— Лисанна, ты плачешь? — попытался сесть ближе Рошар, бесстрашно тесня Эрохана, взволнованно заглядывая в глаза.

— Все в порядке, — выдохнула, повернув лицо в сторону лотра. — Все в порядке. Просто… я впервые в жизни виделась с отцом.

— Великий Прародитель был здесь? — неверяще переспросил Эйшхераш.

Вокруг нас кружили несколько десяткой диаракхорнов, и я вдруг почувствовала связь с ними со всеми, будто легкая паутинка соединяла их, каждого из них, и меня. Тонкая бирюзовая нить, мерцая и поблескивая, то пропадала, то появлялась снова, но была отчетливо видна. Среди кружащих вокруг ящеров нашлись те, кто не прошел еще обмена энергией, их нити я тоже видела — серые, тусклые. Поманила одного молодого дракона, то и дело косящего на меня огромным рыжим глазом. Дракон без промедления устремился ко мне. Не приземлился — упал рядом. Пригнул шею и покорно ждал своей участи.

— Ты стала давить силой, Адали, — пояснил Эйшхераш. — Контролируй это. Лшэрв боится.

Молча сделала шаг в сторону молодого диаракхорна, тронула шипастую морду, коснулась горячего носа. Дракон робко высунул обжигающий раздвоенный язык, не смея коснуться первым. Этот момент — первые секунды после обмена, самые любимые, ради них я прихожу в стаю, ради них касаюсь драконов. Момент, когда взгляд ящеров меняется, зрачки будто становятся шире, в них появляется понимание, осознанность.

— Адали, — услышала я еще один голос.

— Отец признал, вы можете получить прощение, — повернулась к Эйшхерашу, но сказала вслух, так, чтобы все услышали. — Я не та Адали, что вы ждали, — решила честно признаться. — Но изменения есть, вы и сами это видите. И я вижу. И отец видит тоже.

— Ты — наша Адали, — прозвучал хор голосов, едва не оглушивший меня. Все диаракхорны, бывшие поблизости, так или иначе склонили головы. Даже те, кто был в полете выразили свое уважение.

Поймала обращенный на меня взгляд Рошара. Лотр смотрел на меня с каким-то новым выражением во взгляде. Только благоговения еще и от него мне и не хватало! — успела испугаться я, подходя к мужчине.

— Ты — дочь Бога, — хрипло выдохнул Рошар, стоило мне приблизиться.

— И вчера ею была, — ответила с максимальной легкостью в голосе. — И в тот день, когда ты увез меня из Аорши… Брось, Рошар, тебе этот взгляд не идет! Пора возвращаться. Все эти мешки нужно взять с собой, — кивнула на собранные травы, коренья и прочее. — Рошар, ну отомри уже! — легко стукнула лотра в плечо, а потом поднялась на цыпочки и мимолетно чмокнула его в щеку. — Рошар, ты мне нужен, — взяла лотра за руку. — Твой совет и дружеское участие. Твоя помощь и поддержка. Не благоговение и почитание, нет.

— Теперь я точно не могу ни на что рассчитывать, — коснулся пальцами щеки лотр, в том месте, где секунду назад были мои губы.

— Рошар, ты мой друг, и я очень дорожу этим.

— Да, — кивнул лотр, взгляд которого медленно менялся. Тускнел. — Да.

Обговорила с Эйшхерашом организационные вопросы насчет лагеря сборщиков, потискала напоследок Эрохана, который уже не так болезненно воспринял мой уход, дракончик жался к Эйшхерашу, проводившему все свое время с ним. Рошар подтянул все мешки в одну кучу. Оглядела собранное богатство, примеряясь. Взяла Рошаоа за руку, встав в центре собранных мешков, выпустила крылья, ставшие вдруг тяжелее. Даже сама засмотрелась. Крылья стали больше, а цвет изменился, став более насыщенным, голубых молний пробегало больше. Улыбнулась, махнув ими раз, другой.

— Можно… потрогать? — с робостью, которая ему не идет, спросил Рошар уже, впрочем, протягивая ладонь к крыльям. Дождавшись моего кивка, коснулся. Рука лотра прошла насквозь, думаю, покалывая от маленьких молний. — Они потрясающие, невероятные!

— Чистая энергия, — пояснила я, обволакивая нас обоих. После общения с отцом крылья выросли значительно. Без труда их размера хватило на нас с Рошаром, все мешки тоже оказались внутри. — Закрой глаза, — посоветовала Рошару, а стоило ему послушаться, представила свою лавку.

Вспышка… и вот мы уже стоим посреди зала в груде мешков.

— Это было лучшее приключение за всю мою жизнь, — выдохнул Рошар, медленно моргая. Крылья погасли и мы оказались в полной темноте.

— Рошар, — я все еще держала его руку в своей. — Ты должен меня простить, я чувствую свою вину. Не знаю, как объяснить, только я знаю, что ты не он. Что ты не тот, кто разделит со мной жизнь, не тот, с кем моя душа сольется, став целой. Ты — очень хороший, ты мне дорого, но ты не он.

Рошар посмотрел на меня больным взглядом, кивнул, принимая сказанное и сам, первый отпустил ладонь.

— Мне повезло встретить тебя на своем пути, Лисанна, дочь Бога. И я ни о чем не жалею.

Рошар ушел с обещанием, что непременно вернется завтра, я же решила использовать оставшиеся несколько часов до восхода светила на сон. Энергия бурлила во мне сегодня особенно сильно, но сон все равно необходим.

Крутилась и так и эдак, но все же заснула. А снился мне отец, Арханий, Рошар, Тревор, Барнас… все эти образы так странно переплелись и запутались, что утром я не могла точно вспомнить нить сна, только образы, непонятные, разрозненные, где-то даже пугающие.

На следующий день ко мне пришла Тшани — обортанка, чья дочь едва не погибла, съев дурное мясо. Мия мялась у порога, не решаясь ни войти, ни постучать. Заметила ее случайно, когда пыталась самостоятельно снять защитные щиты с окон. Понаблюдала немного, но так и не поняла, почему женщина мнется на пороге. Тогда решила выйти сама.

— Госпожа! — при виде меня обортанка упала на колени, не просто кланяясь, лбом касаясь земли.

Вокруг моей лавки после представления господина теперь всегда царило повышенное внимание, вот и сейчас несколько горожанок остановились неподалеку, смотря на разворачивающееся перед ними действо и тихо переговаривались.

— Прошу тебя, поднимайся, — торопливо подошла к мие и потянула ее наверх. — Идем в дом, мне не нравится, когда ты так делаешь.

— Простите меня, госпожа, — обортанка поднялась и теперь поклонилась стоя.

— Ты ведь Тшани́, я правильно помню?

— Все так, госпожа, но вы можете дать мне любое имя. Я теперь ваша, буду служить верой и правдой, буду выполнять все распоряжения и приказы, ни в чем не ослушаюсь, да услышит Великий Посол Пустошей мою клятву!

— Ни в чем не ослушаешься? — прищурилась.

— Ни в чем, госпожа!

— Тогда больше не называй меня госпожой и никогда не кланяйся — вот мое первое распоряжение! Идем в дом, прошу тебя.

Обортанка, явно шокированная моими словами, сначала рванулась было поклониться в очередной раз, но вовремя себя одернула и просто последовала за мной.

— Меня зовут Лисанна, Тшани́, и так ко мне и обращайся впредь. Можешь звать льярой, если хочешь, но по имени мне нравится больше. Как твоя дочь? — я провела мию на кухню и усадила за стол.

— Она здорова, льяра Лисанна. Величайшее чудо вы сотворили, не иначе. Все в пустошах знают, что такие черные пятна, как у моей Хариша́ф, появляются как вестник того, что Великий Посол ждет душу к себе, дабы провести тропой предков.

— Я рада, Тшани́, что сумела помочь твоей дочери, что успела вовремя. Сыновья в порядке? С кем ты их оставила?

— Харишаф за ними присмотрит, льяра. А я пришла служить вам. Скажите, я все выполню!

— На самом деле, Тшани́, - призадумалась, — помощница мне совсем не помешает. Скажи, ты где-то работала раньше?

— На окраске тканей, льяра Лисанна. Бочар Аш прогнал меня, узнав, что моя дочь больна. Я просила лишь несколько дней, дабы проститься с моей Хариша́ф, но он все равно выгнал меня.

— А… сколько ты получала за эту работу?

— Три степра в месяц.

Прикинула в уме, да уж, не разгуляешься, на три степра-то.

— Как же вы жили на такой скромный доход? — вырвалось невольно. — А твой муж, Тшани, где он?

— Мой господин ушел тропой предков, льяра Лисанна. Хариша́ф тоже работала вместе со мной, теперь она будет кормить братьев, пока я не отдам долг жизни.