За этим эпизодом скрывалась некая предыстория, включавшая личную месть, выбор цели для атаки был не случаен, потому что у горе-террориста имелись личные счеты с кем-то из тех, кто ехал в машине. Ну да, ну да, о том, что эсгэбэшники — люди нехорошие, мне уже говорили. Я далек от того, чтобы безоглядно верить Антону на слово, но, видимо, чтобы на планете, где так много времени царил мир и насилие было не в чести, кто-то взялся за бомбу в личном порядке, и вправду надо постараться.

А в полдень произошло еще одно событие: в космопорте с интервалом в час сели шаттлы двух разных космолетов. Последнее прибытие двух кораблей в один день было, по словам Дани, где-то сто с хреном стандартных лет назад.

Один корабль прибыл из германского доминиона, второй приписан к космопорту Светозара. То бишь практически из самого сердца Содружества, только не из столичного космопорта, а из другого, на соседнем континенте.

— Мне кажется, я знаю, кто прилетел из Светозара, — сказал я.

— Мы уже в курсе, — кивнул Антон. — Следователь.

— И какой у нас план?

— И какой у нас план?

Кастильо неопределенно пожал плечами:

— А это зависит от того, кому и когда ты хочешь докладывать о том, что привело тебя сюда, то ли следаку сейчас, то ли министру и императору по возвращении. Если второй вариант для тебя предпочтительнее, то мы можем просто проигнорировать прибытие следователя из Содружества.

Дани, сидя у окна с планшетом, заметила:

— Только есть один моментик… Я уверена, что Саламанка даст следователю Содружества «зеленый свет» и какие-либо полномочия, возможно, что очень широкие. Ему ведь выгодно, чтобы следак избавил его от проблемы в твоем, Кирин, лице. И в любом случае, он точно не будет чинить препятствий, просто потому, что ему нечего скрывать, он-то против Содружества ничем не погрешил. И этот следак, как нам сообщили — полковник, лет за пятьдесят. То есть, прислали явно кого-то из лучших. Копая под нас, он может сильно нам навредить и тем самым помочь Саламанке.

— Если ты вдруг подумала, чтобы его убрать — то это просто до невозможности хреновая идея.

— Упаси бог, я прекрасно понимаю, что это даст достаточный повод для законного вторжения. А что, если Саламанка додумается его убить и свалить на нас?

Я хмыкнул: в Жопе Орла отстали от жизни даже больше, чем я думал.

— Дани, а такой набор звуков как «детектор лжи» имеет для тебя какой-то смысл или это просто странный бессмысленный шум? — мои слова прозвучали с изрядной долей сарказма.

— Конечно, имеет, что я, по-твоему, совсем дикарка? Если что, на Нова Эдемо таких есть три штуки. Правда, им всем более десяти лет. Остались после корпораций…

— Ну вот. После вторжения последуют массовые допросы, следаки легко докопаются до того, кто на самом деле убил или приказал убить этого полковника. Так что это не вариант ни для кого, а особенно для Саламанки. Напротив, Содружество сейчас фактически на его стороне, потому что оно хочет вернуть меня и наказать виновных в моем похищении, и Саламанку это полностью устроит. Его бы устроило даже вторжение, потому как тогда экспедиционный корпус с легкостью подавит восстание, чем исчерпает свои законные причины находиться тут и свалит, оставив Саламанку безраздельным хозяином планеты. Так что да, Дани права, он будет всячески сотрудничать со следаком, надеясь, среди прочего, еще и завести хоть какое-то подобие дружбы с Содружеством.

Антон задумчиво потер переносицу:

— Ну и какие у нас тогда варианты?

Я пожал плечами:

— Чем быстрее следак со мной встретится — тем быстрее выполнит свою задачу и с радостью свалит из этой глухомани докладывать начальству, вероятно, даже самому императору, о выполненном задании.

— Следак будет задавать вопросы, — напряглась Дани.

— Ну так я на них отвечу, в чем проблема?

— У следака может быть с собой детектор, он легко умещается в чемодан, максимум в два.

— Не «может быть», а «будет». Так в чем проблема-то?

— А допрос под детектором не вскроет ли то, что все мы хотим оставить нашим секретом? — забеспокоился Антон.

Я криво усмехнулся и взял с полки банку амасека:

— Нет, не вскроет, если следак получит правдивые ответы на свои вопросы. Понимаешь, о чем я?

— Это точно матерый следователь, стажа там лет двадцать или тридцать, он умеет просекать подобные трюки, — сказала Дани.

— А я — «Призрак» Ковач, и у меня за плечами шесть лет службы и одиннадцать точек одна горячее другой. Я только и делаю, что выкручиваюсь из таких ситуаций, в которых девяносто девять из ста погибают. Поглядим, кто кого. Да, кстати… А другой корабль, видимо, торговец?

Антон кивнул.

— Вроде бы да. Надеюсь, он не принес нам неприятных сюрпризов.

Но уже на следующий вечер на базу приехала машина, в которой, помимо четырех бойцов, сидел человек с завязанными глазами, и его сразу же увели в штаб.

Но я готов поклясться, что это не следак: не носят военные следователи Содружества таких вычурных пиджаков. И мне хорошо известно, где именно такие в моде: типично германский покрой, в подобных имеет обыкновение щеголять знать Рейха.

Антон и его помощница ушли беседовать с ним, и когда я начал подумывать, как бы мне подслушать, появилась сама Дани и позвала меня внутрь.

— Что-то ты выглядишь обеспокоенной, — заметил я.

— Сейчас и ты будешь.

— Что-то ты выглядишь обеспокоенной, — заметил я.

— Сейчас и ты будешь.

Мы вошли.

— Знакомьтесь, — сказал Антон, — это герр Равенсхофф, а это…

— Фрайгерр Ковач, — сказал Равенсхофф, — надо же, какая честь для меня встретить вас лично. Я, признаться, не поверил, когда по прибытии узнал о вас.

— Ага, и вам здравствовать, герр Равенсхофф. И какими же судьбами вас занесло на такую глубину Жопы Орла?

— Работа, фрайгерр Ковач, что ж еще.

— Можно просто «сэр», потому как в Содружестве бронеходчики — нетитулованная знать, а не как у вас. А кем вы работаете?

— Юридический и коммерческий консультант, специалист по межпланетной и корпоративной политике среди прочего. «Равенсхофф и Ко», ведущая компания на Нойес-Дойчланд[1]. Прилетел консультировать господина Кастильо.

Я перевел взгляд на Антона:

— Однако же…

— А это не я. Это, как сам герр Равенсхофф сообщил, Меркадо. Я не знал до сего момента, что Рамон даже умудрился нанять консультанта, да еще и не абы кого. И, в общем, герр Равенсхофф сразу же нас крепко огорчил…

Я откинулся на спинку стула и обменялся взглядами с Антоном и Дани.

— И чем же? — спросил я у германца.

— Сэр Ковач, сразу же по прибытии я узнал, что на стороне революции сражается военнослужащий Содружества… То есть вы, и это очень все усложняет. Могу я узнать, в каком порядке вы оказались здесь?

— А в чем вообще дело? — осторожно спросил я.

— В симметричном ответе остальных участников ОЛП-пакта. Проще говоря, Содружество, как мне видится, нарушило принцип невмешательства в дела вольной планеты. И когда о вашем участии на стороне революции станет известно в остальной галактике — а это случится через несколько дней, когда два корабля, которые сейчас на орбите, вернутся обратно — есть опасность, что кто-нибудь, например Рейх, пришлет своего бронеходчика на помощь законной власти. Или не одного. И не с пустыми руками, а на современном бронеходе. Вот потому я и спрашиваю, что привело вас сюда и каков ваш статус.

Вздыхаю.

— Я дезертировал, чтобы принять участие в борьбе как частное лицо. Второй корабль, если вы не знаете, привез следака, который собирается расследовать мое исчезновение. А причины… Знаете, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Одну минуту, господа.

Я сходил к своему шкафчику в ангаре бронеходов и принес планшет с той злосчастной записью.