Последней «приближенной» карточкой оказалась смерть, как и «факультативными».

– Невообразимо, – ужаснулась студентка.

– И какое толкование? – я ожидал худшего.

– Смерть преследует тебя по пятам, окружает тебя...

– Постой! Ты же сказала, что в колоде из ста двадцати карт всего шесть смертей, – вспомнил я. – В итоге получается, в моем раскладе...

– Все.

Наступила тишина.

Я не понимал, как мне из тринадцати карт, лежавших на кровати, могли выпасть шесть одинаковых, да еще и с таким скверным значением.

– Прости меня, – упавшим голосом простонала Мадлен.

– За что?

– Я хотела просто развлечься, но вышла какая-то ерунда. Мне не следовало...

– Все же в порядке, – я коснулся ее запястья. – Давай уберем карты и поболтаем о чем-нибудь отвлеченном.

– Хорошо.

Девушка колебалась. Я заметил, что у нее остался еще один камень на душе и спросил прямо:

– Хочешь поделиться чем-то?

– Да, – выдавила она через силу. – Помнишь, я говорила, что самая первая карта не участвует в раскладе. Однако если выпадает шесть смертей и праведный суд, то ее можно открыть. Но я боюсь... У меня плохое предчувствие.

– Значит, это придется сделать мне.

Я отложил карту решительности в центре, чтобы добраться до скрытой, лежащей под ней. Сам не заметил, как перестал дышать. Пальцы ухватились за край карты и перевернули ее.

С картонной поверхности на нас смотрел мужчина. Его лицо я видел на четвертой странице учебника по истории. Этот человек также стоял каменным изваянием в склепе Марбурга. Взъерошенные темные волосы торчат в стороны, лоб прорезают складки морщин, впавшие скулы и острый подбородок с ямочкой.

– Это просто невероятно! – ахнула Мадлен. – Карта Хранителя обычно убирается из колоды перед тасовкой. Я забыла это сделать, но в таком раскладе он сыграет. Два исключения из двух возможных. Все смерти в раскладе, праведный суд и выпавший Хранитель в конце.

– И что он означает?

По моей спине побежали неприятные мурашки.

– Точной трактовки нет, – девушка собрала карты. – Дядя учил, что у Хранителя свои цели и планы в этой колоде. Он выше правил и обычных значений, именно поэтому его появление расшифровать сложно. Одно известно – он оказался здесь не случайно.

– Понятно то, что ничего не понятно, – подытожил я.

– Вроде того. Мне несколько неловко, что я втянула тебя в это глупое гадание...

– Мадлен, – я приблизился к девушке, приобняв ее за талию. – Ничего же страшного не произошло. Признаюсь, меня эти карты даже позабавили.

– Шутишь? Я в панике от такого расклада, – нервно рассмеялась девушка.

– Скажи мне одно. Карта мира не врет, что моя влюбленность обоюдна?

Студентка ощутимо расслабилась, из движений исчезла скованность и нервозность. Она сама потянулась ко мне, обхватила плечи и нежно прошептала:

– Нет.

Наши губы сплелись в поцелуе.

Еще никогда я не испытывал ничего подобного. В моей душе звенели крохотные колокольчики, мозг затопила сладостная волна, а орган пониже пояса зашевелился, обретая каменную твердость.

Язычок Мадлен проворно скользил по моим зубам и облизывал губы. Я мягко толкнул девушку на кровать и навалился сверху, покрывая страстными поцелуями шею, а когда стянул свитер и грудь тоже. Девушка застонала от наслаждения и потянулась к ремню на моих брюках. И перед тем, как Мадлен расстегнула его, я уронил куклу лицом вниз.

Не стоит Элли смотреть на это. Маленькая еще...

Мы с Киром выходили из анатомического кабинета, где на настоящем трупе изучали строение тела. Мне, как студенту факультета Боевых Искусств, туда ходу нет, однако Кир провел своего друга уже в третий раз. Мы изучили кости, связки и мышцы. Убивали время таким образом, ведь шла первая неделя января. Учеба еще не началась, половина преподавателей отсутствовала, студенты не спешили возвращаться в общежития.

– Это, конечно, все интересно, но чересчур сложно, – поделился я впечатлением.

От одежды пахло специальными растворами, в которых замачивают тело с оголенными мышцами. Запах едкий и неприятный, он легко пропитывал рукава и воротник. Даже хорошая стирка сразу не могла убрать его.

Я продолжал:

– Надо знать название мышцы, – на общем и на древнем языках, – ее функцию, места прикрепления. Не представляю, сколько времени ты проводишь за книгами...

– Порою сижу с ними целую ночь, – покивал товарищ. – Учебник по анатомии такой толстый, что им можно пришибить человека.

И в подтверждение своих слов карикатурно замахнулся потрепанным толстым томом.

Мы расхохотались, и звук эхом загулял по узкому коридору. Анатомический кабинет находился в подвальных этажах университета. Здесь потолок такой низкий, что иногда приходилось пригибать голову, чтобы об него не удариться, а пространства в проходах так мало, что кажется, стены вот-вот раздавят тебя, словно две большие ладони.

– Ты рассказал ей, Эван? – перевел тему Кир.

– Кому?

– Да брось, не считай меня за дурака. Ты целыми днями напролет общаешься с Мадлен, а ночами пропадаешь в ее спальне. Нет, я ничего не имею против. Мне просто любопытно. Ты рассказал ей, кто ты такой?

Я тяжело вздохнул. Череда ступенек вывела нас наверх, и до заветного выхода из проклятых подземелий осталось миновать последний коридор.

– Ну-у-у? – нетерпеливо протянул молодой некромант.

– Да, рассказал.

– Так я и думал, – довольно откликнулся Кир.

– Еще в первую ночь после Праздника Духов. Подумал, что она должна знать.

– Если спросишь моего мнения, я считаю, что ты правильно поступил. Мадлен – девушка проницательная, она же чувствовала, что ты от нее что-то скрываешь, а если бы рассказал о своей миссии позже, то это, возможно, негативно отразилось бы на ваших отношениях.

– Вам уже прочитали курс по психологии?

– Еще нет, а что?

– Из тебя вышел бы отличный мозгоправ, Кир, – мрачно пошутил я.

– У меня другое призвание, но если кто-то узнает о нем, то я окажусь в темнице.

– Тогда лучше помалкивай или поведай о своих талантах тем, кто точно не проболтается, – я многозначительно посмотрел на студента.

Намек на мертвецов он понял и отпарировал в ответ:

– Мой друг в анатомическом кабинете и так все знает, однако он не проколется, используй ты хоть все методы допроса, которыми вас обучают.

Наступила секунда тишины, за которую я переварил услышанное, затем прыснул от смеха, вспомнив тело на холодном каменном столе.

Мы выбрались в основное здание университета.

Агент ордена Меча и Короны под видом торговца цветами передал мне записку в праздник Новолетия. В ней говорилось о том, что следующий контакт произойдет в середине месяца в таверне «В тихом омуте», уютном местечке неподалеку от вокзала. Ждать осталось всего неделю. Я надеялся, что получу какие-нибудь распоряжения или зацепки, потому что расследование зашло в тупик. И, единственное, что я нашел полезным в стенах университета – это просвещаться. И в этом деле мне любезно помогает Кир. Как в целях повторения материала перед сессией, так и чтобы помочь мне освоить новые знания.

Как там звучит девиз университета?

Знания – сила.

Но нужно еще уметь правильно ими воспользоваться.

Думаю, любая информация в иной ситуации может быть полезна, поэтому учиться в целом необходимо не только, потому что это спасение от деградации, но и потому что знания могут помочь в решении определенных жизненных задач.

– Что бы ты хотел сделать со своим телом после смерти? – поинтересовался я.

– Наверное, отдать на прозекторский стол, – серьезно сказал Кир. – А что? Мне уже будет все равно, но я смогу приносить пользу для студентов. Для меня это важно, как для будущего врача. Сделать все возможное, чтобы такие как я сейчас, стремящиеся постигать медицину люди, смогли обучаться. А там и родственникам монет отсыплют за жертву ради науки. Но это так... – Кир немного смутился, – сопутствующий бонус. А у тебя какие мысли по этому вопросу? Хочешь, чтобы твое тело предали огню или закопали в земле?