ВОЛК Газета «Земщина» открыла рабочий отдел, в котором призывает рабочих к «классовой» организации. Из газетной хроники. Долгонько я молчал. А правду молвить надо. В овечьей шкуре Волк прокрался как-то в стадо. Взобравшись на бугор, он к овцам держит речь: «Овечки, ярочки, подруги! Покажемте пример для всей округи, Что овцам незачем давать себя стеречь! Удрав от пастухов с их преданными псами, Докажем всем, что мы от Волка уберечь Себя сумеем сами. Да что! Ведь как-никак Волк тоже с головой: Смекнет он сам, что с нами Ему расчет прямой Сойтись на мировой. Подруженьки, нет спору, Что Волку не корысть Овец вповалку грызть Без вкусу, без разбору. Сподручней для него нас есть... по договору! Забыв, что было день назад, Мы с Волком поведем дела на новый лад. И я уверена, что сам он будет рад К обеду резать нас — законно и без риску — По нами ранее одобренному списку». Вот где — любуйтесь — грамотеи! В игре с рабочими им нечем козырнуть,—. Казалось бы: оглобли повернуть,— Так нет, пустились на затеи! Да не с того конца! Не скрыли хищного лица, Как ни рядилися в рабочие тулупы. Ведь басня вся моя — для красного словца,— Рабочий — не овца! А волки «Земщины»... ей, не по-волчьи глупы! СВАТОВСТВО
«Ну, чем, скажи ты мне, сынок мой не жених?» «Дочь у меня, чай, тож невеста Не из худого теста!» Вот были мужики! И не сошли ведь с места, А дело слажено у них: Едва ль не за вторым стаканом Толкуют о приданом. А только кулака, ей-ей, надул кулак: Жених известный был плутяга и маклак И бил в глаза фальшивым глянцем. Невеста же, хотя и впрямь брала И телом и румянцем, Однако же давно промеж парней слыла Девицею... с «изъянцем»! Слыхал я, что кадет стал нынче в женихах, Что к «прогрессистке» он заслал московских свах; — Не думайте, что сдуру или спьяна! — Купчиха хоть проста, да сдобна и румяна. А что касается изъяна, Девица — спору нет — с «грешком», Зато жених с «хорошим тоном». Так все покроется «законом» И золотым мешком! ТЕРЕХА Многие рабочие читают буржуазные господские газеты, потому что там пишут занятно. Из письма рабочего. У всякого Ермишки Свои делишки. А у Терехи дел — хотя б на полчаса. День целый паренек шныряет по заводу Да мелет языком: сначала — про погоду, Про сплетни разные, потом — про чудеса, Каких не слыхано и сроду, А там — хитрец каков! Ведь начал с пустяков — Ан глядь, в конец того выводит вавилоны Про власть и про законы, Про мирное житье, покой и благодать, Про старые порядки, Которые, мол, грех огульно осуждать, И про рабочий люд: ему б терпеть да ждать, А он туда ж — шумит, бастует без оглядки!.. Завод под вечер тих и пуст, Зато полна пивная лавка. Тереха тут. Вокруг Терехи — давка, Тереха — златоуст! Что ж так? Аль все вчера от пашни? Ужель рабочим невдомек, Что их морочит всех зубастый паренек, С хозяином сведя лихие шашни? Какое! Знают все. Наружу правда прет. Куда Тереха гнет, всем до чего понятно! А слушают взасос: «Что ж из того, что врет? Да врет-то как занятно!» Когда б я мог! Когда б имел я бойкий слог! Уж то-то б написал статейку Про «Речь», «Биржевку» да «Копейку», Не позабыв еще газеток двух иль трех, Что нравятся иным рабочим, До разного вранья охочим, Где что ни слово — брех, да ведь какой же брех: Не одного, а дюжины Терех! ПОЛКАН Заграй Полкана поносил Что было сил: «У, дьявол старый!.. Лежебока!.. Хозяйский прихвостень!.. Наушник!.. Егоза! Бесстыжие твои глаза!.. Подох бы ты до срока!» «Аль ты совсем оглох, Полкан: Сидишь — молчишь, как истукан. Что ж не проучишь ты буяна?» Приятель так — Султан — Спросил Полкана: «Ужель ты хочешь допустить, Чтоб стал Заграй тебя честить Пред целым нашим вечем?! Грызни как след его!!» «Ох, брат,— Вздохнул Полкан,— грызнуть я рад, Да нечем!» Кадет, кадет! Ну, что бы взять пример с Полкана, Чтоб не было обмана: Молчать бы, коль зубов уж нет! ГИПНОТИЗЕР
Помещик некий, быв изрядным фантазером, Задумал стать гипнотизером, Добыл из города два воза нужных книг, Засел за них, читал не две, не три недели — Едва ль не целый год, и наконец достиг Желанной цели: Любого мужика мог усыпить он вмиг! Да слуги барина к тому ж гневить не смели, Так стоило ему явиться средь двора, Как бабы, мужики и даже детвора Валились наземь и храпели. «Вот ум! Вот голова! — Прошла про нашего затейника молва Среди помещиков-соседей.— Подумать лишь, хитрец каков! Не надо больше тумаков: Почище найдена управа на медведей!» (То бишь на мужиков.) И в первый праздничек соседи мчат к соседу. Но пир гостям — не в пир, беседа — не в беседу, И преферанс — не в преферанс! Им гипнотический подай скорей сеанс! Без лишней канители Желанью общему хозяин уступил: Емелю-конюха в два слова усыпил. Все гости онемели! Хозяин между тем из сонного Емели Что хочет, то творит: «Емеля, говорит, Глянь, становой в деревню мчится!» Мужик томится: «Ой... братцы... ой... Разбой!..» «Постой, Никак — ошибка! Не разглядел я, виноват, К нам едет думский депутат!» У мужика — улыбка: «Вот будет рада... попадья... Стал депутатом... поп Илья!» Поповским голоском запел хозяин: «Чадо, Скажи, чего первей просить для паствы надо, Когда в столице буду я?» И стоном вырвалось у бедного Емельки: «Проси... земельки!» «А про помещиков ты, вражий сын, забыл?!» — Тут гости сгоряча вскричали в общий голос. Емеля взвыл. Стал у Емели дыбом волос, И, засучив по локоть рукава, Такие наш мужик понес слова, Что гости с перепуга Полезли друг на друга! Скажу я господам иным (Здесь места нет пока угрозам): Мужик чувствителен всегда к своим занозам. Не прикасайтеся к его местам больным, Хоть он и под тройным Гипнозом! |
