Если бы мы писали эту книгу сегодня, мы гораздо подробнее остановились бы на том, каким образом подобный «наивный реализм», т.е. допущение о простом, неопосредованном отношении между внешней реальностью и ее субъективным видением, способствует разжиганию межгрупповых конфликтов. События на Ближнем Востоке, в Боснии, на Кавказе и в Руанде со всей непреклонностью свидетельствуют о том, что каждая из сторон, вовлеченных в международные или межэтнические столкновения, пребывает в уверенности, что только она обладает «объективным», т.е. соответствующим реальности, видением проблемы. Претензии, действия и их оправдания, приводимые противоположной стороной, объясняются корыстными намерениями или предвзятостью подхода и даже расцениваются как свидетельство присущей противнику непорядочности и бесчеловечности. Более того, протесты и попытки вмешательства со стороны третьих лиц отметаются из-за того, что они якобы основаны на ложных посылках, что служит дополнительным подтверждением того, что лишь «наша» сторона видит истину и вполне понимает создавшееся положение, что лишь «мы» одни в состоянии оценить неразумность и вероломство противоположной стороны.

Если бы мы писали эту книгу сегодня, мы, конечно же, в главе, посвященной практическому применению методов социальной психологии, отвели бы достойное место рассмотрению стратегий, позволяющих преодолевать подобные психические барьеры на пути успешного достижения договоренностей и разрешения конфликтов.

Постсоветский мир

За десятилетие, прошедшее с момента публикации нашей книги, мы стали свидетелями поистине исторических изменений во всем мире и особенно в бывшем Советском Союзе. В 70-е и 80-е годы мы оба посещали Москву и Ленинград. Увиденное оказало глубокое воздействие на наши бесконечные дискуссии о коммунизме и капитализме, либерализме и консерватизме, о проблеме создания социальных, политических и экономических институтов, которые способствовали бы личному и коллективному благополучию. Изменения в политической жизни Америки, будучи менее значительными, породили тем не менее аналогичные дискуссии, поскольку в настоящее время наше общество вынуждено бороться с проблемами расизма и растущего социального неравенства в постиндустриальном обществе.

В центре всех этих дискуссий вырисовываются две взаимосвязанные задачи. Одна из них состоит в том, чтобы изыскать пути оказания помощи нуждающимся или ущербным членам общества, избежав при этом нежелательных последствий в виде зависимости, стигматизации и разрушения социальных процессов и институтов, которые могли бы оказывать подобную помощь (либо помогать нуждающимся оказывать помощь самим себе) при отсутствии какого-либо вмешательства со стороны государства. Другая задача связана с поиском политических методов, которые позволили бы экономике и обществу в целом соответствовать требованиям мирового хозяйства, не усугубляя при этом неравенства между «победителями» и «неудачниками» в рамках этого общества.

В главе 8 мы касаемся некоторых из вышеупомянутых проблем в ходе обсуждения социальных программ и динамики напряженных систем, столь часто служащих причиной непреднамеренных и неожиданных последствий. Если бы мы писали эту книгу сегодня, мы обсудили бы эти вопросы более подробно и тщательно. В частности, мы уделили бы больше внимания драматическим событиям в бывшем Советском Союзе, которые в момент ее публикации только начинали разворачиваться. Происходящие там перемены в социальном контексте повседневной жизни людей и их влияние на личность или «характер» человека невероятно глубоки. При этом нам никогда еще не доводилось быть свидетелями таких быстрых социальных изменений, происходящих в «напряженных системах», причиной которых послужило столь незначительная, на первый взгляд, пертурбация, происшедшая в расстановке противоборствующих сил, которые поддерживали до этого систему в относительно стабильном состоянии.

И в самом деле, еще не успели высохнуть чернила на английском издании нашей книги, как мы уже успели пожалеть о том, что не можем включить в нее анализ этих масштабных событий, произведенный с точки зрения динамики напряженных систем. Предлагая книгу «Человек и ситуация» широкому кругу российских читателей, мы испытываем особое удовлетворение от того, что она может внести свой вклад в осознание непреходящего значения основных положений социальной психологии для анализа наиболее сложных социальных феноменов, включая те, которые имеют особую актуальность для понимания современной ситуации в России.

Благодарности

Мы завершаем эти вводные заметки выражением нашей признательности людям, которые сделали все возможное для подготовки перевода нашей книги. В первую очередь мы благодарим нашего дорогого друга и коллегу Владимира Магуна. Его воодушевление, терпение, усилия и способность к сотрудничеству помогли преодолеть многие, кажущиеся непреодолимыми препятствия на пути «Человека и ситуации» к российскому читателю.

Мы также очень признательны Марии Осориной, Александру Эткинду и Владимиру Трусову, общение с которыми сделало пребывание Ли Росса в Ленинграде в 1981 г. поистине незабываемым событием.

Мы глубоко благодарны нашему коллеге Евгению Емельянову. Имея большой исследовательский опыт, в последние годы он активно занимается прикладными исследованиями и консультированием. Его согласие принять участие в научном редактировании перевода нашей, по преимуществу теоретической книги дает нам основание надеяться, что она будет интересна и тем российским читателям, которые хотят применять социально-психологические знания для решения практических задач в разных сферах социальной жизни.

Мы приносим искреннюю благодарность Фонду Сороса и издательству «Аспект Пресс», оказавших решающее содействие в публикации нашей книги в России.

И наконец, мы посвящаем русское издание книги «Человек и ситуация» Льву Веккеру — человеку, олицетворяющему все лучшее, что характерно для российской психологической традиции, ярко продемонстрировавшему способность мудрого и достойного человека преодолевать вызовы, идущие со стороны самых неблагоприятных ситуаций.

Ли Росс

Ричард Нисбетт Июль, 1998

Вступительная статья

На протяжении многих десятилетий, в течение которых американская психология находилась в плену ограниченной доктрины бихевиоризма, социальные психологи оставались в основном единственными первопроходцами, рисковавшими выходить за пределы интеллектуально очерченных границ, открывая новые горизонты. Они продолжали уделять внимание личностному видению человека как актера жизненных драм, альтернативным интерпретациям реальности, присущим отдельным наблюдателям, отстаивая представления о тончайшем взаимодействии динамических сил как внутри культур, социальных ситуаций и индивидуальных психик, так и между ними.

Благодаря этой позиции социальная психология долгие годы занимала подчиненное положение в иерархии психологических дисциплин. Однако в последнее время она прочно заняла центральное место в современной психологии. Произошло это с утверждением в психологии когнитивистского подхода, ставшего в последние годы знаменем ее основного направления. Социальная психология всегда была приютом для тех, кого волновали наиболее общие проблемы, раем для исследователей, стремившихся к пониманию человеческой природы во всей ее глубине и широте. Она не была ни слишком скромна, чтобы не задаваться глобальными вопросами, занимавшими социальных мыслителей на протяжении столетий, ни слишком ортодоксальна, чтобы не вторгаться в чуждые ей сферы, вооружившись новейшими методологиями, дававшими эмпирически обоснованные ответы на наиболее животрепещущие вопросы нашего времени. Наконец, социальная психология стала в авангарде движения, стремящегося к расширению границ традиционной психологии, с тем чтобы она могла охватывать собою сферы, имеющие жизненно важное значение для решения реально стоящих перед нами проблем, — здравоохранение, экологию, образование, право, борьбу за мир и предотвращение конфликтов, равно как многие другие Поистине, не было бы преувеличением сказать, что в человеческой природе нет ничего, что было бы совсем уж чуждо интересу и вниманию со стороны социальной психологии.