Праздник Духов совпадает с Новолетием. То есть с днем, когда четыре времени года сменяются следующими. И эта дата выпадает на середину зимы, на конец декабря. Полуночный час признается мистическим. Парадоксально, но даже опытные волшебники признают, что магические эманации в разы усиливаются. Не зря светлозары выбирают именно это время для проведения лесных ритуалов, ведь Природа, которой они поклоняются, тоже своего рода одна из разновидностей магии.
С Мадлен мы встретились в назначенном заранее месте – у старой церкви. Карета доставила девушку, кучер сполз с передка, чтобы открыть для нее дверь, но я опередил его.
– Как мило, – улыбнулась Мадлен, подавая руку.
Мне на ладонь легли ее пальчики, спрятанные под тканью кожаной перчатки. Студентка с легкостью спустилась, сапожки ударились о поверхность расчищенной дороги. Я расплатился с кучером и взял ее за руку. Мы направились вглубь Храмовой Площади, старейшего района города. В окнах окружающих домов горели свечи, отчего казалось, будто со всем сторон на тебя глядят крохотные светлячки.
– Это очень красиво, – выдохнула спутница.
Я поддержал ее утвердительным кивком.
– С Праздником Духов!
– Да здравствует Новолетие!
– Ваши близкие рядом! Духи вокруг нас!
Народ ликовал.
Веселые марбургжцы, снаряженные пылающими факелами, яркими фонарями и светильниками, спешили на празднование и горланили не жалея глотки, поздравляя всех вокруг. Плотный старикан, укутанный в мощный тулуп, раздавал детям сладости. Просто так, без повода. Пожилой мужчина собрал возле себя большую толпу ребятишек, и они, пользуясь большим скоплением возле деда, отбегали, делали круг и возвращались к нему в надежде на то, что старик их не запомнит и выдаст новую порцию шариков из сахара и меда. Не сомневаюсь, что мужчина знал, что конфеты переходят к одним и тем же сорванцам, но тот, судя по всему, не имел ничего против.
– Как будто и не было никакой атаки, – задумчиво промолвила Мадлен. Из ее рта вырвалось облачко пара. Мы добрались до перекрестка и свернули на улицу Святых Мучеников. – Марбургжцы радуются от души, сегодня праздник. Готова поспорить, что им есть кого вспомнить в этот день. Смерть родственников не должна вызывать веселья, но если им кажется, будто близкие рядом, то это наверное хорошо.
– Думаешь о брате?
– Если честно, да. Быть военным для Илая – истинное призвание. Он всегда был бойцом. Если кто-то в школе обижал меня, Илай немедленно лез в драку и всегда выходил победителем. Никто не мог одолеть его.
Глаза Мадлен мечтательно скосились вправо и вверх.
– Помню, как мы играли детьми. Носились друг за другом по дому, когда отсутствовали родители, и однажды разбили любимую вазу матери, привезенную с Архейского архипелага. Это сделала я. Задела плечом постамент, когда пробегала мимо, и ваза из хрупкого фарфора упала на пол, разлетевшись на крупные осколки. В тот момент я поняла, что от отцовского ремня не спастись. Родители вернулись с работы, и Илай сказал им... Сказал, что вазу он разбил. Брата наказали, сидеть он смог только к следующим выходным. Меня так и подмывало признаться папе, что я уничтожила драгоценность, но знала, что Илай бы этого не одобрил. Он защищал меня от целого мира, а потом он записался в ряды Салийский Стрелков, затем примкнул к Ночным Цикадам. После командировки на землю некромантов, он вернулся с тяжелым заболеванием. Проклятая огненная болезнь. Я мечтала спасти Илая и узнала, что магия Кристалла Хранителя способна сотворить чудо.
– Мадлен, я знаю, что было дальше.
– Прости, что подвергла опасности твою жизнь, – произнесла девушка, глядя куда-то себе под ноги. – Мне очень стыдно за это. Я не думала, что артефакт охраняют глиняные стражи. Думала, что кроме магической печати у Кристалла нет никакой защиты...
– Я не держу на тебя обиды или злости, – прервал я ее, остановился и развернулся к девушке. – Затея с Кристаллом изначально была безумной и глупой авантюрой. Мы с тобой не только нарушили ряд университетских правил, но и рисковали своими жизнями. И риск оправдан. Ты хотела спасти жизнь брату, и он бы оценил это. Илай – боец до мозга костей, и он принял смерть с открытым забралом, как настоящий солдат. Самое главное, что ты пыталась, а надежда умирает последней.
Она смотрела на меня внимательно, затем крепче сжала руку.
– Спасибо, Эван. Для меня это много значит.
– Идем уже на праздник, – ободряюще улыбнулся я.
Поднялся морозный ветер, его дыхание щипало ноздри. Мы обогнали чету великанов, торопясь к башне с часами, которая, кстати, уже выглядывала из-за крыш домов.
– А ты скорбишь по кому-нибудь? – спросила Мадлен.
– Да, – ответил я. – Недавно погибли два очень хороших человека. Мне их очень не хватает.
Конечно, Гренна нельзя назвать образцовым гражданином, но каждая смерть агента ордена Меча и Короны – большая потеря.
– Мне очень жаль.
Площадь, где и намечалось празднество, могла вместить в себя всю армию короля. Она занимала огромное пространство, посреди которого раскинулся куполообразный шатер. Полотно шатра исходило волнами от вечернего ветра, но в целом конструкция выглядела надежной. У входа толпилась колонна людей, выстроенная в очередь. Бдительная стража проверяла документы у каждого и впускала внутрь по одному. Было шумно.
Мы с Мадлен заняли свое место и принялись терпеливо ждать. Башенные часы показывали половину двенадцатого, и я всерьез забеспокоился, что Новолетие мы встретим здесь, на темной площади, дрожащие от холода.
Мимо прошествовал отряд Бешеных Псов. Впереди маршировал мужчина, тело которого заковано в стальной доспех. На переднем листе панциря, – примерно на уровне груди, – выгравирована оскаленная пасть бульдога, а по бокам брони топорщился мех. Даже тыльную сторону ладони и пальцы сверху покрывают сегменты доспеха, выкованные специально под этого человека. Голову венчает тяжелый армейский шлем. При ходьбе бряцают наколенники. За поясом болтается револьвер с перламутровой рукоятью. На плече повязана красная лента. Символ десятника.
Сначала я не удосужился посмотреть на его лицо, но стоило поднять глаза, как я ахнул. Бешеный пес равнодушно зыркнул на меня и замер на месте.
– Чтоб мне провалиться! – воскликнул он так громко, что гомонящие сзади люди захлопнули рты так неожиданно, что клацнули челюсти. – Гляньте-ка, кто здесь! Неужто судьба подкинула мне шанс встретить тебя снова.
– Здравствуй, Ричард, – поприветствовал я, протягивая ладонь.
Рукопожатие оказалось жестким, будто сунул пальцы в железный капкан. Такой эффект создавала броня Бешеного Пса.
– Как твоя жизнь? – поинтересовался я.
– Моя? Прекрасно, лучше не бывает. Пока ты здесь отдыхал, мы с парнями повязали банду разбойников в Гешле. Я лично схватил их главаря за яйца и... О! Прошу прощения! Среди нас дама. Почему ты нас до сих пор не познакомил, Эван?
«Пока ты здесь отдыхал», – эхом пронеслись в голове слова вояки. Да уж! Было вовсе не до отдыха!
– Это Мадлен, – представил я девушку. – А этот веселый забияка – Ричард Саннерс. Нам довелось пересечься в прошлом и при весьма суровых обстоятельствах.
– Мне очень приятно, – оживленно прогудел элитный солдат и поцеловал протянутую ладонь студентки. – Друзья Эвана – мои друзья.
– А что за суровые обстоятельства? – полюбопытствовала Мадлен.
Девушку забавлял Ричард. Простой парень, не стесняющийся в выражениях.
Прежде, чем ответил Бешеный Пес, я сказал:
– Ничего особенного. Произошла небольшая потасовка, вот и все.
Взгляд мой показывал Ричарду, что об атаке живых теней не стоит распространяться. И он понял намеки.
– У взрослых мальчиков есть свои секреты, – подмигнул Бешеный Пес.
– Ты не носил повязку десятника в нашу прошлую встречу, – перевел я тему.
– Ах да! – спохватился Ричард и хлопнул себя по лбу. – Я же не договорил! Я поймал опасного бандита в столице Большой Земли живым и предал его суду. Бедолага сопротивлялся, пришлось ему сломать руку, но все же он остался цел и относительно невредим, хотя судья подписал указ о доставке преступника живым или мертвым. Ну и начальство, – воин поднял палец вверх, указывая в небо, – оценило мои заслуги и подарило ленту. А потом нас переправили в Марбург. Ваш мэр так трясется, когда слышит слово «террористы», что пускает пузыри в подштанники, поэтому позвали нас, чтобы защитить город.
