СОЛОВЕЙ И ЧИЖ Был дом, Где под окном И чиж и соловей висели И пели. Лишь только соловей, бывало, запоет, Сын маленький отцу проходу не дает. Все птичку показать к нему он приступает, Которая так хорошо поет. Отец, обеих сняв, мальчишке подает. «Ну, говорит, узнай, мой свет, Которая тебя так много забавляет?» Тотчас на чижика мальчишка указал: «Вот, батюшка, она»,— сказал, И всячески чижа мальчишка выхваляет: «Какие перушки! Куды как он пригож! Затем ведь у него и голос так хорош!» Вот как мальчишка рассуждает. Да полно, и в житействе тож О людях многие по виду заключают: Кто наряжен богато и пригож, Того и умным почитают. ЛОШАДЬ С ВОЗОМ Когда б приманчивость людьми не управляла, К чему б тогда годился свет? Куда б и не идти, теперь иной идет: Приманчивость ведет. А эта мысль мне вот с чего припала. Я видел, лошадь воз с каменьями везет, И очень лошадь уж пристала. Воз сена впереди идет; То, чтоб до сена ей добраться, Она, хоть через мочь, везти и надседаться, И так вперед все шла да шла, Пока воз с камнями до места довезла. ЛОШАДЬ И ОСЕЛ Добро, которое мы делаем другим, Добром же служит нам самим, И в нýжде надобно друг другу Всегда оказывать услугу. Случилось Лошади в дороге быть с Ослом; И Лошадь шла порожняком, А на Осле поклажи столько было, Что бедного совсем под нею задавило. «Нет мочи, говорит, я, право, упаду, До места не дойду». И просит Лошадь он, чтоб сделать одолженье Хоть часть поклажи снять с него. «Тебе не стоит ничего, А мне б ты сделала большое облегченье»,— Он Лошади сказал. «Вот, чтоб я с ношею ослиною таскалась!» — Сказавши, Лошадь отказалась. Осел потуда шел, пока под ношей пал. И Лошадь тут узнала, Что ношу разделить напрасно отказала, Когда ее одна С ослиной кожей несть была принуждена. СТРЯПЧИЙ И ВОРЫ Какой-то стряпчий был всем стряпчим образец. Такой делец, Что стряпческими он ухватками своими Пред всеми стряпчими другими Взяв первенство, к себе всех ѝстцев приманил; И, словом, так проворен был, Что часто им и тот оправдан оставался, Который сам суду в вине своей признался И суд которого на казнь уж осудил. В покраже двух воров поймали, И должно по суду воров за то казнить; А это воры знали. Однако как они о стряпчем тож слыхали, Что, если за кого возьмется он ходить, Бояться нечего, то стряпчего сыскали, Сулят ему, что за душей, Из краденых и денег и вещей, Лишь только б их оправить, А пуще бы всего от смерти их избавить. Ведь тяжко умирать, как есть кому чем жить! Надеясь от воров подарки получить, Стал стряпчий за воров ходить, И выходил, что их на волю отпустили, Всех вообще судей заставя разуметь, Что их напрасно обвинили: Вот каково старателя иметь! Как скоро их освободили, В дом стряпчего снесли они, что посулили. Благодарят И впредь дарить его сулят. Как это все происходило, Что стряпчий от воров подарки принимал И с ними в радости на счет их пировал, Уж на дворе не рано было; И стал гостей он унимать Остаться переночевать; А гости будто бы сперва не соглашались, Однако ночевать остались. Лишь только в доме улеглись, За промысл гости принялись: Не только что свои подарки воротили, Еще и стряпчего пожитки расщечили, Потом до сонного дошли и самого И в барышах ему бока отколотили, Оставя чуть живым его. Кто плутнями живет и плутням потакает, От них и погибает. СТРЕКОЗА Все лето Стрекоза в то только и жила, Что пела; А как зима пришла, Так хлеба ничего в запасе не имела. И просит Муравья: «Помилуй, Муравей, Не дай пропасть мне в крайности моей: Нет хлеба ни зерна, и как мне быть, не знаю. Не можешь ли меня хоть чем-нибудь ссудить, Чтоб уж хоть кое-как до лета мне дожить? А лето как придет, я, право, обещаю Тебе все вдвое заплатить». «Да как же целое ты лето Ничем не запаслась?» — ей Муравей на это «Так, виновата в том; да что уж, не взыщи; Я запастися все хотела, Да лето целое пропела». «Пропела? Хорошо! поди ж теперь свищи». Но это только в поученье Ей Муравей сказал, А сам на прокормленье Из жалости ей хлеба дал. |
