Третья хотела взять его жалостью. Строила невинную овечку, которая пошла на все только ради папеньки. Плакала так, что почти затопила слезами спальню. А когда Сэдрик попытался немного утешить ее, взяла да повисла у него на шее словно пиявка. Было сыро и не очень приятно. Поэтому Сэдрик сказал, что сейчас сходит ей за носовым платком, а когда вернётся… Но он не вернулся. Ни в ту ночь, ни в последующие. Уловка с «пьяным спящим мужем» была отличным прикрытием. Так же, как будет и сегодня.

Сэдрик подошёл к двери в спальню, взялся за ручку, толкнул дверь…, но та не поддалась.

— Мадам? — позвал Сэдрик.

— Да? — отозвалась его супруга из-за двери.

— Откройте дверь.

— А разве она заперта?

— Проверьте сами.

За дверью послышались лёгкие шаги. Ручка слегка дернулась, но больше ничего.

— Ох, кажется и правда заперта! — отозвалась госпожа Скрол номер четыре. — Какая я непутёвая! И никак не могу найти ключа. Что же нам теперь делать?

Сэдрик усмехнулся. Голос жены звучал наиграно, и было ясно: она прекрасно знает где ключ.

— Что делать? — повторил Сэдрик ее вопрос. — Ну я, пожалуй, могу либо залезть в окно, либо спуститься к вам по дымоходу.

— Увы, я разожгла камин, а окна, кажется, заперты на засовы, а те заржавели. Даже сегодня днём никак не могла открыть их, чтобы впустить хоть каплю свежего воздуха.

— Какая жалость! Неужто мне, вашему законному супругу, придётся спать в кабинете? — осведомился Сэдрик.

— Увы, — ответила девушка за дверью и, зевнув, прибавила: — Как это ужасно. Я буду переживать и не сомкну глаз до утра. Доброй ночи.

Последнее было сказано настолько безапелляционно, что Сэдрик понял — разговор окончен. А он даже не успел притвориться пьяным. Но диван в кабинете так диван в кабинете. Этот вариант Сэдрика вполне устраивал. Только вот… что за игру затеяла племянница старикашки Хендрикса? Стоит присмотреться к ней получше.

Утро Сэдрик встретил абсолютно не выспавшись. Кушетка в кабине была маленькой и неудобной. Возможно, в этом и был план Хендрикса: чтобы его племянница не давала спать новому губернатору и тот был слишком сонным для проверок? Впрочем, сам Сэдрик знал несколько иные способы, чтобы не дать человеку выспаться. Хоть и не мог мысленно не похвалить жену за изобретательность. Девушка встретила его в столовой, конечно же, свежая, аккуратно одетая и с самой милой улыбкой на устах.

— Я вижу, мадам, вы нашли ключ? — съязвил Сэдрик.

— Представляете, он лежал на тумбочке, — поделилась супруга и поставила перед Сэдриком чашку кофе. Видимо в знак примирения.

Арон тем временем вовсю уплетал какую-то кашу: Сэдрик давно заметил, что мальчишке лишь бы желудок набить.

— Вы успели сходить на рынок? — осведомился Сэдрик, обратив внимание, что этим утром на столе вполне нормальный завтрак, а не какой-то варёный или тушёный корнеплод.

— Да, — коротко ответила его жена.

На этом их маленький разговор был закончен.

После семейного завтрака, прошедшего в такой дружелюбной и теплой атмосфере, что было слышно как чавкает Арон, Сэдрик снова удалился в кабинет.

Там, среди книг, оставленных предыдущими хозяевами, он рассчитывал найти ещё и записи господина Гордона, своего предшественника. Сэдрик не знал лично этого человека, но перед своим приездом в Бройте потрудился найти тех, кто вел с ним дела или же был знаком лично. Все эти люди описывали Гордона как человека спокойного, четкого в своих действиях и весьма педантичного. Бывший военный, уважаемый в кругах, где его знали. Несколько сослуживцев так же отмечали, что Гордон имел обыкновение вести записи. На них-то и рассчитывал Сэдрик.

Однако на поиск данной необходимой информации ушло немало времени. Сэдрик осмотрел все ящики стола, каждую книжную полку, но столь необходимой тетради нигде не смог найти. Конечно, было не исключено, что эти книги мог найти и уничтожить хитрый Хендрикс. Только Сэдрик в этом весьма сомневался: старик выглядел ушлым, но недалёким. Сам он вряд ли вел какие-либо записи (а уж хозяйственными журналами тем более пренебрегал). Поэтому вероятность того, что он заподозрит другого человека в ведении дневников, была не столь высока. Если только Хендрикс не видел Гордона за этим занятием. Тогда журналы давно найдены и уничтожены. Это сильно усложнит работу.

Примерно в полдень в кабинет заглянула супруга.

— Вы громите дом, потому что вам сегодня не прислали вина, или оттого, что вчера его прислали слишком много? — осведомилась она.

Сэдрик с недоверием посмотрел на нее, и тут его осенило. Драгоценная племянница точно знает побольше, чем он, о делах дядюшки, и коли Хендрикс уничтожил записи, девушка непременно выдаст его своей реакцией. Остаётся только правильно подобрать вопрос и внимательно следить за ее лицом.

— Мадам, вино было отличное, — улыбнулся Сэдрик жене, — передайте это своему дядюшке. Я же просто ищу записи своего предшественника, губернатора Гордона. Вы ничего не слышали о них?

Все предыдущие жены Сэдрика всегда пугались, когда тот задавал подобные вопросы.

«Куда могли пропасть страницы из бухгалтерской книги?

Этого я никак не знаю!»

«Вы могли бы предположить, что это за долговые расписки?

Ах! Я в них ничего не понимаю!»

А сами бледнели, тяжело дышали, судорожно пытались придумать, как выйти из ситуации.

Но племянница Хендрикса оказалась крепким орешком. Она и бровью не повела. Спокойно оглядела ещё раз комнату, устроенный в ней разгром, задержалась взглядом на карте на стене, а затем неожиданно спросила:

— Ваш предшественник был военным человеком?

Сэдрик удивился вопросу, но ответил, что да.

— Мой дядюшка Зигмунд, — сказала супруга, проходя в кабинет, — тоже был военным. С боевой практики у него осталась привычка вести записи наподобие отчётов. Для хранения же он использовал всегда одно и то же место.

С этими словами она взяла стул, приставила его к камину, над которым висел красивый декоративный меч, и сняла оттуда ножны.

— Держите, — вытряхнула она из ножен какие-то туго свёрнутые бумаги. — Это старый армейский способ прятать записи от посторонних глаз.

Сэдрик покосился на жену. Затем посмотрел на бумаги. Интересно: в чем подвох?

Но в этот момент в дверь дома постучали. Мэри отправилась открывать, а Сэдрик остался наедине с долгожданными записями.

«Мое прибытие в Бройте сопровождали дожди. На фоне серого неба, голых деревьев и сырой земли мое новое место назначения кажется ещё более печальным местом, чем мне его описывали. Староста деревни встретил меня весьма радушно. Накормил с дороги и пытался напоить. Когда же я отказался, этот дряхлый старикашка, именуемый Хендриксом, пришел в изрядное расстройство, хоть и пытался всячески это скрыть под водопадами пустых льстивых слов. Такой типаж людей глубоко мне не приятен, и был крайне рад, когда меня наконец оставили в покое, препроводив в мой новый дом».

Дальше Гордон подробно описывал дом губернатора, хозяйственные постройки при дворе, состояние крепостной стены, пока наконец не дошел до описания самой башни Бройте.

«Состояние башни, некогда Великой смотровой, не раз спасавшей наше королевство, теперь оставляет желать лучшего. Фундамент трещит, внутренние перегородки изъедены термитами. Подвальное помещение полностью завалено всяческой рухлядью, а ещё хитрец Хендрикс использует его под свой личный винный погреб. Первый этаж служит сараем для карет и повозок. Из чертежей башни я знаю, что здесь есть ещё как минимум четыре этажа, два из которых ранее были обустроены под жилые помещения, но попасть туда на данный момент не представляется возможным: деревянная лестница, ведущая вверх, по словам Хендрикса прогнила настолько, что ее пришлось снести. Я не верю ни единому слова старика, но увы: денег в бюджете города крайне мало, и в данный момент я не могу выделить средств на постройку новой».