Приступ отступил.

Я выровнял дыхание и поднялся с колен.

– Все хорошо, мистер Хардклиф, – поспешил я успокоить преподавателя. Обернулся и увидел обеспокоенное лицо тролля. – Я немного простудился за выходные.

– Нужно одеваться теплее – наставительно кивнул учитель боевых искусств. – Мы с тобой повторим забег на кабана, когда снег растает, а? Что скажешь, Эван?

– Как обычно – с вас оружие, а с меня компания, – отозвался я. – Извините, мистер Хардклиф, очень спешу.

– Конечно, конечно, – рассеянно пробормотал Сэмюэль, а когда я отошел на несколько шагов окликнул: – Эван! В Марбурге сейчас опасно. Профессор Гарлоу уже предупреждал студентов на собрании, но я повторю еще раз. Постарайся не выходить за пределы этих стен. Кто знает, где затаились экстремисты?

Мы смотрели друг другу в глаза. Вертикальные кошачьи зрачки тролля выражали заботу, в них я не увидел и намека на угрозу, но все равно не стоило отметать, что наставник может помогать террористам. Теперь я подозревал всех. Верить можно только Киру, Мадлен и Ильзе.

– Хорошо, не буду.

– И не забывай держать себя в форме. После праздников я буду обучать вас, студентов, новым приемам. Понадобится вся выносливость, которая есть.

– Если благодаря вашим урокам я смогу побеждать наглого Алдо в каждом спарринге, то пожалуй, буду ждать с нетерпением.

Сэмюэль напоследок махнул рукой и отправился по своим делам.

В библиотеке следует поддерживать тишину. Но настоящей тишины, как таковой, быть не может. Помещение всегда наполнено звуками – шелест листаемых страниц, перешептывание, скрежет пера о поверхность бумаги... Сейчас же тишина была чуть более полной, почти осязаемой. В воздухе стоял плотный запах библиотечной пыли. Я слышал шуршание веника, повернулся на звук и заметил уборщика. Хмурый и невыносимый, он как раз закончил подметать полы и двигался в мою сторону с полным совком грязи.

– Убирайся с дороги, щенок, – проворчал он, хотя я даже не стоял у него на пути.

Сегодня он находился в особенно мрачном расположении духа. Густая борода вздымалась и опускалась в такт дыханию, лысый череп поблескивал в свете лампы, а из-под бровей выглядывали злые глазки.

Я бы, пожалуй, обрадовался бы, если бы этот гнусный тип оказался сообщником врага. Кому-кому, а ему давно уже следует дать в морду.

Уборщик прошел мимо, и я направился к стеллажам с книгами. Пожилая библиотекарша, ввиду отсутствия посетителей, со скучающим видом читала толстый фолиант. Меня она одарила равнодушным взглядом. Я попросил у нее карандаш и лист бумаги, затем углубился в недра читального зала, нацарапал короткую записку. Получилось нечто вроде: «Я цел и невредим. Скоро навещу тебя. Друг». Не хотелось указывать свое имя из здравых соображений. Тем более Ильза и так поймет, кто оставил послание для нее. Записку вложил в томик Голдинга.

В дальнем углу библиотеки я заметил Мадлен. Она сидела, скрестив под столом ноги, водила пальцем по строчкам раскрытой книги и беззвучно шевелила губами. Я направился к ней. Улыбался, хотя сам того не понимал.

– Привет, Мадлен.

Она оторвалась от чтива.

– Это ты? – произнесла она, вскочила с места и заключила меня в объятия. Ее руки юркими змейками пробежали по моему телу и соединились за спиной. – Как же я рада тебя видеть!

Я прижал ее к себе, погладил по плечу, втянув ноздрями запах, исходящий от волос. Фиалка и дикая орхидея.

– Где же ты пропадал? – прошептала она, уткнувшись лицом в мою грудь.

Из-за этого я ощущал некоторую неловкость и наслаждение одновременно.

– Меня обнимают уже третий раз за день, – промолвил я. – Возвращаться приятно.

– Это не смешно, – студентка рывком отпрянула назад. – Я волновалась, а ты взял и просто так исчез. Испарился. Ни слуха, ни духа. Мог хотя бы предупредить там, в холле, что собираешься уехать или... Или... Куда ты там запропастился?

– Извини.

– Я так переживала, – по идеально гладкой щеке Мадлен скользнула единственная слеза. Девушка тут же вытерла ее, как будто боясь показаться слабой. – Я же переживала, ночи не спала. Отец про тебя спрашивал. Ты же мне, в конце концов, не чужой человек, Эван.

– Извини, я сильно виноват перед тобой, – попытался я разрядить обстановку.

Мы вместе многое пережили и это нас сблизило. Мадлен права. Мы далеко не чужие люди.

– Я и сам не знал, что так получится.

– У меня было плохое предчувствие в тот день, – пробормотала Мадлен. – А потом ночью происходит террористическая атака на город. Это как-то связано?

– Давай немного потише, – попросил я, обратив внимание, что библиотекарша уже не читает книгу, а только делает вид. На самом деле, пожилая дама прислушивалась к нашему разговору.

– Ответь мне, – сказала девушка, но уже тоном пониже.

Над ответом я поразмыслил некоторое время. Наверное, будь Марси жива или же если бы я не знал о ее гибели, я бы солгал, но смерть агента как-то изменила меня.

– Да, связано, – выдохнул я.

На лице Мадлен отразился испуг.

– Ты что? Ты связан с террористами? – протянула она и сразу закрыла себе рот ладошкой. Слава Хранителю, эти слова не вырвались наружу выпущенными из тесной клетки голубями, а лишь взлетели безобидными воробушками.

Библиотекарша не могла их услышать.

– Нет, что ты, – возразил я, выставив перед собой руки.

Девушка не попятилась в испуге. Наоборот, облегченно выдохнула.

– Прости, что я так подумала, Эван. Но я должна была спросить.

– Понимаю.

– Ты расскажешь мне, как ты связан с той ночью?

– Не думаю, что ты захочешь это услышать, – покачал головой я. – По крайней мере, не здесь и не сейчас.

– Но ты мне можешь рассказать, если я попрошу?

– Да.

Мадлен едва заметно кивнула, соглашаясь со своими мыслями.

– Присядь, давай поговорим.

Мы опустились на стулья и долго беседовали. Обсуждали ту злополучную ночь. События в городе, указы мэра, происходящее в университете и за стенами его...

Дневной свет за окном потускнел, к вечеру усилился снегопад. Учебник по истории, лежащий между нами, одиноко покоился на столешнице, отставленный к ее краю.

– Через две недели Праздник Духов. У тебя есть планы на этот день? – задала вопрос Мадлен.

– Абсолютно никаких.

– На Храмовой Площади, у башни с часами, будет празднование. Как и в прошлом году, будет большая ярмарка под навесом. Развлечения, фуршет, вино... Как ты смотришь на то, что мы пойдем туда вместе?

– Очень положительно, – улыбнулся я. – Давай позовем твоих родителей. Уверен, мистер и миссис Фитцжеральд, не откажутся весело провести время.

– Они те еще домоседы, – усмехнулась Мадлен. – Не любят столпотворений, предпочитая встретить Новолетие дома, наедине друг с другом. Однако после празднования, мы обязательно зайдем ко мне, чтобы вы пообщались. Отец только о тебе и говорит!

– Правда?

– Я не шучу, – студентка посмотрела на улицу. – Темнеет. Я ждала тебя в университете, а теперь хочу уйти домой. Зная, что с тобой все в порядке, я хочу вернуться и обрадовать родителей. Они тоже волновались.

– Передай, что я сожалею о том, что встревожил всех.

– Ты ведь и сам можешь передать, если проводишь меня.

– Мадлен, – я одарил девушку проницательным взглядом, – ты же не думала, что я отпущу тебя одну, идти по вечернему Марбургу. Особенно в свете произошедших событий.

Собеседница протянула мне руку, я бережно обхватил маленькую ладошку и галантно помог студентке встать.

Праздник Духов – важный праздник для всей Салии. По поверьям, в этот день умершие родственники и друзья могут наблюдать за тобой, быть рядом, несмотря на то, что покинули мир живых. Верующие часами разговаривают с духами, зажигают свечи, чтобы привлечь их в свой дом. Считается, что умершие могут нас слышать и ходят слухи, что в зеркале может мелькнуть лицо невидимого собеседника или же по комнате пронесется тихий шепот. Призраки существуют, и Ильза тому доказательство, но духи – это нечто иное. Они пробуждаются только один день в году, и многим людям легче от мысли, что погибший человек где-то рядом.