Извилистые артерии пульсировали в висках, дыхание участилось. Я вряд ли понимал, что делаю. Пальцы мои сомкнулись на горле забияки, я не давал ему вынырнуть. Тот смотрел на меня через стекло пресной воды, глаза широко распахнулись от изумления. Рот Крейга открылся в истеричном крике, но из него доносилось лишь невнятное бульканье и вылетали мелкие пузыри.

– Эван, хватит!

Я смотрел на беспомощные судороги этого мерзкого, гадкого человека, и наслаждался моментом превосходства. О да! Я испытывал удовольствие.

Крейг барахтал руками, точно лопастями мельницы, хватался за мои запястья в надежде ослабить хватку. И я чувствовал, как силы покидают его.

– Эван, перестань! Кому говорю!

Брызги воды попадали на онемевшее от ударов лицо. Кажется, с рассеченной щеки падали капли крови, но я не обращал на мелочи никакого внимания. Хулиган перестал сопротивляться, его веки сомкнулись, а пальцы больше не цеплялись за мою кожу.

Вдруг нечто тяжелое толкнуло меня в сторону, освобождая несчастную жертву. Крейг вынырнул и принялся жадно глотать драгоценный кислород.

Рядом стоял отец. Его вид отрезвил меня, Кровавая Луна отступила. Мир обрел прежние, повседневные цвета. Как оказалось, он звал меня, но я не слышал слов. Крейг глядел на меня совсем иным взглядом. Тогда, распластавшись в Заповедном Пруду, он понял, что не стоит со мной связываться и больше не цеплялся...

Открываю глаза.

Потолок, освещенный лучами солнца, слегка подрагивает и плывет в сторону. Смотрю на него, как сквозь алую призму, впрочем, как и на остальные вещи.

В тот злопамятный день покалеченного светлозара отвезли в город, в больницу. После того, как его выписали, вся семья Золотых Листьев покинула окрестности Квинна, посчитав, что их отпрыск нарушил священные законы Природы и обидел животное. Старейшины решили, что это клеймо позора не оставило другого выбора. Такая почтенная и древняя семья с великой родословной попросту отбыла из нажитых мест из-за проделки одного сопляка. Даже не представляю, как влетело Эвереллу...

Что касается нас с Крейгом, мы больше не пересекались. О том, что я его чуть не утопил у Заповедного Пруда, знали только трое. Я, он и мой отец. Лежащий без сознания светлозар пропустил трагическую сцену. Больше об это не ведала ни одна живая душа, и я думал, что тот мрачный день забудется по прошествии нескольких лет. Но нет! Я помню все так ясно и четко, будто это случилось вчера. Наверное, никто не сможет навредить человеку сильнее, кроме него самого. Воспоминания, причиняющие боль, способны ранить не хуже вражеского клинка.

После похода к кладбищу, я вернулся в комнату под утро. Рассел до сих пор крепко спал, – одеяло на его груди приподнималось и опускалось в такт дыхания, – мне не составило труда тихонько переодеться и упасть на свою кровать. Позже сосед отправился на занятия, сетуя на ноющие мышцы после тренировок с троллем. Я кисло посочувствовал ему, и больше мы не перемолвились ни единым словом.

Весь день провел в постели, и следующий тоже.

Просто лежал то на одном боку, то на другом. Бессонная ночь наградила набрякшими фиолетовыми мешками под глазами, болезненным видом. Рассел пытался выяснить, в чем дело, однако мне не хотелось разговаривать. Под вечер явился Кир. И когда он увидел меня, то был, мягко говоря, удивлен.

– Невероятно! – возмутился он. – Ты себя в зеркало видел?

– К сожалению, да.

– Хоть ел чего-нибудь?

От этих слов желудок застонал, да так громко, что молодой некромант услышал его урчание. Пробормотав: «Так я и думал», тот выудил из рюкзака сумку. Я потянулся к нему взглядом, пытаясь по очертаниям разгадать, что внутри. Рот немедленно заполнила противная вязкая слюна.

В сумке оказались три больших бутерброда. Я понял, насколько был голоден, когда выхватил один из них из рук Кира и вцепился зубами в мягкий хлеб, которых находился сверху и снизу бутерброда.

От Кира несло какими-то специфическими запахами. По ним нетрудно догадаться, что у студента опять проходили занятия в анатомическом кабинете. После этих пар обычно рядом с нами никто в столовой не садился.

– Вода есть? А то всухомятку вредно! Там? Хорошо. Сейчас налью. Да не глотай так жадно, надо пережевывать!

– Ты фто, мой отец? – огрызнулся я с набитым ртом. – Дафай не будем фести гастрономические споры.

– О каких спорах идет речь? Даю тебе бесплатную рекомендацию, как будущий врач, – хохотнул он, подавая воду. – А еще ты мне говорил, что плохо питаюсь! У самого вон аж скулы вылезли. Надо было так себя довести!

Дожевав все три бутерброда, – очень вкусных, кстати говоря, – я сердечно поблагодарил товарища:

– Спасибо, Кир.

– Это все из-за той девушки? – полюбопытствовал студент.

Я лег на спину и закинул руки за голову. Насыщение даровало чувство блаженства.

– Да. Я предполагал, что она мертва, но когда увидел... Проклятье! Это оказалось неприятной неожиданностью.

– Знаешь, можешь сколько угодно убиваться по поводу этой утраты, но помни о своей миссии, – лицо Кира было серьезным, как никогда. – Помни о том, что в университете прячутся террористы и, возможно, ее убийца тоже. Помни...

Ты помнишь, что случилось на Заповедном Пруду?

– Хватит! – взревел я. – Прекрати!

Я быстрым движением выглянул из-за спины Кира, чтобы видеть, что кровать соседа пустует. И так знал, что Рассела нет в комнате, но беспокойство вынудило перепроверить.

– Старайся не раскидываться громкими словами. Стены тоже имеют уши.

– Извини, – потупился молодой некромант. – Я говорю к тому, что не видел тебя на лекциях. А это вовсе не выход провести в четырех стенах весь день, никуда не выходить, не показываться на людях и прогулять учебу. Я так понял, нашим врагом может оказаться кто угодно. Хоть преподаватель, хоть сам ректор. Твое отсутствие заметят. К чему тебе лишнее внимание?

Я поразмыслил над этими словами, и понял, что они не лишены смысла.

– Ты прав, Кир. Я приду завтра на учебу.

– Вот и славно, – хлопнул в ладоши друг.

– Еще раз спасибо за все, что ты для меня делаешь. Твоя поддержка очень... кстати.

– Мне очень жаль, что я не смог помочь и оживить твою подругу. Мне это не по силам.

– Да, тебе это не...

Я смолк на полуслове.

Кир озадаченно придвинулся и слегка потрепал меня за плечо. В эти секунды в моей голове ураганным ветром проносились мысли. Да, Киру не подвластно разговорить мертвеца, но у одной моей знакомой может это получиться.

– Эван? Ты в порядке?

– Да, просто задумался. Можешь оставить меня одного? Постараюсь уснуть.

– Конечно. Приходи завтра на лекцию по Основам Магии.

– Всенепременно. Там и встретимся.

– Заметано!

Когда Кир вышел, я остался лежать, и глаза лихорадочно блестели и метались то влево, то вправо. Мне нужно поговорить с Ильзой. Сегодня. Сейчас же!

Библиотекарша предупредила, что они закрываются через час.

– Мне только конспект дописать. Это займет немного времени, – выдал я, стоя перед ней.

В руке зажата сумка, с которой хожу на занятия. Там действительно находились рабочие тетради, я даже выложил их на широкую столешницу. Усевшись недалеко от библиотечной стойки, я выводил карандашом неровные линии. Первые две образовали нижний полуовал лица, их угол повторял изгиб подбородка, затем появились глаза, изящный нос и рот. Затем рука выводила локон за локоном длинных красивых волос. Пришел черед вырисовывать детали – густые брови, слегка пухловатые губы, вертикальная морщинка на лбу. Челку подлинее, набросать очертания шеи и наложить тени.

Пожалуйста! С тетрадного листа на меня смотрела Марси. На мгновение картинка изменилась. Серые линии волос, нарисованные безжизненным серым грифелем, обрели насыщенный черный цвет. Губы порозовели, а кожа налилась присущими ей оттенками. Лицо Марси ожило. Кажется, даже подмигнуло мне. Картинка резко изменилась. Потускнела, выцвела и превратилась в личину ожившего трупа. Бывшая напарница стала такой, какой я встретил ее на кладбище.