Окончательно прояснить этот вопрос помог случай, происшедший с одним из авторов. Один из его коллег, каждый год преподававший студентам продвинутый курс о методах исследования, славился тем, что обычно ставил студентам очень высокие оценки. Узнав об этом, автор начал искать объяснение этому в особенностях его личности. Возможно, это потребность потакать мнению студентов? Недальновидный эгалитаризм? Для большей наглядности стоит заметить, что у автора не было никакого предварительного основания полагать, что этот коллега обладает подобными качествами в большей степени, чем любой другой. Вскоре сам автор стал преподавать тот же курс. Он обнаружил, что его студенты представляют собой необычайно талантливую группу, которая берется за оригинальные и амбициозные лабораторные проекты со всей энергией и пылом. В качестве адекватной реакции на подобное положение дел он тоже начал ставить чрезвычайно высокие оценки!

Таким образом, обыденный диспозиционизм выражается в неспособности людей просто удержаться от суждения о личности, т.е. принять как факт то, что предыдущая интерпретация ситуации автором суждения была, вероятно, существенно неточна, и предположить затем, что при более точной интерпретации ситуации поведение другого человека станет выглядеть менее исключительным, а следовательно, в меньшей степени свидетельствовать об исключительных личностных характеристиках.

То, о чем мы здесь говорим, является, по сути, недостатком консерватизма в процессе атрибуции, а в случаях, когда суждение о личностных диспозициях оказывается негативным, — еще и неспособностью проявить достаточную снисходительность в своих атрибуциях. Принимая кажущееся исключительным поведение в его буквальном смысле и оказываясь неспособным учесть вероятность того, что подобное поведение отражает влияние исключительных по характеру ситуационных давлений и ситуационных ограничений (включая те, что сейчас не видны, или те, что возникли из того особого субъективного смысла, который приписал ситуации действующий субъект), обыденный наблюдатель социальных явлений оказывается повинен в той же нелепости, что и интуитивный статистик, уделяющий слишком мало внимания базовым частотам либо средним величинам. Они оба переоценивают информативность «исключительных» наблюдений и оба оказываются не в состоянии придать достаточный вес тому факту, что исключительные качества просто менее распространены, чем неисключительные. Эта тенденция, составляющая суть фундаментальной ошибки атрибуции, помогает сохранять веру в резкие и согласованные индивидуальные различия в социальном поведении, а также в личностные черты, лежащие в основе этих различий (Nisbett& Ross, 1980; Ross, 1977).

В следующей главе мы рассмотрим эмпирические данные, касающиеся прогностического потенциала классических черт личности. Затем в главе 5 и главе 6 мы подробно исследуем расхождения между этими данными и обыденными представлениями.

Глава 4. Поиск личностной согласованности

Обзор традиционных теорий личности; Научные открытия и дискуссии; Реакция профессиональных психологов на вызов 1968 года; Что же такое корреляции, отражающие согласованность поведения?

Важнейший тезис, выдвинутый в предыдущих трех главах, заключается в том, что когда людям необходимо интерпретировать разворачивающиеся вокруг них события, они бывают склонны не обращать внимания на ситуационные влияния либо придавать им недостаточно большое значение. Мы утверждали, что данная тенденция может сбивать людей с толку, в особенности когда они сталкиваются с неожиданным или экстремальным поведением, иными словами, с поведением, которое послужило бы для ситуационистов поводом искать из ряда вон выходящие или извиняющие обстоятельства, с тем чтобы можно было принять их в расчет. Другой, связанный с этим тезис указывает на неспособность обычного человека осознать важность субъективной интерпретации, т.е. понять, что наилучшим образом поведение человека может быть осмыслено и предсказано лишь в свете его собственной интерпретации ситуации — интерпретации, создающей контекст для подобного поведения.

Если люди умаляют важность объективных ситуационных факторов и субъективных интерпретаций, то каким причинам они тогда приписывают наблюдаемое ими поведение? И на чем они основывают свои предсказания будущего поведения? Ответ, который мы получаем как из результатов исследований, так и из повседневного опыта состоит в том, что все люди — закоренелые диспозиционисты.

Они объясняют прошлые действия и результаты и предсказывают будущие действия и результаты, идя от человека или, более конкретно, исходя из предполагаемых личностных черт либо других хорошо различимых и устойчивых личностных диспозиций.

В данной главе мы рассмотрим результаты исследований, касающихся прогностического потенциала личностных черт — таких, как экстраверсия, честность и зависимость. Однако наш обзор высветит как раз явную недостаточность этого потенциала, по крайней мере в ярком свете стандартных коэффициентов корреляции, полученных в хорошо контролируемых условиях эмпирических исследований. Важно отметить, что эти статистические результаты явились неожиданностью как для ученых, проводивших эти исследования, так и для психологического сообщества в целом. Не менее неожиданными они могут показаться и большинству студентов, узнающих о них на занятиях. И в самом деле, полученные результаты оказались по-своему такими же интуитивно неприемлемыми, пробуждающими скептицизм, а в итоге — такими же провоцирующими в своих следствиях, как и результаты классических исследований, рассмотренных нами в предыдущих главах с целью продемонстрировать власть ситуации.

В чем же истоки этого всеобщего удивления и скептицизма? Мы возьмем на себя смелость предположить, что причины подобной реакции объясняются тем, что профессиональные психологи в значительной степени опираются на те же интуитивные теории, что и обычные люди, — теории, отражающие, в сущности, все тот же повседневный социальный опыт. Однако теории бывают ошибочны, а повседневный опыт вводит людей в заблуждение в некоторых весьма важных отношениях.

Данную главу мы начнем с того, что сделаем беглый обзор интуитивных диспозиционистских теорий, благодаря которым первоначально возникли такие области науки, как теория личности и личностная психодиагностика, продолжающие вплоть до сегодняшнего дня оказывать влияние на концептуальный анализ и практические исследования. Затем мы перейдем к некоторым экспериментальным данным, не вписывающимся в эти теории, а также к различным эмпирическим и логическим попыткам их опровержения. Завершим мы эту главу собственной оценкой «спора о согласованности поведения», находившегося в центре внимания психологии личности на протяжении более чем полувека.

Глава 5 содержит более подробное рассмотрение обыденных воззрений на согласованность и предсказуемость человеческого поведения. В ней исследуются также истоки обыденного диспозиционизма и обсуждаются различные когнитивные, перцептивные и мотивационные процессы, способные поддерживать подобный диспозиционизм. В главе 6 мы совсем по-иному подойдем к рассмотрению взаимоотношения между научными эмпирическими фактами и теми впечатлениями, которые мы обычно выносим из нашего повседневного социального опыта. В ней, по существу, утверждается, что обыденная уверенность в согласованности и предсказуемости поведения коренится в реалиях социальной жизни, несмотря на то что эти реалии в гораздо меньшей степени, чем это кажется, могут быть обусловлены влиянием общепризнанных личностных черт.

Обзор традиционных теорий личности

И обычные люди, и ученые-психологи придерживаются теорий личности, которые содержат два основных предположения о человеческом поведении, вытекающих, по-видимому, из повседневного социального опыта.

Первое и наиболее основополагающее предположение состоит в том, что множество ситуаций, имеющих место в социальной жизни, а возможно, даже большинство, вызывает у разных людей явно непохожие реакции. В самом деле, именно картина подобного разнообразия реакций побуждает как обычных людей, так и профессиональных психологов ставить различия в диспозициях на первое место.