Социальная психология говорит нам также и об условиях, облегчающих или затрудняющих задачу культуры по внедрению монолитных представлений о социальной реальности. Возможность проявления несогласия с группой сильно зависит от степени доступности внешних источников влияния и поддержки. Поскольку изоляция является ключом к поддержанию стабильности культурных норм, постоянно расширяющееся общение и контакты между регионами и культурами не могут не оказывать глубокого влияния на подобную стабильность. Недаром говорят, что в средние века в Европе две соседние деревни могли иметь в культурном отношении больше различий, чем в наши дни имеют соседствующие (или даже более удаленные друг от друга) европейские нации. Крестьяне соседних деревень по-разному одевались, имели разные обычаи и традиции, а в некоторых случаях даже говорили на диалектах, отличающихся настолько, что люди с трудом понимали друг друга. Напротив, в современной «мировой деревне» городские элиты от Лондона и Бостона до Карачи и Буэнос-Айреса подвержены влиянию настолько сходной информации и сходных идей (и даже друг друга), что случайному наблюдателю было бы трудно уловить различия в их взглядах и ценностях. По существу любой, кто путешествует по столицам мира, может сегодня наблюдать молодежные субкультуры, которые в отношении музыкальных вкусов, стиля одежды и питания более тесно связаны с аналогичными субкуль-турами разных континентов, чем со своими более старшими согражданами или даже живущими бок о бок с ними сверстниками из других субкультур.
Следствием революции в области средств передвижения и связи явилось то, что субкультуры постоянно поглощаются господствующими культурными течениями («мэйнстримом»), утрачивая свои отличительные особенности. Тем не менее субкультуры продолжают постоянно формироваться, а старые этнические общности постоянно обновляются и укрепляются. В следующем разделе мы обратимся к тому, что социальные исследователи могут сказать об этих радикальных изменениях в области социальной идентичности и межгрупповых отношений.
Культуры как напряженные системы
На протяжении данной главы мы рассматривали интимные отношения между объективным и субъективным аспектами культуры. Мы показали, каким образом экономические и экологические влияния, с одной стороны, и идеология и культурные ценности — с другой могут усиливать друг друга, сохраняя статус кво. В то же время мы показали, каким образом изменения в экономических обстоятельствах или контакты с новыми обществами и идеями могут трансформировать культурные нормы и практики. Короче, мы очертили круг причин, по которым культуры могут быть отнесены к разряду напряженных систем, рассматриваемых нами на протяжении всей книги.
Теперь настало время наполнить эту динамическую схему большим количеством подробностей. Мы начнем с рассмотрения судьбы двух социальных групп, претерпевших трансформацию под влиянием жизни в Америке и оставивших в то же время неизгладимый отпечаток на теле ее культуры. Необходимо упомянуть, что в обоих случаях мы основательно полагались на материалы двух захватывающих книг Томаса Сауэлла (Thomas Sowell, 1981, 1983), посвященных этнической истории Америки.
Культурный сдвиг в Америке
Какую именно этническую группу имел в виду мэр Бостона, сказав о ее представителях в частной беседе, что они являются «расой, которая никогда не смешается с нашей, а напротив, навсегда останется отделенной и враждебной»? В качестве подсказки мы приведем несколько стереотипных черт, которые многие в нашем обществе считали характерными для этой социальной группы: тупые, ленивые, агрессивные, суеверные и склонные к вандализму, хотя при этом и жизнерадостные, религиозные, музыкальные и обладающие способностью изъясняться необычайно красочно и убедительно.
Только те из читателей будут правы, кто узнает за этими определениями ирландцев. Высказывание мэра датируется 1840 г. Ирландцы злоупотребляли алкоголем, а репутацию музыкального народа создала им высокоразвитая традиция ирландских теноров. И хотя подобное описание соответствует, конечно, более недавнему стереотипному представлению о чернокожих, стоит заметить, что в те времена большинство не только добропорядочных бостонцев, но и жителей Нью-Йорка и Филадельфии предпочитали негров ирландцам в качестве соседей или наемных работников (Sowell, 1983). Даже уже во времена великой депрессии на плакатах, извещающих о наличии рабочих мест в этих городах, можно было увидеть оговорку: «Ирландцам, просьба, не беспокоиться».
Было ли отношение остальной культуры к ирландцам продиктовано одними лишь слепыми этническими и религиозными предрассудками? Не вполне. Крупнейший чернокожий историк и социолог У. Е. Б. ДюБуа утверждал, что экономическое положение крестьянина в Ирландии было хуже, чем положение американского раба в эпоху эмансипации (цитируется по Сауэллу: Sowell, 1983). Многие крестьяне жили в условиях сродни тем, в которых находились животные, за которыми они присматривали. Как в самой Ирландии, так и в Англии и Соединенных Штатах Америки, ирландцы, даже живя в городах, часто содержали свиней и кур прямо в своих домах, что вряд ли могло способствовать их популярности среди соседей. Не были они и работниками, способными привлечь нанимателей. Сауэлл (Sowell, 1983) пишет, что процент алкоголизма среди ирландцев был очень высок, а их репутация как людей, склонных к насилию, также была вполне заслуженной. (Словосочетание «боевой ирландец» относилось некогда к чему-то более грозному, нежели спортивная команда города Нотр Дам, а слово «доннибрук», означавшее кулачную драку с участием десятков людей, обязано своим происхождением одноименному ирландскому городу.)
Как отмечает Сауэлл (Sowell, 1983, с. 63), поведение, сделавшее положение ирландских иммигрантов в Америке ущербным, может быть понято с точки зрения экономической ситуации, в которой ирландские крестьяне долгое время пребывали у себя на родине. Земля, которую они обрабатывали, строения, в которых содержались вверенные их заботам животные, дома, в которых они жили, все принадлежало английским землевладельцам, живущим в городах. В соответствии с тогдашним законодательством любые улучшения этой собственности служили обогащению землевладельцев, которые ввиду возрастания ценности своего имущества могли соответственно повышать арендную плату. Таким образом, бедные фермеры имели мало возможностей или стимулов проявлять какую бы то ни было экономическую инициативу. Однако при этом у них были все основания развлекаться так, как это часто бывает свойственно беднякам: петь песни, рассказывать истории и предаваться неумеренному пьянству. Все эти свои культурные особенности, равно как и отчаянную бедность, они несли за собой повсюду, куда бы не заносила их судьба. Одним из примечательных следствий развития традиции рассказывания историй стал огромный вклад, сделанный ирландцами в мировую литературу, начиная с Джона Миллингтона Синга и Шона 0'Кейси и кончая Джейм-сом Джойсом, Джорджем Бернардом Шоу и Бренданом Биэном.
Что же происходит с ирландцами в социальном и экономическом отношении сегодня? Совмещая свое вошедшее в поговорку красноречие и обаяние с развившейся впоследствии политической сообразительностью, ирландские представители уже давно управляют Бостоном, пользуясь при этом поддержкой и даже голосами потомков того самого, столь нелестно отозвавшегося о них мэра. Более того, несмотря на то, что ирландцы не смогли усвоить принципы (по крайней мере религиозные принципы) протестантской этики, они заняли в американском обществе положение, неотличимое по существу от положения большинства.
В действительности ирландцы имеют даже более высокий уровень доходов, образования и коэффициента интеллектуальности (IQ), чем средние показатели по Америке (Greeley, 1976, 1989; Sowell, 1983, с. 192). И это при том, что далеко не все аспекты их традиционной культуры подверглись трансформации. Они все еще очень заметны среди ведущих американских литераторов, о чем свидетельствует известность Юджина 0'Нила, Мэри Мак-Карти, Флэн-нери 0'Коннер, Мэри Гордон и множества других американских писателей ирландского происхождения. Когда же у ирландцев возникают личные проблемы, то они, к сожалению, все еще склонны решать их при помощи спиртного. Среди ирландцев уровень заболеваний, связанных с употреблением алкоголя, в 25 раз выше, чем среди итальянцев, и в 50 раз выше, чем среди евреев (Sowell, 1983).
