– Бедняжка не знала, что Кристалл создан для телепортации, а не для исцеления, – профессор откинулся на спинку стула. – Полагаю, официальная медицина оказалась бессильна, раз студентка обратилась к помощи неизвестного неизведанного артефакта. Очень смелый поступок.

– Ты проводил собрание после нашей вылазки, – вспомнил я, – и назвал имя того, кто мог бы нам помочь в расследовании. Мастер Орегато! Зачем?

– А это секрет? – удивился собеседник. – Орден все равно бы прознал о существовании мага, я только чуть ускорил процесс, чтобы хоть немного отвести от себя подозрения. Мне кажется, эта небольшая уловка сработала. Тем более, я был уверен, что когда Красные Плащи отыщут волшебника, нам тоже станет известно о его местонахождении. Наши технологии не уступают вашим.

– Почему Сэмюэль Хардклиф позвал меня на охоту? – не сдавался я, стараясь сложить воедино все кусочки паззла до последнего. – С целью убить меня в пригородном лесу?

На этот раз расхохотался преподаватель по самообороне и сам ответил:

– Да нет же! Моя задача была проверить твои способности. Оценить ловкость, силу и остроту ума, чтобы впредь можно было предсказать твои действия. А трофеи, полученные от ларрайна – приятное дополнение, только и всего.

– Тролль в университете вызывает подозрения, – задумчиво добавил Эдвин Гарлоу. – Охота должна была сблизить вас, чтобы ты относился к Сэмюэлю более снисходительно. Он прибыл специально с Дикого острова, чтобы помочь подготовиться к сегодняшней ночи, и я не хотел, чтобы ты раскрыл его причастность к заговору раньше времени. Охота...

Нас прервал торопливый стук. С разрешения профессора, в помещение ввалилась великанша. Запыханное и перемазанное гарью лицо светилось от радости.

– Здравствуй, Ольгра. Какие новости?

Она открыла рот, затем громко захлопнула его, клацнув челюстями. Я удостоился опасливого взгляда.

– Не волнуйся, он больше не опасен, – успокоил рослую женщину Эдвин. – Можешь говорить.

– Все получилось так, как мы и задумывали, – затараторила она. – В Марбурге начался гражданский бунт. Несколько взрывов поставили на уши весь город, и теперь жители объединились против верховного правления. Вы были правы. Гвардейцы, элитные отряды и прибывшие Красные Плащи занимаются усмирением разъяренных горожан. Нам никто не помешает.

– Какие взрывы? Какой бунт? – не понял я.

Ах да, профессор говорил что-то о готовящемся переполохе в Марбурге, однако беседа увела нас совсем в другое русло.

– Спасибо, Ольгра, ты свободна, – ласково пропел Главный. – Готовь ребят, мы выдвигаемся в поместье через десять минут. И предупреди Клио и Джирса, чтобы переправили заложников ближе к полуночи. Тогда и начнем ритуал.

– Конечно, профессор.

Великанша удалилась, и Эдвин Гарлоу объяснил:

– Последний теракт произошел, пока мы общались. К сожалению, мы достаточно далеко от города, чтобы слышать взрывы, но, полагаю, твои друзья, – Вильям, Велма и мистер Шпритц, – уже мертвы, а таверна «В тихом омуте» разобрана по тлеющим бревнышкам. Погиб и мэр, так как одна из бомб предназначалась Песочной Крепости. Уничтожен вокзал, разрушены пара башен в Гнездовищах и объята огнем северная часть Западного Склона. Все гармонично.

Внутри поселилось мерзкое чувство опустошения. Я с трудом сдерживал нахлынувшие слезы.

– Ты просто чудовище, Эдвин Гарлоу, – только и смог выдавить я.

Тот обворожительно улыбнулся и пропел:

– Еще увидимся. Беседа была занимательной. Право слово, она принесла немало удовольствия, однако мне уже необходимо удалиться.

Он скомкал рисунок Нециса и бросил его на пол, затем убрал нож для писем в карман и покинул комнату.

Тролль порвал путы и пригрозил, чтобы я не рыпался. Схватил меня за шею и потащил в основное помещение конюшни. С помощью других экстремистов, он отвел меня к столбу, усадил на кучку сена и связал руки за спиной так, чтобы я обхватывал этот столб сзади. Возможные телодвижения свелись к минимуму, а запястья отозвались ноющей болью, когда их вновь стянули веревкой.

– Присматривайте за ними, – напоследок сказал профессор. – Идем, Сэмюэль, у нас еще много дел.

Они прошли меж разбросанных тел бедных заложников, особо не оглядываясь по сторонам. Надменный маг в пальто из соболя с гордостью расхаживал по конюшне, как принц на собственном балу. Другие экстремисты негромко переговаривались и смеялись. Противники находились в состоянии душевного подъема, а я, наоборот, упадка.

У профессора остались все козыри. Воздушный Молот, Кристалл Хранителя... И в целом, Эдвин Гарлоу прав. Мы проиграли. Вся Салия проиграла. Все, кто мог бы помочь, заняты в городе, и они даже не подозревают, что логово террористов находится в паре сотен ярдов от Марбурга. Спасения нет.

С такими обреченными мыслями я и сомкнул глаза. Пусть все закончится быстро...

Затылок прижимался к влажному, пропитанному водой, столбу. Май в этом году выдался очень дождливым. Сквозь многочисленные дыры в крыше капала прозрачная жидкость, попадала на волосы и стекала за шиворот. Дрожащее от холода тело поражали невыносимые вспышки боли то в одном, то в другом месте. По крайней мере, эти ощущения длились первые пятнадцать минут, затем превратились в неприятное покалывание. И только тогда я смог нормально осмотреться...

Террористы на нас, заложников, особого внимания не обращали. Не общались, не били, не давали пить. Могли шикнуть на тех, кто начинал разговаривать, а если связанные пленники не понимали предупреждений, то смело распускали руки. Среди заложников обнаружился и пухлый торговец Эдвард Рич. Румяный и круглолицый ранее, теперь он выглядел угрюмым и изнуренным.

По конюшне важно прохаживался маг в белом пальто. Лицо широкое, нос мясистый, подбородок украшает подстриженная бородка. Волшебник то и дело поглядывал в окно, ожидая наступления долгожданного часа их триумфа.

Плененные жители Марбурга шарахались от живых теней. Отодвигались от расплывчатых фигур, отползали от них подальше, а тем, похоже, нравился исходящий от плодов экспериментов Эдвина первобытный всепоглощающий ужас. Они им насыщались. Однако повторюсь, вели себя экстремисты не агрессивно.

Рядом со мной сидел, прислонившись к стене, мужчина с темным ежиком волос. Скулы впавшие, острый нос, ямочка на подбородке, глаза закрыты. Заложник либо спал, либо медитировал. Резко распахнув веки, он наткнулся на мой измученный взгляд.

– Несладко тебе досталось, да? – участливо осведомился он.

Я отвернулся. Ребро болело, словно его подтачивали хирургической пилой.

– Меня, кстати, зовут Синклером. А тебя?

Надсмотрщики находились на некотором расстоянии, так что я позволил себе тихо прошептать:

– Эван.

– Очень приятно, – в тон мне подстроился мужчина, произнося слова негромко и с осторожностью. – Жаль, не могу пожать тебе руку.

Я не сдержал хихиканья, и экстремисты обратили на нас свои взоры. Пришлось сделать вид, что я поперхнулся слюной. Стал кашлять, и резкая колющая боль пронзила горло – память от удушающего приема Сэмюэля.

Снаружи грохнула молния, и начался настоящий ливень. Капли безудержно барабанили по крыше и падали нам на головы.

Когда надсмотрщики потеряли к нам интерес, Синклер придвинулся ко мне ближе. Ему только связали руки за спиной, так что ногами тот перебирал вполне свободно.

– Кажется, мы в полной заднице, да?

– Верно подметил, – кивнул я. – Но мне кажется, будто ты совсем не расстроен.

– А с чего ты взял, что я расстроен? – искренне удивился мужчина, губы расплылись в улыбке. – Я всегда на позитиве и в каждой ситуации умею находить светлую сторону.

– И что хорошего ты можешь сказать о нашем нынешнем положении? – бросил я.

– Например, тебе не нужно сдавать летнюю сессию.

Я сжал челюсти, чтобы подавить смешок. Да, этот Синклер меня забавлял, но... Но как он узнал, что я студент? На мне не было университетской формы, а в короткой беседе я не упоминал о том, что учусь.