Или отравит твой напиток, – мысленно закончил я.

Димитр как будто знает о предательстве Гренна. Меня это разозлило, и я немедленно отпарировал:

– Да как ты смеешь твердить о спасении тысяч, когда сам ни во что не ставишь невинные жизни? Для тебя случайная человеческая смерть – разменная монета. Меньшее зло, если позволишь. И ты строишь из себя истинного благодетеля?

– Мы можем спорить бесконечно, – Димитр состроил кислую мину. – Давай избавимся от пустого сотрясания воздуха. Все равно каждый останется при своем.

Я возвел очи горе.

– Хорошо. Чего ты от меня хочешь? Сотрудничества?

– Поддержки, – уклончиво ответил грифонец.

– Тогда между нами должно быть доверие.

– Логично, – легкое пожатие плечами.

– А тому, кому доверяешь можно и настоящее имя открыть, правда, Димитр? – делаю акцент на последнем слове. – Как же тебя зовут, агент?

– Ты прекрасно понимаешь, что есть вещи, которые я не стану разглашать. Сначала узнаешь ты, потом поделишься с друзьями ордена, а в итоге информация попадет к врагу. Я пока остаюсь в тени, скрытно наблюдаю за университетской жизнью под маской студента. Пусть так оно и остается. Можешь звать меня просто Димитром.

– Тебе известно, кто такая Красная Королева и где прячется?

– Да, я знаю, кто она. Но местонахождение установить не могу. Мое расследование переживает кризис, как и твое. Я в тупике и не знаю, куда дальше двигаться.

Его домыслы о живучести тайного заговора Lux Veritatis звучат, как выдумки умелого фантазера. Грифонцы же все такие! Грубые, высокомерные, немного сумасшедшие, одурманенные манией преследования. Может, Димитр и верит в свои слова, может, его начальство внушило ему байку о Красной Королеве, а он проглотил каждое слово как вкусную конфетку, но у меня вся эта история вызывала сомнения.

– О чем думаешь? – полюбопытствовал лже-студент.

– О ситуации в целом. Мне нужно время, Димитр.

– Ты мне не веришь, – утвердительно сообщил тот. – Наверное, не стоило раскрывать тебе карты, но я не жалею. Имел я дело с агентами Меча и Короны, знаешь ли. И в отличие от них у тебя котелок неплохо варит. Скажем так, Эван, ты чуть менее тупой, чем остальные.

– Почту за комплимент, – проворчал я. – Полагаю, не имеет смысла интересоваться, при каких обстоятельствах ты сталкивался с моими собратьями?

Димитр изобразил виноватую улыбку. Мол, не стоит задавать риторических вопросов.

– Если будет возможность представить тебе доказательства того, что экстремисты истреблены не полностью – я это сделаю, – обнадежил он. – А пока... Могу попросить тебя о последней просьбе?

– Не обещаю, что смогу ее выполнить.

Я догадывался, чего хочет грифонец. И в этом не собирался идти с ним на сделку.

– Не говори своим связным о встрече со мной.

– Скажу, – неумолимо отрезал я.

– Да брось, – взвился Димитр. – Не будем отрицать, что в ордене Меча и Короны есть шпионы. Моей миссии настанет конец, когда они меня вычислят через твои источники. Ты подставляешь меня под пулю.

– Ты как-то подставил меня под саблю, – спокойно отпарировал я. – Считай, что мы наконец квиты.

– На кону...

– Прекрати, – оборвал я, шагая к выходу из комнаты. – Я устал от твоих бравад о великой цели. Никто тебя не раскроет, будь спокоен. Думай о своих планах и не мешай моим. Еще увидимся, Димитр.

Махаю на прощание рукой, оставив грифонца в одиночестве, озадаченным и задумчивым. Уверен, он еще обмозгует наш разговор. И я тоже.

Жду не дождусь контакта с новым связным. Тем самым, который передал записку на Празднике Духов. До встречи осталось шесть дней, и произойдет она в северо-восточной части города, в старой таверне под названием «В тихом омуте».

В Марбурге стоит безветренная погода. Резкие порывы воздуха не колышут вывески питейных заведений, магазинов и мастерских, не грозятся смахнуть шляпу с головы прохожего, не вынуждают людей прикрывать локтем лицо.

Я брел по заснеженному тротуару.

Небосвод ослеплял кристальным голубым цветом без единого облачка на горизонте. Морозное утро выдалось на удивление теплым. Я шел, одетый в легкое пальто и брюки. Справа тянулась линия домов, мелькали установленные на расстоянии двадцати ярдов друг от друга фонарные столбы. Электрические лампы не горели, поскольку на улицах города и без того хватало света.

В этот чудный день марбургжцы спешили в центр, компаниями и поодиночке. Казалось, я один иду против воодушевленной толпы, направляясь к Району Бедняков.

Прежде, чем появиться на улице Дохлой Кобылы, я намеренно сделал несколько крюков по кварталам. Осторожность лишней не бывает. Пусть я и потратил лишний час, зато был полностью уверен, что никто не следит за мной. Предполагаю, что меня кто-то пас. Женщина с короткими русыми волосами, худая как древко копья, ходила за мной неполные десять минут, привязавшись аж с Храмовой Площади. А затем прицепился паренек лет семнадцати с лицом, густо покрытым мелкими прыщами, и семенил следом пять улиц, пока я, наконец, не оторвался. Да, может это и случайные прохожие, однако я был настороже.

В отличие от других закоулков этого района Марбурга, улица Дохлой Кобылы выглядела прилично. Снег сметен с проходной части в сторону, образуя большие сугробы, под ногами не валяются огрызки от яблок и пустые бутылки. Грузный мужчина приличного вида общается с милой дамой в бежевой парке.

Я прохожу мимо них, бросаю последний взгляд за спину и берусь за ручку из красного дерева. Открываю дверь и попадаю в уютное светлое помещение. В широком зале суетятся официанты, слышится гомон многочисленных гостей, звук падающих на столы тяжелых дубовых кружек и царапанье вилок о фарфоровую поверхность тарелки. Стою слегка дезориентированный, придя с тихой спокойной улицы. А что, собственно, дальше? В записке указывалось место, но я не знал, где находится связной ордена. Не мог отыскать его глазами.

– Вам помочь?

Ко мне поспешил солидный гражданин с зачесанными назад волосами, идеально прямым носом и острым подбородком. Одного со мной роста. При ходьбе раздуваются широкие черные шаровары, цокают галоши по деревянному полу. Мужчина привычным жестом поправил жилет строгого, стального цвета и спросил:

– Вы пришли перекусить?

– Вроде того.

– Вы заказывали столик? – поинтересовался человек (явно владелец таверны) и растянул уголки губ в ободряющей улыбке.

И тут меня осенило.

– Да. На имя Эвана.

– О! – добродушный мужчина всплеснул руками. – Тогда я знаю, где вас разместить. Будьте любезны, следуйте за мной, господин.

Он поманил меня и отправился вглубь таверны, не оборачиваясь и не проверяя, иду ли я за ним. Вместе мы прошли через проем, ведущий в другой зал, где располагалась барная стойка, за которой натирал фужеры шамол, а потом придирчиво осматривал их при свете лампы. По мне бармен скользнул скучающим взглядом, после чего вернулся к работе. Разрозненные столы, большие и малые, круглые и прямоугольные, заняли веселые посетители. И я только удивлялся, что к полудню «В тихом омуте» собралось столько народа.

– А у вас популярное местечко, – хмыкнул я.

– Вы совершенно правы, – отозвался провожатый. – У нас много постояльцев с Западного Склона. Даже на другом конце города любят наше заведение и возвращаются снова и снова. А знаете, в чем дело? В нашем знаменитом эле, который мы сами варим в подземной пивоварне. Я лично принесу кружку пенистого, чтобы вы оценили его. Тем более, вы – особый гость!

– Да ну?!

– Не извольте сомневаться, – улыбка мужчины стала еще шире. – Сюда, прошу вас.

Мы миновали гостевые залы и оказались возле ветхой дверцы. Владелец таверны отворил ее и зашагал вниз по ступенькам. Все это казалось странным, но я последовал за ним. До ушей доносился тихий шум, и по мере приближения к источнику звука, шум становился сильнее.

Нижний ярус, целиком выложенный из древесины, по структуре напоминал скелет животного. Вперед тянется «позвоночник» – основной коридор, и от него отходят многочисленные «ребра» – ответвления. Я чувствовал себя неуютно, словно прохаживаюсь внутри тесного гроба. Тем более, тьму рассеивали лампы в медных дырчатых плафонах, похожих на пузатые старые чайники. По левую руку шумели неведомые механизмы, с гулким скрипом прокручивались шестеренки и гигантские винты.