– Я думала, ты дождешься конца службы? – промолвила она, приблизившись.

– Просто подумал, что лишний тут и решил уйти.

– Что ты! – удивилась она. – После того, что ты пытался сделать, ты не имеешь права такое говорить. Ты хотел спасти Илая, и смог бы, если бы тебя не задержали те куски глины. Кстати, я очень волновалась за тебя. Но все равно понимала, что ничем смогу помочь. Только под ногами буду путаться.

– Не стоило переживать, – пожал я плечами. – Я умею постоять за себя.

– Я рада, что все обошлось, и ты в полном порядке. Как думаешь, ректор не узнает о нашем проступке.

– Не беспокойся насчет этого. Я слышал, что на следующей неделе профессор Гарлоу проводит собрание, и я уверен, что он поведает об инциденте, усилит охрану Кристалла и пообещает наказать виновных. Мы с тобой переполошили весь университет, однако никто не станет нас подозревать. Свидетелей не было, твои родители ничего не скажут, концы в воду, – подытожил я.

– Вот и славно!

У Мадлен явно поднялось настроение. Бледные щечки порозовели. Ледяная маска траура, прикрывшая ее истинную красоту, слегка оттаяла.

– Ты не обижаешься?

– На что? – спросил я.

Студентка выдержала паузу, подбирая слова.

– Получается, что я использовала тебя в личных целях. Мне одной ни за что не удалось бы проникнуть в башню...

– Ты пошла на это ради брата. У него не было шансов выжить, и ты рискнула излечить его с помощью сомнительной, н изученной магии. Я не обижаюсь и не виню тебя. И думаю, Илай бы тоже не винил. Наоборот, ты подарила ему надежду на спасение. Это дорогого стоит. И Илай был бы за это благодарен.

– Спасибо, – прошептала Мадлен и опустила глаза.

Затем выпрямилась.

– Спасибо тебе за все, что сделал! – просияла студентка.

Я видел, что ей нужно вернуться к службе, однако также видел, что ей хочется еще на минутку остаться. Возможно, это было не самое удачное место и не самое лучшее время, но я решился.

Приблизился, мягко обхватил Мадлен за талию. Она слегка улыбнулась, и первая потянулась к моим губам.

Седоусый сторож учтиво отвернулся.

Пробираться через ельник было нелегко.

Мохнатые лапы деревьев лезли в лицо, пожухлые темные иголки царапали кожу. Спасало то, что Фрейн шел впереди, и его мощное тело принимало основной удар на себя. Мне же оставалось следовать за широкой спиной и придерживать те ветви, которые отодвигали в сторону плечи мужчины.

Мы с Мадлен не виделись две недели. Единожды она подсела ко мне в столовой и сообщила, что ее отец желает поохотиться со мной на грядущих выходных. Я воспринял предложение положительно и нашел в этом мероприятии способ ненадолго отвлечься от работы. Просто подышать лесным воздухом, в конце концов, таким свежим и бодрящим. Далее обед прошел в полном молчании. Девушка торопливо съела тарелку супа, выпила стакан компота и ушла восвояси. Скорее всего, студентка еще не оправилась от страшной потери брата, и я не давил на нее. Дал немного времени.

Тот памятный поцелуй возле калитки кладбища, возможно, положит начало чему-то новому и светлому. Однако смущали два обстоятельства.

Во-первых, вполне вероятно, что Мадлен рядом со мной будет в постоянной опасности.

Во-вторых, орден не одобрит интрижки в университете. Я не собираюсь писать в отчетах о своих личных делах, но Папа рано или поздно об этом прознает.

Меня же, в свою очередь, терзало мучительное чувство потери. Потери близкого и дорогого человека. Нас с Марси многое связывало, и мы крепко дружили еще с самого моего поступления в орден. Я больше не строил иллюзий и смирился с ее смертью. Осталось только найти тело бедной девушки и похоронить его как подобает.

Тем временем мы преодолели ельник и вышли на небольшую тропу.

– Еще не закоченел, Эван? – изо рта мистера Фитцжеральда вырвалось облачко пара.

– Нет, сэр.

– Бррр! Какой морозный день!

Я угрюмо кивнул.

Позапрошлой ночью крупные хлопья снега посыпались на улицы Марбурга и продолжали падать до самого вечера. Вся округа города, словно по волшебству, превратилась в красивую зимнюю картинку. Стволы деревьев покрылись тонким инеем, захватившая простор белизна слегка слепила глаза. До сугробов дело еще не дошло, зато в прослойке снега на земле утопали щиколотки. Хорошо, что мы с мистером Фитцжеральдом переобулись в теплые сапоги. Теперь никакая простуда не угрожает.

Не было слышно никаких звуков. Птицы смолкли. И только ветер иногда шелестел кронами елей, прогуливаясь между ними.

Поверх рубахи я натянул меховой жилет. К нему двумя ремнями крепился притороченный сзади тяжелый арбалет, укрытый чехлом, чтобы непогода не испортила тетиву. Оружие пряталось под теплым коверкотовым плащом. К тому же я взял на себя обязанность таскать мешок с болтами. Отец Мадлен носил такое же оружие. Он также повесил на пояс разделочный нож и перекинул через плечо сумку со снедью. Несколько простых сэндвичей и бутылка с водой. Ничего особенного. Мы не собирались задерживаться в лесу надолго.

– На медведя поохотиться не получится. Они, небось, все уже в спячке, – пропыхтел Фрейн. – Надеюсь, хоть на оленя выйдем.

– На все воля Хранителя.

– Говоришь, как те безумные фанатики с Храмовой площади, – хохотнул мужчина.

Мы побрели вперед по тропинке. Пространства вполне хватало, чтобы идти плечом к плечу, а не друг за другом.

– И тем не менее к этим святошам прислушиваются. Видимо, не такие уж они и сумасшедшие, – философски заключил я.

– Ты сам-то веришь в Хранителя? В то, что он наблюдает за нами?

– Нет, мистер Фитцжеральд. Но не вижу ничего плохого, если эта вера кому-то дает надежду и помогает жить.

– Можно иметь идола, однако не стоит его одушевлять, – пропыхтел Фрейн. – Да, Хранитель когда-то жил и в свое время победил Нециса. Но он обычный человек, пусть и сильный волшебник. Ни один смертный не способен прожить столько времени. Так что байка о его бессмертии и, тем паче, о том, что Хранитель присматривает за людьми – сущая брехня. Это здорово, что мы не забываем его подвиг, и все-таки в тяжелой ситуации не надо рассчитывать на мертвеца. Если твоей семье угрожают, спасет вот это, – Фрейн приподнял ладони, сжав их в кулаки.

Поднялся прохладный ветерок, я поднял ворот плаща. Мы уходили все глубже в лес, заметенная снегом тропинка вела нас вперед.

– А как прошло собрание с ректором? – поинтересовался Фрейн.

– Долго рассказывать, – отмахнулся я. – В целом, ничего хорошего.

– Мы никуда не торопимся.

Я посмотрел на спутника, вздохнул.

– Собрание произошло позавчера в главном холле, когда закончились занятия и лекции. На него пришли все студенты. Во главе зала – там, где находятся разноцветные витражи...

...вышел профессор Эдвин Гарлоу. В этот день он был особенно мрачным. Кустистые темные брови сведены у переносицы, что не предвещало ничего хорошего. Выглядел ректор, как обычно, с иголочки – в черном строгом костюме, галстуке и длинноносых туфлях.

Увидев профессора, студенты затихли. Смолкли разговоры и перешептывания, в зале чувствовалось напряжение. По обе стороны от постамента, рядом с Эдвином Гарлоу встали другие учителя. Холодная ярость, переполнявшая ректора, заставляла их нервничать, переминаться с ноги на ногу и бросать друг на друга испуганные взгляды.

– Уважаемые студенты, – по залу пронесся громогласный голос. – Хочу поблагодарить вас за то, что пришли. Начну без особого вступления. В университете случилось нечто, сильно огорчившее меня. Как вы все знаете, нашему заведению выпала великая честь оберегать, думаю, самый главный артефакт Хранителя. И не секрет, что Кристалл находится в центральной башне. Он надежно охраняется, и все же никому в здравом уме не придет в голову похитить священную реликвию. Я сильно ошибался на этот счет...

Живая масса студентов беспокойно зашевелилась.