С обортанкой я виделась чаще, нежели с Бранкой, вполне объяснимо. Ее дочь, Харишаф, едва не умерла. Ночь после лечения я спала плохо, не давали покоя мысли, что сделала не все, что могла, что мия может не пережить эту ночь. Потому с первыми лучами местного светила собралась и помчалась к ним в дом. Дверь открыла невыспавшаяся уставшая женщина с темными кругами под глазами. Уставшая, но тем не менее, в ее глазах я ясно видела надежду.

Девочка была в сознании. Только теперь смогла выдохнуть. Всевышние, благодарю вас! — вознесла короткую молитву, присаживаясь возле больной на пол. Снова пришлось вызывать у девочки рвоту, теперь, после порошка диишаре, она быстро стала светлой, черная пена ушла. Отмерила новую дозу лекарства, немного расспросила обортанку на предмет того, кто бы еще мог заразиться, мия заверила, что больше никто не ел того мяса. Девочки проявили своеволие, приготовив его самостоятельно и также самостоятельно попробовав, заболели только они.

Жила эта семья очень скудно, обортанка со слезами пыталась уговорить меня подождать с оплатой. Уверяла, что отплатит за жизнь дочери, как только сможет.

— Успокойтесь, уважаемая, — прижала к себе несчастную уставшую мать, незаметно передавая ей искорку энергии. — Как вас зовут?

— Тшани, льяра, — представилась женщина. — Я теперь ваша раба, пока не отплачу за жизнь дочери, — снова попыталась она опуститься на колени.

— Перестаньте, Тшани, — остановила этот порыв. — Я ведь сама пришла к вам и не просила оплаты.

— Нет, льяра. Великий Посол Пустошей не прощает долгов жизни! Он может сам взять плату, ту, что окажется слишком велика.

— Что ж, тогда, думаю, вы можете отработать свой долг. У меня есть лавка, там довольно много работы. Если вам это удобно…

— Да. Как только моя Харишаф поднимется, я приду к вам.

— Договорились.

Девочку мы смогли выходить только через пять дней. Зато теперь ее состояние не внушало опасений. За это время произошло много событий, расскажу про некоторые.

Во-первых, я все же выбрала время и перенеслась к диаракхорнам. Тоска по маленькому Эрохану не давала спать по ночам. Малыш мне снился, звал, а его вой стоял в ушах, даже когда я просыпалась. Переносилась я как раз к нему. Просто представила маленького черного дракончика с глазками цвета темной глины и тут же появились энергетические крылья.

Выпала посреди пещеры Эйшхераша. То ли благодаря высокому своду, то ли оттого, что вход громадный, в жилище друга был лишь полумрак, но никак не кромешная темнота. Вспышка от моего появления погасла резко, внезапно, Эйшхераш дернул крылом, но не прекратил своего занятия. Взрослый диаракхорн раз за разом подсовывал малышу кусок сырого мяса, а мелкий упрямец лежал на земле, накрыв нос лапами и не обращал внимания на потуги Эйшхераша. Подошла ближе, отмечая, что Эрохан выглядит неважно. Чешуйки тусклые и будто поблекли, хвост мелко дрожит.

— Адали! — облегченно пророкотал Эйшхераш, приветствуя. — Наконец-то!

— Что с ним, Эйшхераш? — присела возле дракончика и положила ладошку малышу на голову. Эрохан дернул носом, медленно сдвинул лапы с морды и недоверчиво уставился на меня.

После попытался было вскочить, но лапы отказались держать малыша, и он забавно плюхнулся на брюхо.

— Отказывается есть! — с волнением заметил Эйшхераш. — Не ел ни разу, после того как ты ушла.

— Ни разу? Эй, ты чего? — встретилась с потускневшими глазами. — Нужно кушать, чтобы набраться сил, вырасти большим-пребольшим, сильным-пресильным. Ты же мой Эрохан, мой защитник.

Взяла тот же кусок кровавого мяса, что до того Эйшхераш пытался скормить малышу и придвинула ближе к морде. Маленький диаракхорнчик тут же принялся жадно откусывать большие куски и торопливо жевать.

— Хватит, хватит! — забеспокоился Эйшхераш. — Он еще маленький, для одного раза достаточно.

Отодвинула мясо в сторону.

— Неужели это то, о чем я думаю, Эйшхераш? — задумчиво гладила малыша по носу.

— Он тосковал без тебя, Адали, — озвучил мои мысли взрослый дракон. — Потому и отказывался от еды. Он из этого угла ни разу не выбрался за все время. Как понял, что ты ушла, сначала выл долго, такие малыши еще не умеют вербально общаться, ему нужно подрасти. Они выражают свои эмоции проще — через рык, вой. Так вот он выл два дня, пока совсем не охрип и не обессилел.

— Так не пойдет, — покачала головой. — Я не могу остаться здесь насовсем. У меня есть и другие обязательства. Эрохан, — снова переключила внимание на малыша, не прекращая поглаживать. — А что, если я пообещаю приходить, скажем, каждые три дня? Чаще, боюсь, не получится. И хоть энергия во мне так и бурлит после общения с вами, дело не в ней.

Маленький диаракхорн подполз ближе и уложил морду мне на колени, прикрыл глазки и заснул, всем своим видом показывая, что вообще не хочет меня никуда отпускать.

— Похоже, взаимодействовать с птенцами еще в яйце было плохой идеей, — покачал головой Эйшхераш. — Он считает тебя родным существом, кем-то вроде главной самки.

— Мамой? — усмехнулась грустно, продолжая гладить маленького дракончика.

— Попробуй подняться, — раздался голос в голове. — Птенец крепко спит.

Осторожно сдвинула чешуйчатую голову с колен и выпрямилась.

— Я… чувствую ответственность за него. Только вот совсем не знаю, как быть. Такому малышу не место там, где я живу, да он и не сможет там жить, сам понимаешь, а я… ну не могу я остаться в Аоршских горах!

— Успокойся, Адали, — покачал головой Эйшхераш. — Если долгая жизнь чему меня и научила, так точно тому, что всегда есть выход. Время расставит все по своим местам, Прародители никогда ничего не делают просто так, на все есть их план. Если мы его не до конца осознаем, не значит, что его нет.

— Эйшхераш, скажи, а ты знаешь грибы-паразиты, что растут на деревьях? Лучше если на хвойных?

— Грибы? — скривился диаракхорн. — Нет, Адали, прости, но я не рассматриваю то, что растет под ногами.

— Я собираюсь побродить вокруг, поискать такие грибы, — предупредила Эйшхераша. — Проследишь, чтобы меня не сожрал какой-нибудь грызолак?

— Ступай, Адали, — покровительственно кивнул дракон. — Я присмотрю за тобой.

Несколько часов я бродила по лесу у подножия гор. Нашла множество полезных трав, которые не росли у Аорши, а здесь вот нашлись. В голове зрел план, как местные под охраной диаракхорнов станут собирать для меня травы и грибы, если я их, конечно, отыщу. Замечталась и чуть не угодила в болото. Осторожно вытянула ногу из вязкой почвы, поискала глазами, куда бы стать без опаски, и тут взгляд наткнулся на мшистую поросль вдоль поваленных деревьев. Соблюдая осторожность, приблизилась, рассматривая. Вот оно — то, что я искала! Это не диишаре, точно нет. Но передо мной явно гриб-паразит со схожими свойствами.

Собрала все, что нашла и, полностью удовлетворенная собой, вернулась к подножию, где меня ждал Эйшхераш. Диаракхорн заметно нервничал.

— Нужно торопиться, Адали, — выстелил он передо мной крыло. — Я чувствую волнение птенца.

Маленький Эрохан проснулся и стоял на самом краю выступа перед пещерой Эйшхераша. Завидя нас, диаракхорнчик оттолкнулся и тут же взлетел, ловко орудуя крыльями, подхваченный потом ветра. Эйшхераш подстроился под скорость малыша, держась снизу и чуть сбоку, видимо, чтобы поймать, если что-то пойдет не так.

— Давай в Аоршу, Эйшхераш! — попросила я, получив в ответ волну удивления, но взрослый диаракхорн чуть сместился, потоком воздуха направляя Эрохана в нужную сторону. Он его и краем крыла не коснулся, а малыш полетел в нужном направлении.

Аоршцы, завидя нашу колоритную компанию, заволновались, попрятались в домах и только орли Барнас не побоялся выйти навстречу грозным ящерам. Лотр при нашем появлении упал на колени, низко склонил голову, да так и стоял, не глядя на приземляющихся у колодца драконов. Посадка Эрохана вышла не слишком удачной, малыш плюхнулся на брюхо и проехал мордой по земле несколько метров, замерев у самых ног побледневшего старосты.