... Она долго не могла выбрать, куда же поступать учиться. Не находила такой профессии, чтобы «вот прямо мое!», в итоге очутилась в обычном гуманитарном институте на факультете филологии. Но на первом же курсе случилась та, самая страшная в жизни, трагедия: мама умерла. Теперь, когда девушка оказалась сиротой, ей стало не до учебы. Нужно было срочно придумывать на что кормиться и где жить.

«Брат» Дима явно давал понять, что за проживание и питание в их квартире придется расплачиваться. И далеко не деньгами. А отчим… просто распускал руки.

Оставаться дальше с так называемой семьей становилось невозможно. Однажды Стефания собрала документы и вещи и сбежала.

А после всего, что случилось, ни подруга, ни бывшая родня не захотят дать ей приют. Кто из них захочет связываться с Кочетковым или Маратом – влиятельными персонами, которые могут испортить жизнь даже непричастному человеку?

И теперь, стоя напротив Ильи и ожидая от него хоть какой-то реакции, она дрожала всем телом. Ведь только от этого, по сути совершенно чужого человека, зависела ее судьба.

– Не переживай. Все нормально, – он немного расслабился. Обнял гостью за плечи. Прижал к себе. – Надо помогать друг другу.

Она кивнула. Всхлипнула. Слезы текли и оставляли мокрый след на коже Ильи.

– Ну вот, рассопливилась. Успокойся.

Он отнял от груди ее лицо и пальцами нежно вытер влажные щеки.

– Лесовичка, значит. Ладно. Что-нибудь придумаем.

Илья похлопал Стефанию по плечу, как старого доброго друга.

– Надо бы тебе нормальную одежду справить. Все эти костюмы, конечно, хороши, но пачкать их в хлеву не годится.

Он взял телефон и, набрав номер, закричал:

– Баб Марусь! Утром штаны принеси. Маленькие…. Ну сколько ей там надо?.. Размер?.. Какой у тебя размер? – спросил тише.

– Сорок второй, – также тихо прошептала Стефания, все еще не пришедшая в себя от его прикосновений.

– Сорок второй говорит, баб Марусь… Давай. Надобранич.

Он выключил телефон.

– Будет у тебя одежда и для леса, и для города. Я теперь пойду к скотине, а ты тут можешь помыться. Знаю, хочешь. Вот ведро, таз, ковш, мыло. Извини. Чем богаты.