— В шестнадцать и отдали.

— Шестнадцатилетнюю мию за сорокапятилетнего лотра? — я ужаснулась. — Да она же была совсем ребенком!

— Да уж, — протянул Рошар. — На обортанку вы никак не тянете. Ведь у них браки разрешены с двенадцати. Хан может иметь до восьми жен, его приближенные до шести, а все остальные до четырех. Если учесть, что главное, для чего обортанцы женятся — рождение сыновей, естественно, что они берут в жены молодых девушек. Молодые жены, изнуренные ежегодными родами, часто умирают и обортанец женится вновь. Разница в возрасте в двадцать девять лет не такая уж и большая, если переложить ее на обычаи Обортана, — резюмировал Рошар.

Повернулась к лотру, глядя ему в глаза.

— Вы сказали, ваш отец умер от старости в семьдесят три, — Рошар кивнул. — Сколько же лет в среднем живут аквадийцы?

Рошар смотрел на меня, не мигая. Долго. Пристально.

— Аквадийцы высшего сословия обычно около семидесяти-восьмидесяти, — наконец ответил он. — Прочие на десяток-два лет меньше.

Не знаю, о чем Рошар подумал, глядя в мои расширившиеся в удивлении и шоке глаза, только взгляд лотра стал более пристальным. А у меня в голове крутились его слова. Всевышний, немыслимые цифры, просто немыслимые! Понятно теперь, почему они выдают замуж детей. Срок жизни в Даорране, Харольире, да везде на Ривенаре не менее ста пятидесяти лет. Долгожители доживают до двухсот и даже больше — те, кто одарен энергией полнее, богаче прочих.

Нужно было что-то сказать, Рошар так и смотрел на меня испытующе, вопросительно, а я все никак не могла отойти от шока. Семьдесят-восемьдесят лет средний возраст! Это же вполовину меньше, чем на Ривенаре. Вполовину!

— Благодарю вас, — забрала расческу и отошла, встряхивая волосами.

— Лисанна, что вас так удивило? — все же не выдержал лотр. — Откуда же вы взялись в Аорше? — Рошар задавал вопросы, но ответа не ждал. — Надеюсь, когда-нибудь наступит момент, когда вы решитесь мне довериться, Лисанна, — грустно заметил лотр, подходя ближе. — Вы ведь уже поняли, что нравитесь мне, — знакомым жестом он приподнял мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. А потом… Рошар вдруг наклонился и коснулся моих губ своими. Легкое касание и сразу отпустил, я даже испугаться не успела. — Простите, — смутился лотр. — Я не должен был.

Развернулся и вышел, резко закрыв за собой дверь. Тронула губы, глядя ему вслед, размышляя. Нужно как можно скорее уходить из этого дома. Ничем хорошим мое пребывание здесь точно не закончится.

Этот день, как и следующий больше ничем примечательным не запомнился. Наверное, стоило бы рассказать про обеды, ужины в компании Стефани, Рошара, Брайна и Дьяка, но я не стану. Любое совместное времяпрепровождение лишь укрепляло меня в мысли, что нужно срочно переезжать, максимально быстро искать другие варианты для жилья. На второй день осторожно поинтересовалась у Рошара, какие деньги в ходу в Аквадии. Лотр понял мой интерес по-своему и через короткое время принес тканевый мешочек, наполненный монетами.

— Лисанна, простите мою недогадливость, — начал лотр, вводя меня в ступор. Всевышний, он еще и извиняется! — Я должен был сразу сообразить, что, конечно же, вам нужны собственные средства, чтобы не чувствовать себя скованной.

— Рошар, вы неправильно меня поняли, — едва не застонала я. Хотелось закрыть лицо от стыда. Ирш, он подумал, что я клянчу у него деньги! Покачав головой, достала из своего рюкзака несколько золотых двонов, показывая лотру. — У меня есть такие монеты, я хотела бы обменять их на местные, потому и спросила, — путанно пояснила я.

Рошар заинтересованно взял монету в руки, рассмотрел со всех сторон, понюхал, даже на зуб попробовал.

— Это чистое золото! — удивленно воскликнул он.

— Ну да, — кивнула неуверенно. — Это проблема?

— Аквадийские деньги, Лисанна, звоны, как их зовут в народе, изготовлены из сплава трех металлов, золото из которых, бесспорно, самый дорогой. Звоны бывают трех размеров, — он развязал мешочек, высыпая несколько монет на ладонь. — Вот эти, самые крупные, зовутся степры, в них золота примерно две трети. Эти, — он указал на монету меньшего размера, — троры. В одном степре десять троров. Самые мелкие — чирики, золота в них почти нет. Сто чириков равняются одному степру. Ваши монеты, Лисанна, намного дороже степров. Думаю, что в несколько раз.

— То есть я вполне могу обменять их на местные? — все же уточнила я.

— Я бы не торопился. Понимаете, в Аквадии есть любители разных редкостей. Такие люди готовы платить целое состояние за безделушку, которой много лет. Или же она уникальна, пусть даже не имеет ценности в быту, вся ее ценность лишь в том, что второй такой нет больше ни у кого. Признаться, я и сам в молодости увлекался коллекционированием подобных вещей. Я бы предложил вам попробовать продать эти монеты с аукциона. Они проходят каждый месяц в малом дворце. Ждать следующего долго не придется. Что-то мне подсказывает, что за эти несколько монет вы можете выручить намного больше степров, нежели они реально стоят.

— У меня таких монет около пятидесяти, — призналась я. — Так что не настолько они и уникальны.

Рошар весело хмыкнул.

— Лисанна, пятьдесят монет на всю Аквадию, Парисаш, Обортан, а возможно и другие государства. Население одной лишь Аквадии составляет около трех миллионов человек. Не скажете, откуда они у вас? Из какой страны? Другой континент? — пытался вызнать он, на что я только опустила глаза. И качнула головой. — Ладно, пора бы уже и привыкнуть, — невесело резюмировал Рошар. — План такой, — деловым тоном продолжил лотр. — Продайте мне одну монету. Я готов заплатить за нее, не торгуясь, пятьдесят степров. Ни я, ни вы не знаем, сколько будут готовы заплатить другие, но такая цена кажется мне справедливой. Что скажете?

— Нет, Рошар, — отказалась я. — Монету я вам просто дарю. Я не стану брать от вас звонов.

— Так дело не пойдет, — нахмурился собеседник. — Лисанна, вы ведь для чего-то спрашивали о возможности обменять эти монеты на аквадийские, верно? Значит, звоны вам все же нужны. Просто так брать их у меня вы отказываетесь, тогда я предлагаю купить у вас одну монету и вы снова против. Я, признаться, в затруднении. Может, подскажете, для чего вам нужны звоны?

— Я хочу съехать от вас, — выпалила, не глядя на лотра.

Повисла неловкая тишина. Рошар смотрел на меня исподлобья, заметила, что он то и дело сжимает и разжимает кулаки.

— Я настолько вам неприятен? — наконец процедил сквозь зубы лотр.

— Простите, что заставила вас так подумать, — вскинулась, встречая взгляд лотра. — Я вам благодарна. Поначалу злилась, но теперь правда благодарна. Проблема в том, что мне тяжело в вашем доме. Когда устроюсь на новом месте, буду рада, если вы зайдете в гости. Видите ли, Рошар, я привыкла чувствовать себя хозяйкой, а не гостьей.

— Знаете, Лисанна, ваша история про потерю памяти все больше трещит по швам, — спокойно выдал лотр.

Все еще смотрела на него, поэтому заметила зарождающуюся улыбку в уголках глаз.

— Мне жаль, что приходится многое… утаивать, — постаралась ответить максимально честно. — Уверена, придет время, и я смогу все вам рассказать. Без недомолвок и вранья.

— Это больше, чем я мог бы рассчитывать, — склонил голову Рошар, беря мою ладошку и поднося пальчики к губам.

— Рошар, — вдруг вспомнила я, нарушив интимный момент. — Зачем вы и другие лотры… мужчины так делаете? Зачем целуете женщинам руки?

В ответ раздался искренний смех лотра.

— Боги, Лисанна, вы неподражаемы! — отсмеявшись, заявил он. Снова поцеловал мои пальцы и вышел, оставляя меня одну.

Так и не ответив.

Монету Рошар унес, но на столике я заметила оставленный тканевый мешочек. Высыпала содержимое на кровать, с усердием разбирая незнакомые монеты по стопкам. В мешочке в общей сложности оказалось как раз пятьдесят степров. Самые маленькие монетки — чирики были настолько малы, будто рыбья чешуя, что в ладони умещалось не менее пятидесяти штук. Троры покрупнее, ну а степры размером раза в два с половиной меньше даорранского двона.