Раскрыв Лантену рот, Арон щедро влил туда настойки. Некоторое время ничего не происходило, затем глаза Лантана резко раскрылись и тот заорал во все горло. Арон аж отпрыгнул от здоровяка, пока тот бешено махал руками в попытках найти хоть что-то, что заглушило бы пожар в его рту.

— Надо будет сказать маме, что ее метод даже от черной магии помогает, — хмыкнул про себя Арон.

Наконец Лантен нашел кувшин воды, выпил его одним махом и, немного успокоившись, начал оглядываться по сторонам.

— Доброе утро, рад что вы проснулись и в здравии, — поприветствовал его Арон.

— Мальчишка Скрола? — удивлённо приподнял бровь Лантен.

— Меня зовут Арон, но не в этом дело. Мне нужно, чтобы вы вернулись со мной в Бройте.

— Интересная просьба, учитывая то, что меня кажется везли на мою же казнь.

— Планы поменялись, — быстро ответил Арон.

— С чего ты думаешь, что они не поменялись у меня? — усмехнулся Лантен, разминая пальцы.

Арон посмотрел на его огромные руки, и внутри у мальчика все сжалось: может приводить его в чувство было не самой лучшей идеей? Однако времени размышлять, так же как и пугаться, абсолютно не было.

— Послушайте, — как можно твёрже сказал он, — вы вернётесь со мной в Бройте, и поможете мне спасти Сэдрика и Мэри.

Лантен внимательно поглядел на него, затем рассмеялся и когда уже Арон хотел плюнуть на него, не терять времени и как можно быстрее ехать в Бройте одному, бывший меценат сказал.

— Ты напоминаешь мне моего племянника.

— А вы похожи на моего отца, но лишь когда пьете, — фыркнул Арон.

— Тогда поехали. Если хочешь, я могу напиться, чтобы тебе было комфортнее, — улыбнулся Лантен.

К вечеру они прибыли в Бройте. Арон поежился: город не изменился, но и изменился одновременно. Воздух был заряжен энергией, и Арон точно мог сказать, что энергия эта не из положительных. Кинув взгляд на башню Бройте и увидев, что на самом верхнем этаже ее горит свет, Арон было бросился в ее сторону, но Лантен остановил его, положив руку ему на плечо.

— Думаю мы будем полезнее в другом месте.

— Но Сэдрик и Мэри там. — возразил было Арон.

В этот момент на улице неподалеку послышался шум голосов и ещё через некоторое время они увидели отблески света факелов.

— Вот видишь, — заметил Лантен, — добрые горожане Бройте уже взяли факелы, вилы и идут спасать своего любимого, хоть и сильно дурного губернатора. А мы пойдем ко мне домой.

С этими словами Лантен буквально за шкирку потащил Арона за собой.

В его доме они сразу прошли в кабинет Лантена где стояла копия машины из башни Бройте. Там Лантен отодвинул картину на стене и достал из тайника нечто вроде свечи. Только полностью черной.

— Последняя, — пробормотал Лантен. — По крайней мере я так думал. Оказывается у хитрюги Карлы была ещё одна…

Арон с недоверием посмотрел на него.

— Карла ведь ваша сестра, — сказал он, — мать племянника, которого вы так любили. Ради нее, вы приняли на себя всю вину в этом деле. Почему сейчас вы помогаете мне? Или вы вовсе не хотите помогать мне? Потому что свеча в вашей руке выглядит очень подозрительно…

Лантен, тем временем что-то настраивающий в своем приборе, печально поглядел на мальчика.

— Я ведь сказал: ты напоминаешь мне моего племянника.

Арон на всякий случай начал искать то, чем стукнуть Лантена в случае нападения того. А время текло, и оставалось лишь надеяться на то, что Лантен не предаст их.

— Отпустите Мэри, — приказал Сэдрик женщине, но в ответ та лишь рассмеялась тем самым звонким, красивым смехом, что был и у ее брата.

— О чем вы говорите? — шутливо спросила она. — Госпожу Мэри никто не держит.

С этими словами она отошла от Мэри на небольшое расстояние, но девушка продолжала сидеть, столь же безучастно глядя в никуда, как и прежде. Сэдрик стремительно бросился к ней и принялся тормошить, звать по имени и пытаться вызвать хоть какую-то реакцию. Однако все было тщетно. Мэри оставалась куклой, не реагирующей ни на одно из его действий. Карла, наблюдавшая за ними со стороны, вздохнула:

— Боюсь разочаровать вас, господин губернатор, но сейчас вы уже мало чем поможете бедной девочке. Вы слишком хорошо постарались для того, чтобы привести ее в такое состояние, а теперь думаете, что одно ваше возвращение разрушит всю эту работу?

— Вы заколдовали ее, и теперь хотите все свалить на меня, — прошипел Сэдрик.

Карла лишь покачала головой:

— Как же вы, мужчины, не любите принимать свои ошибки. Мне нравилась девочка: когда она приехала в Бройте, в ней было столько жизни, энергии, желания найти свое место. Чем-то она даже напомнила мне себя в ее возрасте. Знаете, я ведь когда-то тоже была молода. И тоже полюбила того, кто принес мне лишь страдания.

— Вы были любовницей лорда Вертона, — презрительно сплюнул Сэдрик, — затем губернатора Гордона. Не смейте ставить себя рядом с Мэри.

Лицо Карлы на короткое мгновенье справилось, как от судороги, но вскоре она снова безмятежно ответила.

— Любовница ведь от слова «любовь». Когда я была молода, то полюбила. Сильно, страстно, всем своим сердцем и, как я узнала потом, безответно. Да, я была любовницей, ведь любимый так и не позвал меня замуж, лелея мечту о более родовитой партии. Но я родила ему сына, и не долгое время, но мы были по-своему счастливы. Впрочем, что вам об этом знать. Сами вы не любите никого, кроме себя.

— Я люблю Мэри, — сквозь зубы процедил Сэдрик, пытаясь растолкать Мэри, сподвигнуть ее хоть к кому-то действию, заставить услышать его слова.

— Любите? — удивлённо спросила Карла, — Это по-вашему любовь? Вы предали ее, отвергли, убили все мечты и оставили абсолютно одну. Знаете ли вы, господин Скрол, каких людей приводили издревле к Черному камню? Лишь тех, кто потерял нить этой жизни. Несчастных, не видящих света, погрязших в своем горе и своих страданиях. Готовых добровольно покинуть свою оболочку, лишь бы больше не чувствовать, не видеть, не страдать. В прошлом году мне потребовался почти год, чтобы с помощью силы черных камней довести Гордона хотя бы до приблизительно нужного мне состояния. И все равно: рыбка слетела с крючка, в последний момент он вспомнил, как сильно хочет жить и между нами даже завязалась борьба. Благо Гордон ослаб, и мне удалось вытолкнуть его из окна башни. Увы: своей цели я так и не добилась. Тогда как вы… Могу поздравить вас с воистину великолепной работой. После вас бедняжка Мэри была настолько несчастна, что мне и камням пришлось лишь немного помочь ей.

— Оставьте Мэри в покое, — бросив тормошить девушку, Сэдрик достал свой мушкет и направил его на Карлу.

— Вы арестованы за убийство губернатора Клеменса и губернатора Гордона, а так же за покушение на убийство Мэри.

На лице Карлы не дрогнул ни один мускул.

— Вы правда смешной, — сказала она, — как мой брат и говорил. Но, видите ли в чем дело: в убийствах господ Клеменса и Гордона уже официально, при всех свидетелях, признался мой дорогой братец. Ведь я — его единственная сестра. Последний член столь дорогой ему семьи. Та, ради кого он готов признаться во всех грехах мира. Хотя на деле он даже пытался спасти бедняжку Мэри. Но… Спасать девушку в принципе не от чего. Завтра с ней все будет в порядке. Она помирится с мужем. У них будет прекрасный сын. Они проживут долгую и счастливую жизнь. Ведь этого вы хотите сейчас, Сэдрик? Вы уже пожалели о своем решении бросить любимую, не так ли? Вернулись на следующий день, чтобы победить ведьму Бройте. Вам все непременно удастся. Вы будете вместе с Мэри. Будете счастливы.

Голос Карлы тек плавно, тягуче, словно мед. Ее отражение мелькало в сотне зеркальных лепестков механизма башни. Мэри встала со своего места, достала из стоящей на панели управления шкатулки черную свечу и поставила ее в центр механизма.

— Вот так, моя дорогая, — подбодрила ее Карла, — Все будет хорошо. Ты будешь счастлива. Муж, сын, свой собственный дом.